мое бедро из-под одеяла, его холодные часы "Ролекс" вызывали мурашки по всей моей коже. Он трахнул меня той ночью. Заставил себя войти в меня одним толчком. Я вскрикнула, но он зажал мне рот рукой, чтобы больше не шуметь. Я была потрясена. Я не знала, что делать. Мне было пятнадцать лет, и до той ночи он что-то значил для меня.
Тьма приветствовала меня в то время, когда мне нужно было чувствовать себя в безопасности, теперь я купаюсь в ней, чтобы не сойти с ума. Свету плевать на проклятых, так что с проклятыми я и осталась. Я помню цветные точки, которые танцевали по комнате, когда боль пробежала между моих бедер. Он разорвал мои стены одним ударом, так что я восстановила их с помощью боли и крови, которую он забрал у меня. Он никогда не говорил. Я чувствовала, как его влажный член входит и выходит из меня, как нож, вращающийся в открытой ране. Слезы полились из моих глаз, но он не остановился. Наконец, он замедлился достаточно, чтобы я почувствовала, как он пульсирует внутри меня. Он приподнялся, высвобождаясь, и наклонился между моих бедер, целуя кровь с моей теперь обнаженной и изнасилованной области.
“Я собираюсь научить тебя стольким вещам, Джейд. В конце концов ты научишься любить это. Жаждать этого. Ты научишься подчиняться мне, когда бы я ни пришел, по вызову. Приведи себя в порядок.”
Я вздрогнула, но знала, что лучше не отстраняться от его прикосновения. Во второй раз, когда он изнасиловал меня, я попыталась отстраниться от него. Он заставил меня заплатить за это, но не так, как вы ожидали от него. У Джеймса было искусство, которым он издевался над своими жертвами, а я была его вечной кистью. Он использовал меня, чтобы нарисовать своих новых жертв, а затем передавал следующему, чтобы одолжить. Он бы сказал, что я особенная, что мои удары не похожи ни на какие, которые он видел раньше. Я хотела сжечь всю художественную студию вместе со всеми остальными внутри нее.
— Останься со мной на ночь, а я высажу тебя здесь рано утром. У меня в отеле звуконепроницаемые стены. — Он ухмыляется, а затем выводит нас со стоянки. Я смотрю в окно и наблюдаю, как молодые люди смеются со своими друзьями. Они понятия не имеют, как им повезло. Не обращая внимания на то зло, среди которого я существую, вот почему я никогда не могла влюбиться ни в одного мальчика. Независимо от того, насколько они горячие или как они заставляют меня себя чувствовать.
Отель хороший, но, конечно, это так. Пентхаус, насыщенные красные цвета и стеклянные окна, выходящие на Голливудский бульвар.
Джеймс протягивает мне стакан, наполненный спиртом янтарного цвета, ослабляя галстук. Его голубые глаза встречаются с моими, такие голубые. Так знакомо. Я отхлебываю остаток жидкости, не обращая внимания на жжение, которое поселяется у меня в горле.
— Спасибо, — шепчу я, как только мой голос становится стабильным.
— На колени.
Я повинуюсь, опускаясь на пол.
— Сними свою одежду. — Он швыряет галстук через всю комнату, снимая ремень. Он несколько раз хлопает ремнем по ладоням, а затем его глаза встречаются с моими, когда он кладет его на кровать. — Твой брат вернулся.
— Он такой, — тихо говорю я, глядя на Джеймса из-под ресниц. Его рука касается моей щеки, а большой палец скользит по моим губам.
— Так красиво, Банни… — Мой желудок сжимается. Он опускается на мой уровень и медленно поднимает меня с земли, кладет на кровать, отступая назад, чтобы рассмотреть мою наготу. Его рука опускается под брюки, когда он вытаскивает себя и качает, его глаза на моем теле. — Все это принадлежит мне, не так ли?
Я сглатываю, кивая головой.
— Да.
— Раздвинь ноги.
Я делаю это, расширяя их, пока он не встает между ними, одной рукой проводя по моему соску. Каждый раз, когда его ладонь мягко скользит по моей груди, я прикусываю внутреннюю сторону щек, пока мой рот не наполняется металлическим вкусом крови. Мне нужна боль, чтобы отвлечься от того, как его нежные прикосновения разрушают мою душу.
Он падает на меня, пока я не оказываюсь на спине. Его член у моего входа, его нежные поцелуи покрывают всю мою шею, когда он скользит внутрь меня. Сексуальное насилие бывает всех цветов радуги, это не просто черно — белое. Он продолжает свое нападение. Тот же танец, которому я научилась и теперь двигаюсь без особых усилий. Он переворачивает меня, берет сзади, сбоку, я сверху, он снова сверху, позиции меняются, но одно всегда остается. Темперамент его любовных ласк остается мягким, чувственным. Это такой секс, которым вы занимались бы с кем-то, кого вы любите всем сердцем, с вашим мужем или вашей женой. Только после четвертого раза я поняла, почему он так поступил.
Потому что он хотел не просто моего тела.
Он тоже боролся за мою душу.
Он никогда бы этого не получил. Я спрятала ее в таком месте, куда ни один мужчина никогда бы не рискнул войти, чтобы забрать ее. Единственная проблема в том, что теперь ее никто не найдет.
На следующее утро я стою под горячим душем, и вода стекает по моему ноющему телу. Он может делать это медленно, но он обязательно делает это в течение нескольких часов. Часов. И так часами напролет. Я дрожу, выбираясь наружу, и как только я возвращаюсь в свою комнату, я захлопываю дверь и выжимаю полотенце.
Первый день первого курса в новом колледже.
Я направляюсь к своей косметичке и начинаю. Эта рутина естественна для меня. Скрыть, изобразить улыбку. Макияж-это занавес, за которым я прячусь, как будто он сбивает с толку людей, которые пытаются заглянуть в настоящую меня.
Если бы только я тоже могла запутаться в этой лжи.
Моя первая неделя в колледже прошла быстро. Я обнаружила, что на мои занятия было довольно легко добраться несмотря на то, что кампус был намного больше, чем я первоначально предполагала во время ознакомительного дня. Сейчас пятница, и я с ужасом готовлюсь отправиться туда, куда запланировала Нелли. Однако я не получала вестей от Джеймса всю неделю, так что само по себе это стоит отпраздновать. Мы едем в машине Нелли на другой конец Лос-Анджелеса, когда Слоун протягивает мне фляжку.
Я делаю большие глотки, прежде чем вернуть ее обратно. Мое пьянство усилилось, когда Ройс ушел. Я обнаружила, что чем больше я пила, тем глубже проваливалась в дыру, которая поглотила меня целиком — включая мою боль. Я — одна большая зияющая рана, и алкоголь, так уж случилось, является лейкопластырем. Могло быть и хуже. Я могла бы превратиться в снег.
Я потираю руки вверх и вниз по бедрам. Я держалась непринужденно. Черные узкие джинсы со следами на бедрах
