— Ничего себе, — ответил я, улыбаясь, когда должен был злиться. Во-первых, потому что связь была скомпрометирована. Во-вторых, потому что контакт не подумал рассказать мне, что это было скомпрометировано.
— Мне нужно было выманить тебя, чтобы проследить, — призналась она. — И, может быть, занять твои мысли, чтобы ты не заметил моего приближения.
— Миссия выполнена, — сказал я, слегка расстёгивая свою байку, чтобы спустить её и показать гадкий синяк на своём загривке.
— Оу, — прошипела она. — Прости. Я, эм, действительно вложила в этот удар всю свою ярость. Я никогда раньше никого не била. Понятия не имела, сколько понадобится силы, чтобы тебя вырубить.
— Обычно, чем больше силы, тем лучше, — согласился я, застёгивая байку обратно. — Ну что ж, тогда… мой график чист. У меня рабочий день не с девяти до пяти.
— И тебе может быть полезно выбраться отсюда.
— Чтобы энергия теорий заговора Старика Психа перестала впитываться через мои поры.
— Именно, — согласилась она, хохотнув. — Оу, — она вдруг приуныла.
— Что «оу»?
— Оу, Диего.
— Да, мне понадобится больше этого, куколка.
— Моя птица, — объяснила она.
— Твой ара, — уточнил я, всё ещё гордясь собой за то, что догадался сам.
— Да, мой сине-золотистый ара, Диего. Я не могу взять его с собой. То есть, он раньше бывал на самолёте. Но на другом конце всегда был фургон или грузовик, где он мог передвигаться. И я не думаю, что в отель пускают с птицами. Я просто… не знаю никого, кто согласился бы его взять. А бросать его не хочу.
Я потёр подбородок, чувствуя щетину, мысленно напоминая себе побриться перед отъездом.
— Я могу кое-кого знать.
— Ему нравятся птицы?
— Конечно, — согласился я, кивая.
Я был уверен, что он, может быть, в какой-то момент, знаете, наслаждался видом или звуками птиц издалека. Но, опять же, может и нет. Он был странным чудаком.
Но учитывая, что не так давно я оказал ему и его друзьям огромную услугу, я собирался воспользоваться ответным жестом.
Может, Барретт и застревал частенько в своих мыслях, будучи слишком умным для своего же блага и антисоциальным, но он был хорошим парнем. Возможно, он десять часов будет читать об уходе за ара, и Эван по приезду домой получит самого чертовски здорового попугая на восточном побережье.
— Как думаешь, его смогут забрать сразу?
— Да, он не занят. Я могу заскочить и сказать ему, чтобы ждал, когда ты будешь готова уехать, а потом ты сможешь заехать и оставить его.
— Ладно, хорошо. Мне нужно пойти посмотреть расписание рейсов и всё такое. Но если бы мы смогли уехать до выходных…
— Можешь назвать мне день и время, и мы всё сделаем.
— Хорошо, эм, — ответила она, ища, что ещё сказать, но слов больше не было. — Спасибо, что поймал меня, когда я потеряла сознание.
— Очень по-лидерски с моей стороны, верно? Эта ерунда должна попасть в ту эротику.
Чёрт.
Я не должен был этого говорить.
Потому что её глаза загорелись. А я пытался вести себя благородно и держать свой член в узде, с мыслью «просто друзья».
— Размечтался, — произнесла она ровным голосом, быстро приходя в себя. — И спасибо за еду и фильм, за компанию и… ты знаешь… — она затихла, пожимая плечами.
— Знаю? — подтолкнул я, желая узнать, что, по её мнению, я мог понять даже молча. Я не понимал.
— За… не знаю… что ведёшь себя как друг, — напряжённо ответила она.
— Куколка, — произнёс я, вставая одновременно с ней, — если ты рада называть меня другом, у тебя довольно странные мысли о том, что такое хороший друг. Но за еду, фильм и, знаешь, за удовольствие в виде моей компании — пожалуйста, — усмехнулся я, пытаясь улучшить настроение.
— У тебя есть, эм, телефон, чтобы я могла с тобой связаться? Ну, знаешь… чтобы не использовать пейджеры?
Что ж, это было чертовски огромной просьбой.
Я не давал прямого номера никому.
