прекратится…
– Истеричка, запомни уже – ты здесь больше ничего не решаешь! Всё, закончилось твоё время, – разводит руками, и моё терпение лопается.
Делаю шаг к нему и со всех сил даю пощёчину.
– Не смей так со мной разговаривать! – пригрозив, тыкаю в его грудь пальцем. – Козёл! – выплёвываю и поднимаю руку, чтобы добавить, но её перехватывают ещё в воздухе. Меня притягивают к твёрдой груди, а на мои губы обрушиваются его.
Полина
Первое, что я чувствую – шок, потом разливающееся тепло по всему телу, ноги слабеют, из груди весь воздух испаряется, а губы горят, словно в огне. Пропускаю момент, когда мои глаза закрылись сами собой, когда мои руки оказались на шее Ромы, и я начала отвечать на поцелуй.
Вся злость, которая таится в мужчине, обрушивается на меня с этим поцелуем. Будто сорвавшийся с цепи, он больно припечатывает меня к стене, навалившись всем своим весом, и продолжает целовать, шаря руками по моему телу, заставляя кровь в венах кипеть.
Я точно потеряла голову, раз не предпринимаю попыток остановить его. Сил нет оттолкнуть, закричать, ударить, прекратить это безумство. Потому что этот его напор, грубость, с которой он сжимает мои изгибы, то и дело вырывающийся рык из его груди и жёсткость, с которой он меня целует, кружат голову похлеще белого сухого.
Меня так давно не целовали, что я забыла эти ощущения, вернее, меня вообще никто и никогда так не целовал. По телу словно волны тока пробегают, будто я схватилась за оголённые провода, и меня, не переставая, шарахает высокое напряжение. Ещё немного, и случится короткое замыкание, от которого я сгорю, как тонкий лист бумаги.
«Очнись, Полина! Что ты творишь?» – раздаётся на краю сознания, и я распахиваю глаза.
Но Рома не даёт опомниться, раздвигает мои ноги коленом и просовывает руку под юбку. Ткань трещит, но ему всё равно, он добирается до кружева чулок и, рыкнув, сжимает до боли моё бедро.
Из моей груди вырывается жалобный и протяжный стон от его грубости и какой-то необъяснимой ярости. Его жёсткие движения, напор и безумные прикосновения так одурманивают, что я уже не понимаю, где нахожусь, с кем и, тем более, что это надо прекратить.
Где-то в голове голос разума всё твердит, что это неправильно, но с каждым движением мужчины, голос затихает. Губы немеют и горят, как и всё моё тело, его запах окутывает меня всю, давая ощущения кокона. Странные и тем временем приятные ощущения.
За стеной раздаётся какой-то отдалённый шум, словно что-то упало, и меня это немного отрезвляет. Опустив руки на грудь Ромы, делаю слабую попытку оттолкнуть его.
– Рома… – стоном срывается с моих губ.
Но мужчина не слышит и, перехватив мои руки, поднимает их и фиксирует над моей головой. До того, как он снова обрушивается на мои губы, я успеваю заметить, как сильно затуманены его глаза, как часто и рвано он дышит. Мне в бедро упирается что-то твёрдое, каменное, я бы сказала, и это понимание только сильнее распаляет. Мне вдруг становится жарко, словно меня кинули в сауну, одежда мешает, буквально душит своей теснотой. Однако Рома моментально избавляет меня от этих ощущений, когда накрывает своей рукой мою промежность.
Стыд, смущение, возбуждение – всё это накрывает за один миг, и я, застонав, выгибаюсь, словно кошка. Рома принимает это, как белый флаг, и проникает двумя пальцами под тонкую ткань трусиков, утопая в моей влаге. Подушечкой касается чувствительного клитора, и меня словно горящей стрелой пронзает.
Остановись, Полина! – кричит разум, и на этот раз докричаться получается.
Будто получив булыжником по голове, я вырываю руки из крепкой хватки, толкаю мужчину в грудь и освобождаюсь от его оков. Ноги дрожат, словно пробежала марафон, и я едва не падаю, но Рома быстро реагирует и хватает меня за талию.
– Убери руки! – хрипло требую я.
Поднимаю взгляд на мужчину и вижу на его лице озадаченность, словно он сам в шоке от того, что только что произошло. Мы несколько долгих секунд прожигаем друг друга взглядом, и первой сдаюсь я. Опустив голову, замечаю помятую блузку и разрыв на юбке, прикрыв глаза, делаю пару вдохов, пытаясь успокоить бешеное сердце. Рома же отворачивается, подходит к окну и, уперев руки в бока, о чём-то думает.
Чёрт! Что это было? Как это могло произойти? Как?
– Извини, – вдруг говорит он, едва повернув голову.
– За что именно? За то, что ты предпочёл не ставить меня в известность о ваших планах или за то, что ты только что меня облапал? – нервным тоном спрашиваю, желая скрыть свой стыд за эту слабость или вообще исчезнуть.
– Не заметил, чтобы ты сопротивлялась, – хмыкает и разворачивается лицом ко мне.
– Козёл! – бросаю, одёргивая юбку, но зря мучаю ткань – вещь можно выбросить.
– Повторяешься, – усмехается и приближается ко мне.
Едва успокоившееся сердце снова бьётся в бешеном ритме. Я на автомате прислоняюсь к стене и испуганно смотрю на Рому, пока тот упирается руками в стену возле моей головы.
– Не надо, – вырывается из меня.
Весь мой пыл, смелость, нервозность куда-то делись, и мне сейчас очень страшно. Страшно, потому что, если он решит продолжить, я не смогу сопротивляться.
– Полина, – выдыхает моё имя и, закрыв глаза, опускает голову, словно ему есть что сказать, причём давно, но не позволяет статус босса. – Ты сводишь меня с ума, – проговаривает, смотря мне в глаза.
От шока у меня в ушах начинает звенеть. Учитывая наши вечные перепалки, скандалы и споры, это можно принять, как упрёк, но он сказал эту фразу таким тоном…
– Мне ночами снится, как я, сжимая твою тонкую шею, душу тебя, пока лицо не белеет на глазах. И снится, как я трахаю тебя на своём рабочем столе, – признаётся мужчина, а я стою как вкопанная и, перестав дышать, смотрю на него во все глаза. – Доводишь меня до белого каления. Ты – ведьма! – выплёвывает со злостью и, сжав мои скулы, наклоняется и застывает в миллиметре от моих губ.
Я часто дышу. Так часто, что давлюсь воздухом. Жду, что он сейчас опять поцелует, и это будет конец – я окончательно упаду в эту порочную пропасть. Но нет, он только обжигает горячим дыханием мои опухшие губы и, резко отпустив моё лицо, в два шага выходит из кабинета, оставляя меня в оцепенении и шоке.
Полина
Говорят, всё познаётся в сравнении, и я только сейчас поняла
