«А давай я тебе помогу?»
Я сглотнула. Отчего-то стало тесно в груди и плеснуло жаром между ног.
«Это как?»
«Да просто. Понимаешь, я где-то читал, что порнуха — это как раз для мужчин, а женщин больше возбуждает текст. Вспомни «Пятьдесят оттенков» — они же стали популярны именно среди девчонок. Так что… Давай я напишу тебе, что делать, а ты будешь исполнять, ласкать себя. Может, и получится».
По телу пробежала дрожь, губы пересохли, и я, облизнув их, ответила:
«И как ласкать?»
Надпись «Хэнг печатает…» появилась не сразу. Видимо, он думал. А может, как и я, офигевал от происходящего.
«Соски. Начни с сосков».
Я послушно запустила ладонь под футболку.
«Если есть лифчик, сними его. А затем обхвати рукой сначала одну грудь, потом другую. Так, чтобы она целиком легла в ладонь».
Белья на мне не было, поэтому всё получилось легко.
«И погладь».
Погладила…
Сразу после этого между ног возникло тянущее ощущение, как всегда бывало, когда я предвкушала отличный секс.
«Теперь сожми соски пальцами. Тремя пальцами, как горошинки. И перекатывай их, сжимай и тяни. Можешь перед этим облизать пальцы, чтобы было не так остро».
Остро…
Чёрт, от всех этих подробностей у меня реально начало крышу сносить. Я даже отложила телефон, чтобы начать ласкать себя двумя руками, просто глядела на экран, приняв под пледом коленно-локтевую позу. И пальцы перед этим действительно облизала…
«Надеюсь, ты молчишь, потому что тебе нравится?))» — напечатал Хэнг, и я, не в силах оторваться от собственного занятия, нажала на значок аудиосообщения.
— Да, — выдохнула-простонала в динамик, и сообщение ушло. Через мгновение Хэнг его прослушал — и тут же стал писать вновь.
«С тобой всё ясно)))) Значит, дальше. Переходим к самому интересному… Опусти одну руку в трусики. Второй продолжай ласкать грудь».
Если бы я могла хоть что-то ответить сейчас Хэнгу, непременно написала бы, что я там уже готова… Но у меня не было свободных рук. Обе были заняты.
«Представляю, как там сейчас влажно… — напечатал Хэнг сам, и я жалобно всхлипнула. — Растирай эту влагу. Чтобы всё-всё было в ней. Особенно такая маленькая и хорошенькая часть тела, похожая на бугорок. Ласкай его. Представь, что он очень нуждается во влаге и ласке… И растирай — сначала круговыми движениями, потом нажимай на него, как на кнопочку».
Напряжение внизу нарастало, дыхание участилось, и я изо всех сил сдерживала откровенные стоны. Чёрт… давно мне не было настолько хорошо…
«Ускоряйся. Всё быстрее и быстрее… И, когда почувствуешь, что уже близка, сожми его пальцами. Не жалея. Как до этого сжимала соски».
Я была близка… очень… И, ещё немного покружив пальцами вокруг набухшего клитора, сжала его, сразу взорвавшись ярким, ослепительным оргазмом, словно вынувшим из моего тела все кости до единой, — и рухнула обратно на кушетку, уткнувшись лбом в светящийся экран мобильного телефона…
Боже… Вот это да…
Ещё с минуту я просто лежала и дышала, глупо улыбаясь. Потом привстала и, откинув в сторону плед, посмотрела на диалог с Хэнгом.
«Луна? Ты как? С тобой всё в порядке? Не молчи))))) Я волнуюсь))))»
Я тихо хмыкнула. А потом…
Не знаю, зачем я это сделала. И кто в этом виноват — я сама, Кир или Хэнг, — но после оказалось, что это была точка невозврата…
Я запустила ладонь в трусики, коснулась пальцами влажной до безобразия кожи, а затем, вытащив руку, сфотографировала её на фоне пледа.
И отправила фотографию Хэнгу, напечатав:
«Я должна тебе оргазм».
33
Костя
Костя, ты — грёбаное животное. Как можно было от такого безобидного общения скатиться к виртуальному сексу? А главное — зачем? ЗА-ЧЕМ?
Что ты там говорил? Луна — единственный человек, с которым у тебя всё просто и понятно?
Ха. Ха. Ха. Молодец, Костян. Ставлю тебе лайк!
