– Хочешь, я покажу тебе озеро? Там никого нет, оно принадлежит Павлу и Рите. Но там… красиво.
– А это удобно? Нас же ждут к обеду.
– Удобно. Мы скоро вернёмся.
Хватаю девчонку за руку и тяну к мангалу. Она краснеет и стыдливо опускает глаза, когда я, как провинившийся школьник, прошу разрешения «показать Насте озеро».
Левицкие с трудом сдерживают удовлетворенные улыбки. Деловито нас отпускают, советуя не заплывать за буйки.
Настя садится вперед. Откидывается на спинку кресла и рассматривает окружающие пейзажи, пока мы едем. Солнце рассыпает золотую пыль на синей поверхности озера, а легкий ветер колышет камыши. Через приоткрытое окно теплый воздух несет запахи ила и ельника, мягко обдувает щеки, будто стремясь успокоить. Из машины не хочется выходить, но я все же делаю это – для порядка.
– Ну вот… Озеро. Как тебе? – взмахиваю руками и подхожу ближе.
– И это все, Бесо? Скажи честно, для чего ты меня сюда привез? – хитро улыбается она.
– Сама знаешь, – отвечаю сипло и притягиваю ее к себе.
– Ты невозможный. Совершенно невозможный.
Она целует меня в ответ. Льнет к горячей, тяжело вздымающейся груди, гладит плечи. Кажется, не только мои ноги вязнут во влажной, мелкой гальке – я и сам пропадаю в Насте…
– Идем в машину, – хрипло бормочу я.
– Бесо, разве в доме Левицких нет комнаты для гостей? – улыбается она.
– Там неудобно. Не бойся, тебе понравится.
Че-ерт… Забыл, что в наших отношениях нравится только мне. Настя оставляет мою издевательскую реплику без ответа. Наблюдает, как я отодвигаю переднее сиденье и стягиваю толстовку. Она делает то же самое, не разрывая зрительного контакта. Сажусь в машину и привлекаю девчонку к себе. Пальцы судорожно дергают шнурок на поясе штанов, молнию на ее джинсах…
– Настя… Какая ты…
– Какая? – шепчет она, нетерпеливо ерзая на моих коленях.
– Как пломбир. Хочу тебя съесть.
Черт, меня ведет так, словно я под наркотой… Мне недостает терпения даже раздеть ее как следует – снимаю одну штанину ее джинсов, а вторую Настя стягивает почти на весу. Ловлю ее розовые, как лепестки роз соски и жадно целую. Посасываю их, сжимаю гладкие как шелк бедра, украдкой касаясь пальцами ее набухших складок.
– Бесо…
– Какие они… – сминаю ее упругие груди в ладонях, с наслаждением любуясь соблазнительным зрелищем.
– Маленькие? – смущается она.
– Нет, вовсе нет. С чего ты взяла? Если у кого-то больше, это не значит, что… Они восхитительны.
– Ох… Спасибо.
Медленно опускаю Настю на себя, наблюдая, как синеют ее радужки и учащается дыхание… Вздымается грудная клетка и подрагивают пальцы. А напряженные ноготки мгновенно впиваются в мои плечи.
– Бесо, я никогда так… Я… – растерянно шепчет она.
– Это легко, – приподнимаю бедра ей навстречу, задавая ритм. – Да, крошка. Вот так…
Она закрывает глаза и начинает раскачиваться. Поднимается, а потом насаживается, вбирая мой член почти полностью. Опускает голову к моему лицу, чтобы порывисто поцеловать, а потом замирает, сосредоточившись на ощущениях. Выгибается, слегка отстраняется, а затем почти ложится на мою грудь, очевидно пытаясь понять, как ей нравится больше. Сжимаю в ладонях полукружия ее попки и приподнимаю голову, чтобы поцеловать ее соски.
– Ах…
Настя вздрагивает от касания моих губ. Я быстро сменяю их на пальцы – натираю ее соски, слегка их выкручиваю, продолжая толкаться навстречу ее движениям. Ну какая же чувствительная девочка… Отзывчивая и, сука, «благодарная»…
Пот градом льется по спине. Кожа Насти тоже влажно поблескивает. Кажется, я больше этого не выдержу – сдохну от разрыва сердца. Пытаюсь еще делать вид, что все контролирую, но… Сдаюсь, наблюдая, как она поднимается на вершину. Скачет на мне, наполняя салон машины звуками шлепков и срывающимися с губ стонами.
