нами витает определенная неловкость, свойственная людям разных поколений, но в целом мне нравится этот строгий, собранный и совсем капельку мрачный мужчина. В отличие от сына, он не имеет проблем с воспитанием и, кажется, действительно хорошо ко мне относится. Разве можно мечтать о большем?
Вопреки опасениям, в институт я приезжаю вовремя и даже успеваю заправить желудок купленной в столовой сосиской в тесте. Диляра, как и обещала, ждет меня в первом ряду. Прямо напротив кафедры, с которой через минуту-другую будет вещать наш общий любимчик.
Когда Анисимов наконец показывается на пороге, в аудитории как будто становится светлее. При виде душки-преподавателя девчонки приосаниваются, а парни лениво рассаживаются по местам.
– Бли-и-ин, какой он классный! – пищит Диляра мне на ухо. – Как думаешь, у него есть девушка?
– Романы с преподами запрещены, – напоминаю я, хотя и сама, говоря по правде, была бы не прочь закрутить с этим сладким красавчиком.
Какие у него чувственные губы. А какие глаза… Невозможные, потрясающие глаза цвета только-только собирающейся в небе грозы. Так и хочется утонуть в них навечно.
– Есть такой закон? – удивляется подруга. – Ну, о запрете романов?
– Ну закона, может быть, и нет, но это точно порицается с позиции этики и морали.
– Пф… Подумаешь этика, – беззаботно пожимает плечами. – Ради вот этих рук на талии можно забыть о принципах.
Она мечтательно вздыхает, а я молча разделяю ее восхищение. Александр Владимирович и впрямь шикарный.
Полуторачасовая лекция проходит за мгновение, в течение которого я то строчу, то любуюсь. То любуюсь, то строчу. А затем раздается звонок на перемену, и Анисимов, сделав пару шагов вперед, устремляет ясный взор прямо на меня:
– Вы же Валерия Грановская, верно?
Его внезапное обращение столь неожиданно, что первые секунды я лишь потрясенно моргаю.
– Да, это я, – удается выдавить наконец.
– Мы могли бы отойти на минутку? Я хотел с вами поговорить. Наедине.
Периферическое зрение подсказывает, что Диляра, сидящая рядом, распахнула рот от изумления. Да я и сама пребываю в легком шоке.
Александр Владимирович хочет поговорить со мной? Да еще и наедине?
Мамочки! Ущипните меня! Я точно не сплю?
– Конечно, – спешно сгребаю тетрадки в сумку.
Анисимов отходит к своему столу, демонстрируя намерение вести диалог именно там. И я с шумно колотящимся сердцем направляюсь за ним следом. ___
Лера
Студенты небольшими группами покидают аудиторию, и шумный гомон разговоров постепенно стихает. Останавливаюсь в полуметре от преподавательского стола и негромко произношу:
– Александр Владимирович, о чем вы хотели поговорить?
Анисимов, опирающийся бедром на столешницу, озирается по сторонам, будто хочет убедиться, что нас никто не слышит, а затем фокусирует взгляд на мне.
– Валерия, я не знаю, как тактично сформулировать свой вопрос, поэтому спрошу прямо, хорошо?
– Эм… Хорошо, – в замешательстве соглашаюсь я.
– Это ваши фотографии? – преподаватель разворачивает свой телефон экраном ко мне, и я с ужасом наблюдаю на нем собственные полуголые снимки в антураже институтских стен.
Пульс подскакивает до критических значений. В горле пересыхает. Желание провалиться сквозь землю превращается в потребность.
Долбаные соцсети! Мне никогда не отмыться от этого позора!
– Д-да, мои, – пищу еле слышно.
Анисимов вздыхает. Тяжело и как-то устало.
– Если я попрошу объяснить ситуацию, вы сможете это сделать?
Он смотрит на меня внимательно, но без осуждения. Именно поэтому мне все же удается отлепить одеревеневший язык от нёба и выдавить:
– Думаю, смогу.
– Прошу вас, Валерия, – Александр Владимирович как бы подбадривает.
– Пока я принимала душ после физкультуры, мои вещи были украдены из раздевалки. Мне пришлось пройтись по университету в одном нижнем белье, чтобы забрать их.
Серые глаза Анисимова удивленно расширяются, однако уже через мгновенье он возвращает контроль над мимикой.
– Вы знаете, кто это сделал? – спрашивает, потирая переносицу.
Я замираю, не торопясь с ответом. Стоит ли говорить правду? Если сдам Алаева преподавателю, не сделаю ли хуже? Хотя… Куда уж хуже? Тимур и так перешел все границы. Вряд ли он сможет выкинуть что-то похлеще этого.
– Знаю. Это Тимур Алаев.
– Вы… Вы с ним не ладите? – догадывается Александр Владимирович. – Или это какая-то нелепая шутка?
– «Не ладим» – это еще мягко сказано. Он меня ненавидит.
Изумление снова проступает на красивом лице мужчины. И он снова довольно быстро с ним справляется.
– Вы точно уверены в виновности Алаева, Валерия?
– Конечно, – хмыкаю. – Он мне сам признался.
– А эти фотографии?.. Это тоже его рук дело? – допытывается преподаватель.
– Фотографии сделал не он, – отрицательно качаю головой.
– А кто?
– Просто какие-то мимо проходящие студенты, – пожимаю плечами. – Сами знаете, когда с человеком случается несчастье, окружающие тычут в него пальцем и фоткают на телефон.
– Да-да, – Анисимов с досадой поджимает губы. – Мне жаль, что вам пришлось через это пройти.
Неожиданное сочувствие со стороны обаяшки-преподавателя отзывается в груди приятным теплым покалыванием. Может, все не так уж паршиво? Нет, понятно дело, в том, что мои полуголые снимки размещены в соцсетях, нет ничего хорошего. Но, с другой стороны, если бы не они, вряд ли бы мне перепал тет-а-тет с Анисимовым. Во всем можно найти свои плюсы, правда?
– Спасибо, Александр Владимирович, – натягиваю обворожительную, но в то же время скромную улыбку.
– Я постараюсь вам помочь, Валерия, – он вновь вскидывает на меня взгляд. – Думаю, у меня получится сделать так, чтобы ваши фотографии исчезли со стен всех этих пабликов.
Ого… А вот это прям очень неожиданно!
– Но… Как вы это сделаете? – недоумеваю я. – Они же вроде как неофициальные…
– Я знаю, кто их администрирует. Студенты не такие уж хорошие шифровщики, – на ярко очерченных губах Анисимова проступает приятная улыбка.
– Вот как, – понимающе киваю. – В таком случае, Александр Владимирович, я буду вам безмерно благодарна.
– Бросьте, Валерия, это всего лишь мой долг.
Тон молодого преподавателя делается шутливым, а атмосфера между нами пропитывается едва уловимыми нотками флирта.
– В любом случае спасибо, что не остались равнодушным, – обнимаю себя руками и слегка повожу плечом.
Мой взгляд опять невольно приникает к правой руке мужчины, и сердце радостно екает. Нет, я не ошиблась обручальное кольцо действительно отсутствует.
– Всего хорошего, Валерия, –