С такими мыслями я вспоминал последнюю переписку с Луной, сразу же как проснулся в субботу ранним утром. Похмельная голова, доставшаяся в наследство от Кости из прошлого бессмысленного дня, плохо соображала.
А накануне был и вправду невероятно пустой день. Я даже ни разу не вышел из дома. Проснулся ближе к полудню, прочитал, что Кир подумывает трахнуть Милену ещё раз, конструктивно покритиковал его, спросив, не «охуел» ли он, почувствовал тошноту, но не столько от виски, сколько от друга, поэтому сразу же продолжил пить. У меня никогда не было запоев, и опохмеляться — чуждое для меня занятие. Но, видимо, потеряв девушку, я нашёл страсть в саморазрушении. Ладно, девушку я ещё не потерял, официально, во всяком случае, а вот саморазрушение явно уже было со мной.
Затем я обнаружил гневное сообщение от тренера. Он написал, что если я не приду ещё на одну тренировку, то могу больше не возвращаться. Не буду утверждать, что занятия тайским боксом, эти клуб и тренер стали чем-то неотъемлемым в моей жизни, как это бывает у других людей. Кто-то в спортивных клубах чуть ли не вторую семью обретает. Но это не про меня. Изначально я пошёл на занятия не для того, чтобы стать профессионалом, а для того, чтобы иногда спускать пар. Поэтому завязать с клубом мог довольно легко, но ситуация всё равно была неприятной. Да и тренер — хороший дядька, искренне любящий своё дело. Не хотелось его расстраивать, уходя вот так. В общем, настроение скатилось до плинтуса, хотя казалось, что ниже уже и некуда.
Что касается работы, то вчера я активно старался испортить и эту часть своей жизни. Даже не отвечал на звонки организаторов феста. Это игнорирование не прошло бесследно, и они закономерно поинтересовались, нет ли у меня на подхвате кого-нибудь. И единственно полезное, что я сделал за день, — написал коллеге, которого уже брал в напарники на несколько проектов. Да, я решил подстраховаться, потому что, если вдруг мне предстоит участь профессионального алкоголика, работу бросать рановато. Ипотека и вискарь всё же стоят денег.
Ещё и Вера объявилась со странным вопросом. Если это была какая-то проверка, то лучше бы спросила что-нибудь посложнее. В «Кто хочет стать миллионером?» это был бы вопрос на сто рублей.
Герберы. Вера дарила их учителям на каждый праздник, перед собственным днём рождения намекала, какие букеты будут «особенно приятны», да и на дневнике за какой-то класс у неё были герберы, и, по-моему, в свадебном букете тоже, но не уверен. Помню только, что сам их дарил. Вообще я бы понятия не имел, как называются эти цветы, если бы не Вера.
Как-то раз, лет пять назад, она сказала, что хочет набить татуировку и даже нашла эскиз — цветок, изящно окутанный цепями или прорывающийся сквозь цепи, смотря как трактовать.
И какой цветок был на рисунке?
Да-да, тот самый.
Интересно, в итоге она сделала тату или нет? Кир тогда высмеял идею. Я промолчал, как обычно. Наверное, всё-таки стоило сказать другу, что он безвкусный дятел и ни хрена не понимает, потому что эскиз на самом деле был хороший.
К чему вообще Вера написала про любимые цветы? Было интересно, но спрашивать я отчего-то не стал. Скорее всего, потому что чувствовал: это связано с Киром, а его в моей жизни в последнее время стало как-то слишком много.
А потом позвонила Рита. Как ни странно, я, не задумавшись, сразу нажал на зелёную кнопку вместо красной, и мы сухо поговорили. Дела у меня «нормально», у неё тоже «нормально», и вообще всё «нормально». Но тем не менее я почему-то не только не почувствовал злости, но и был немного рад её слышать. То ли одиночество стало пожирать меня настолько, что я оказался рад даже разговору с Ритой, то ли всё же первая волна ненависти и гнева прошла и не за горами момент, когда я смогу всё обсудить с ней открыто и без лишних эмоций.
Рита сказала, что, если я захочу, она приедет пораньше. Я ответил, что можно не спешить: я всё равно очень загружен делами. Ага. Очень загружен, аж не продохнуть! Я в тот момент чуть не засмеялся в голос, потому что уже минут двадцать кидал скорлупки от фисташек в мусорное ведро, но никак не мог попасть.