Буквально никому.
— А, секунду, — я удивился, услышав собственные слова, но пошёл в спальню и взял одну из коробок со шкафа. Я купил одноразовые телефоны в интернет-магазине. — Хорошо, этот будет только для связи между тобой и мной. Если дашь кому-то этот номер, будешь следующим телом, которое растворится в моей ванне, — предупредил я, но в этой угрозе не было ни капли искренности, и мы оба это знали.
— Будто мне есть, кому его давать, — сказала она, записывая номер в свой телефон. И её голос на этих словах был каким-то грустным. Практически глухим.
Было довольно ужасно понимать, что каратель и серийный убийца, который растворяет тела в ванне и не можешь иметь нормальные отношения с людьми — твой единственный грёбаный «друг» в мире.
— Хорошо, всё готово. Я напишу тебе насчёт рейса. Напиши мне, когда получишь ответ от своего друга.
— Напишу.
— Тебе нужно установить на этом холме какой-нибудь спуск или вроде того, — сообщила она мне, пока я провожал её до двери. И на вышеупомянутый холм она смотрела с неприязнью. — Оу, и может ты захочешь, я не знаю, взять с собой пару футболок или вроде того. В Техасе жарко.
С этими словами она исчезла.
Ну, не исчезла.
На самом деле, её было видно ещё почти полчаса, а я как сумасшедший стоял на месте и смотрел, пока она не уехала.
Как только она пропала из виду, я запер дверь и тоже спустился вниз по холму, пешком шагая до самого города и до офиса Барретта.
— Йоу, — крикнул я, когда он поднял взгляд от своего окружения на меня, а затем просто вернулся к работе, скорее всего думая, что я зашёл только сходить в туалет и позвонить.
— Что как, Люк? — спросил он, поднимая руки, чтобы потереть своё лицо.
Он выглядел так, будто тоже не спал всю ночь.
Иногда мне было жаль этого дурака.
Явно сложно быть младшим братом лучшего частного детектива в городе, всегда приходится работать намного усерднее, чтобы получить хоть долю того же уважения, что получал он. Сумасшедшим было то, что Барретт был раз в тысячу лучше своего брата в части компьютеров и исследований, но после обучения Сойера в рядах спецназа Барретт никак не мог приблизиться к его навыкам рукопашного боя. Жаль, что они двое так и не научились работать вместе без желания убить друг друга. А они пытались.
— Хочу воспользоваться услугой в счёт долга, — объяснил я, прислоняясь к стене, сложив руки на груди.
— Ты? — переспросил он, даже не притворяясь, что скрывает своё потрясение. Я никогда не нуждался в помощи. Всегда работал один. — Тебе нужна услуга? Клянусь, я был уверен, что на твоём надгробии будет написано: «Барретт, ты всё ещё у меня в долгу».
— Да, но это не связано с работой. Личная просьба.
— Ну, учитывая, что в компьютерах ты разбираешься так же хорошо, как я, и явно не интересуешься изучением польского языка… что? Тебе нужно, чтобы я поливал твои цветы и разбирал почту? — спросил он, полным сарказма голосом.
— Мне нужно, чтобы ты понянчился с птицей.
Клянусь, прошло целых пять секунд, прежде чем его брови опустились обратно.
— Понянчился с птицей?
— Если точнее, с попугаем. Сине-жёлтый ара.
— С каких пор ты полюбил птиц?
— Не полюбил. Это для моего друга.
— Я не знал, что у тебя есть друзья.
— Верно, а ведь твой календарь общественных мероприятий забит битком.
— Значит, ты серьёзно. У тебя есть ара, за которым мне нужно присмотреть.
— Ага.
— Когда? На сколько?
— Эм, пока не знаю, но скоро. И столько, сколько времени уйдёт на поездку в Техас.
— Я хочу знать подробности?
— Это длинная история, — я пожал плечами.
— Тогда нет, я не хочу знать. Эта штука ведь не откусит мне палец, нет?
— Если бы я знал. Я никогда его не видел. Только слышал, пока был заперт в клетке в подвале прошлой ночью.
— В клетке в подвале, — повторил он, сведя брови.
— Недопонимание об убийстве, которое на самом деле было суицидом.
— А, — произнёс он, будто точно знал, что произошло.