Настя убыстряется и… Замирает на миг. Внезапно распахивает глаза, словно испуганная чем-то… Смотрит на меня, цепляясь пальцами за плечи. Что, твою мать, происходит? Она что – никогда не… Или ждет моего снисходительного разрешения?
Обвиваю ее бедра ладонями и целую в губы, добавляя ее огню последней для освобождения искры. Вот так, девочка… Давай же…
– Бесо, Бес… Господи… – скулит она.
Широко разводит ноги и вскрикивает. Обессиленно валится на мою грудь, продолжая чуть слышно шептать мое имя. Для меня это становится последней каплей – выплескиваюсь глубоко в ней с рыком и застываю, чувствуя, как ее тело медленно покидают волны оргазма…
Глава 26
Настя
Бес крепко держит мое обессиленное тело, но я все равно боюсь упасть – беспомощно цепляюсь пальцами за его плечи и прерывисто дышу. Ловлю его теплое дыхание, ощущаю во рту привкус его кожи… Наверное, это и есть настоящая близость – разделять все? Похоже, я не справилась… Переоценила собственную смелость… Я не ожидала, что буду такой открытой перед ним – вывернутой наизнанку, уязвимой, дезориентированной… Живот до сих пор тянет от ощущения сладкой боли, а удовольствие сменяет стыд. Он видел меня – кричащую и скачущую на нем, дрожащую и… до дна обнаженную.
Не знаю, что сейчас чувствую… Мне хорошо, как никогда и ни с кем. И одновременно плохо… В своих дурацких фантазиях я мечтала, что такие острые эмоции я испытаю с любимым человеком. И непременно после свадьбы, уж не знаю, почему я вбила себе это в голову? Жених встанет на одно колено и признается мне в любви. Подарит восхищенный взгляд, поднимет на руки и уложит на мягкую перину. Правда, что он станет делать дальше, я придумать не могла – мешало строгое воспитание или природная стыдливость. Мне с детства внушали, что секс – это грязно и плохо… Именно поэтому, мои фантазии заканчивались признанием жениха в любви и торжественным отходом «ко сну».
Но реальность оказывается куда страшнее… В ней нет признаний, принцев на белом коне и разговоров о любви. Есть Бес с его «сегодня все будет для меня» или «в моем доме тебе светит быть прислугой». Есть я – далеко не принцесса, а строптивая взбалмошная девчонка, не знающая ничего о жизни… Мы разные и совершенно друг другу чужие… Чужие близкие…
– Настя… Настенька… Настёна. Как тебе больше нравится? Как тебя зовут друзья и мама? – хрипло шепчет Бесо, не торопясь выпускать меня из объятий.
– Меня все зовут Настя, представляешь?
– Ты… ты потрясающая любовница, – продолжает Бес.
Ловлю его слегка осоловелый взгляд, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Хочется сказать, что и он потрясающий, но я молчу – что я знаю об этом? И как Бес воспримет мой комплимент? Одно я знаю точно – теперь я его не боюсь… Скорее, уважаю за благородный поступок и отношение к семье Левицких.
– Даже спорить не буду. У тебя много опыта, тебе виднее, – шепчу, касаясь кончиком носа его щеки.
– Надо же, Настя… Афанасьева. Ты быстро учишься. Вместо отрицания – благородное согласие. Браво, – улыбается Бесо.
Взлохмаченный, темноволосый, улыбающийся – он выглядит моложе своих лет, почти мальчишка сейчас… Счастливый, хочется добавить, но я даже в мыслях боюсь подумать об этом. И о своих, стремительно меняющихся чувствах тоже… Я его уважаю – этого достаточно…
– Бесо, я хотела сказать, что… – опускаю взгляд на влажные бедра.
– Прости, я не сдержался. Ты знаешь, что в таких случаях делать?
– Нет, – качаю головой. – У меня было всего один раз… И то…
– Да я уже понял, детка. Что-нибудь придумаем.
Мы возвращаемся к дому Левицких через десять минут. Делаем вид, что ничего, кроме созерцания озера, не делали. Переглядываемся, хитро улыбаемся, переводим темы разговора в другое русло. Ведем себя, как обычная парочка, а не… Простушка и ее спаситель. Или властный мужик и его содержанка. Фу… От таких сравнений горло наполняет горечь. Отгоняю от себя глупые мысли и отвлекаюсь на беседу с Ритой.
