могу сдерживать свои чувства и эмоции, не показывая никому того, что сама испытываю к Лапину.
Дедушка с бабушкой учили меня быть сдержанным и не поддаваться внутреннему огню, пожару, который изредка сносит всё в моей голове. И всё же они воспитали во мне чувство сдержанности и отстранённости. Порой это доходит до такой степени, что самой себе признаться невозможно в любви и симпатии.
Может, я смогу таким образом сохранить себя? Не стать мягким пластилином в руках будущего мужа? Не утрачу себя, погибая от невзаимности своей любви?
Глубоко в душе я хочу этого брака. Сверстники меня не привлекают. Они не разделяют и капли моих интересов. Они не понимают меня и мои мысли так, как это делает мужчина в два раза меня старше.
Они не умеют говорить и смотреть так, как это делает Алим. Они не умеют ухаживать и заботиться, как Лапин. В них нет и доли того, что я разглядела в этом мужчине.
И всё же… он любит свою бывшую жену. Любил и всегда будет любить.
Я лишь девушка, которая родит и будет воспитывать его ребёнка.
– И что он сказал? – спрашиваю бабушку, ожидая её ответ с таким волнением, какое не испытывала никогда в жизни. – Какие шансы?
– Шансы большие! – радостно отвечает бабуля. – Врач сказал, что у нас шансов на то, что Моисей станет полностью здоровым больше, чем то, что он никогда не встанет на ноги! Но нужна долгая реабилитация и моральная поддержка.
– Приятно слышать, – натягиваю улыбку, осознавая, что реабилитация в данный момент – самый острый вопрос. Дедушка с бабушкой уже выставили через знакомого риелтора квартиру на продажу. Но пока предложений о покупке нет. – И сколько у нас времени? – кошусь на задний фон в видеозвонке.
Мося весело хохочет с дедушкой на заднем фоне, играя с ним в шахматы и обыгрывая. Как всегда. Умный мальчик! Мой мальчик! На маму нашу похож.
– Месяц, – вздыхает бабушка и оборачивается на мужчин нашей семьи. – Надеюсь, что за месяц вопрос с квартирой решится, и мы внесём нужную сумму. Врач в этой клинике согласился в случае чего подержать Моисея здесь на две недели больше. Но надеюсь, что не понадобится.
– Бабуль, а где потом жить будем? – неловко интересуюсь. – Снимать?
– Комнатку купим, Мириам, – отвечает, но я вижу в её глазах боль. – Потеснимся в одной комнатке, а потом ты замуж выйдешь. Съедешь, вероятнее всего. Потом Моисей выпорхнет из гнезда. Останемся мы с дедушкой вдвоём. Нам хватит одной комнатки. Временно потеснимся. Всё будет хорошо.
Эта квартира много для нас всех значит. В ней родилась сама бабушка, затем мама, а потом мы с Моисеем. Именно в ней познакомились мои родители. Именно в ней мы все росли и становились личностями. Переживали свои первые эмоции, улыбки, слезы. Впервые ссорились. Обиделись. Мирились. Были одной семьёй, независимо от всего вокруг. Каждый уголок в этой небольшой квартире пропитан воспоминаниями.
– Или на дачу переедем, – продолжает бабушка. – Будем решать по обстоятельствам.
– На даче холодно сейчас, – бурчу на неё, осознавая, что пришло время делать выбор. Будущее моей семьи или моё собственное.
Опять…
– Всё будет хорошо, внученька! Мы справимся! – подбадривает меня дедушка и брат посылает улыбку вместе с воздушным поцелуем.
– Не сомневаюсь, – хмыкаю и, встав, подхожу к окну.
Я собираюсь продать себя ради денег. Родители были бы разочарованы мной. Они учили меня быть всегда сильной и никогда ни за что не гнуть себя ради бумажек.
И я бы никогда так не поступила, но ради Моси готова. На всё! Даже нарушить обещание, данное родителям.
– Мириам, давай я тебе наберу через часик? Обед принесли, – просит бабуля, направившись к женщине, раздающей еду.
– Ага! Я вечером позвоню, – обещаю и первой отключаюсь.
Опускаю телефон на подоконник и задумчиво смотрю вдаль.
В доме Алима хорошо. Спокойно. Уединённо. Безопасно. И главное, стабильно.
Хотела бы я своему ребёнку такую жизнь? Где не надо беспокоиться за его будущее и здоровье? Где у него будет куча игрушек? Лучшие врачи, школы, университеты и билет в ту часть жизни, которая недоступна таким, как я? Любящие родители?
Алим мечтает о малыше, и я видела, как он обращался с Матвеем, сыном Алисы. Он будет прекрасным отцом, другом и примером для нашего сына.
И я своего ребёнка буду любить всегда. Независимо от того, кто его отец. А папой моей крохи будет Алим. Мужчина, к которому я испытываю, если не страстный пожар, но, по крайней мере, симпатию и влюблённость.
Это уже хорошо. Не буду испытывать отвращение к себе и своему выбору. В конце концов, согласиться на предложение Лапина не так ужасно. Он хороший человек.
Но о ребёнке пока рано говорить.
Всё же неизвестно, излечилась ли я от своего недуга полностью, и сможем ли мы зачать малыша.
Пока я собираюсь лишь согласиться на предложение Лапина. Он говорил, что за обследование я тоже получу деньги. Равные стоимости реабилитации.
И я фактически собираюсь обмануть мужчину, который уже однажды мне помог.
Стыд и позор!
Родители явно были бы недовольны.
Но я не обманщица и какая-нибудь мерзавка. Я признаюсь во всём Алиму, и тогда пусть сам решает. Лгать ему во благо себе я точно не собираюсь.
***
Заношу трясущуюся руку, чтобы постучать в дверь кабинета и вновь опускаю её вниз. Всё никак не могу решиться сделать последний шаг. Надо просто постучаться, зайти и сказать, что я согласна. А дальше всё пойдёт само по себе.
Но… это сложнее, чем кажется.
– Моисей, – решительно произношу имя брата, мотивируя себя тем, ради чего собираюсь пожертвовать своим будущим. На этой волне, дёргаю ручку двери кабинета.
Лучше сразу зайти.
Зная себя, я могу сейчас постучать и сбежать. Струсить, запереться в своей комнате и не выходить, пока не прекращу испытывать страх.
– Мириам? – удивляется Лапин, которого я застаю за ноутбуком. И, судя по картинке на экране, он создаёт какую-то объёмную модель обуви. Пока там лишь конус и множество мелких шаров.
– Я согласна, – заявляю с порога и прохожу в кабинет, усаживаясь в кресло для посетителей. – Да. Согласна, – киваю, сложив руки на коленях.
– На что?
– Ну… выйти замуж, а потом… потом ребёнка завести, – говорю, чувствуя, как щёки пылают от стыда и позора. – Но я это не из-за себя! Из-за брата!
– Я знаю, – кивает мужчина и, закрыв ноутбук, поднимается со своего места. Доходит до меня. И опускается на корточки, взяв мои руки в свои. – Я знаю, что без причины ты бы не пошла на этот шаг.
– Вот, – отвожу
