подобное предлагать? Кто ему право дал оскорблять меня? Сопливый засранец!
Подхожу к окну, сложив руки на груди. С каждым движением воздуха меня окутывает запахом Демьяна. Нервирует. Пытаюсь найти неприятные нотки, но не получается. Отвлекаюсь на учащихся, что шныряют по территории университета. Полчаса назад началась лекция, а суета перед центральным корпусом не стихает. Взгляд невольно цепляется за влюбленные пары. Раздражает. Ментоловый озноб проходит по спине. Передергиваю плечами.
Время раздвигает границы и вместо смеющегося парня, обнимающего белокурую девушку, целующую его, вижу совсем другой парк…
… Влад пододвигается ближе ко мне на лавочке, пока я жду Мишу, покачивая Анечку в коляске. Лобанов задирает голову и подставляет лицо солнцу, а я гипнотизирую выход из здания местного телевидения. Сюрпризом моему мужчине должна стать я в красивом платье, а не наглый товарищ со мной рядом.
— Лиза, твое недовольное пыхтение удручает, — с улыбкой тянет Влад, медленно поворачивает голову и смотрит на меня. — Когда же ты меня полюбишь?
— Лобанов, не начинай, — досадливо морщусь.
Мечтаю, чтобы ушел и оставил меня одну.
— Знаешь, Лиза, ты уже большая девочка, а наивности как у школьницы, — хмыкает, накрывая мою ладонь своей.
Отдергиваю руку, гляжу на собеседника с предостережением. Его случайные касания и настойчивое внимание бесят.
— Думай не обо мне, Влад, — вздыхаю, отворачиваюсь.
Где же Миша, черт возьми? Уже минут десять, как должен был появиться.
— А если я думаю, что Аня моя? — Влад убирает мне за спину волосы, открывая шею. Дергаю плечом. Отодвигаюсь.
— Тогда ты дурак, — хочу задеть его сильнее, хотя он верно мыслит. Просто этого не знает.
— Главное, не урод, Лиза, — голос пропитан самодовольством. Неприятный тип.
— Внешность не определяет человека, Лобанов, — усмехаюсь, качая головой.
— Согласен, — сразу соглашается Влад и снова пододвигается ко мне. — Ты вот не видишь очевидных вещей годами, но при этом я не считаю тебя слепой.
— Что бы это значило? — вопрос риторический.
— Лишь то, что я сказал.
— Лобанов, тебе не пора домой? Жена не заждалась?
— Как предсказуемо, — хмыкает, зачесывая волосы назад пятерней.
— Прекрати уже играть чувствами других, а? Счастлив сам — не мешай остальным, — Приподнимаюсь и поправлю на Анечке кофточку, бережно проводя по животику. Спит малышка.
— А я вроде не обещал от жены уйти, Лиз. Более того, не собирался и не планировал этого делать. Говорил не раз.
— Вот и прекрасно. Так исчезни с радаров навсегда, — Анечка теряет соску. Вкладываю в ротик, наблюдая, как двигаются пухлые щечки. На ее крохотном личике розовая пластиковая бабочка смотрится очень большой. Котенку всего пять месяцев.
Лобанов лениво вскидывает руку и демонстративно глядит на часы.
— Тебе не кажется, что твой Михаил задерживается?
— Тебя это не касается.
— Меня — нет, а тебя — да. Лиза, позвони ему, — Влад вытягивает голову и заглядывает в коляску, наблюдая, как я поглаживаю Анечку.
— Он скоро выйдет, — встаю, стараясь закрыть от его глаз ребенка.
— Нет, Лиза. Он давно не на работе. Они с Лесей уехали пару часов назад.
Разворачиваюсь к Владу и смотрю. Внимательно разглядываю беспринципного товарища. Сам гулящий и всех под свою гребенку чешет.
За три года Лобанов периодами, то появлялся в зоне видимости, то исчезал. Его привела Олеся. Влюбилась в красивого мужика до звездочек в глазах и ничего не хотела слышать. Любые доводы: женат, нарцисс, не нужна, пользует — подруга отметала.
— Оставь свои грязные намеки при себе, — снимаю с колес ограничитель, толкая коляску перед собой.
Лобанов подскакивает и хватает меня за предплечье. Понижает голос и говорит быстро, будто боится не успеть:
— Лиза, разуй глаза! Михаил любит Леську, а тебя, дуру, жалеет. Твоя подруга не дает ему зеленый свет, вот он и не рыпается. Ты меня презираешь, а ведь я, по крайней мере, честен.
— Руку отпусти, — во мне все кипит и зарождается сомнение в идеальной жизни.
— Спроси его, Лиза.
Влад касается моего лица, одергивает руку и сразу уходит. Достаю телефон и нахожу контакт Миши. Присаживаюсь обратно на скамейку и буравлю мобильный, боясь позвонить. В душе ворочается беспокойство, мысли одолевают и слезы накатывают. Не понимаю, почему повелась на слова Лобанова. Глупо и подло по отношению к Игнатову, который всегда обо мне заботился.
— Миш? — говорю еле слышно, едва раздается в трубке родной голос. — Ты где?
… Смахиваю со щек влагу. Слезы совсем не к месту и не ко времени. Как и воспоминания. Что-то задевает во мне Голицын, раз вскрывается запечатанное прошлое.
На лавочке в сквере около университета давно никого нет. Перевожу взгляд на двух девушек около парковки. Молодые, красивые, дерзкие. Узкие джинсы, яркие кофточки. Выглядят студентки стильно и сексуально. Я могла бы также, но их преимущество — молодость и бесстрашная вера в лучшее. Уверенность в себе, как у Демьяна.
Опускаю взгляд на свою грудь. Вроде я тоже ничего… С утра вообще была красотка. Теперь вот одежда Голицына смотрится на мне нелепо, неуместно и… смешно. Велика.
Понимаю, что надо было сразу идти к Лобанову, но… Не хочу. Каким бы Влад ни был, но в прозорливости ему не откажешь. Он бы сразу увидел стыд, что до сих пор обжигает мне щеки. Я же чуть не поцеловалась со своим студентом. Мамочки, а как я желала этого! До внутреннего мандража в теле. Глядела на приближающиеся губы Демьяна и сходила с ума. Его шепот как стрелы порока врывался в сознание и плавил меня.
В груди заполошно скачет сердце, словно на батуте, когда на стоянку въезжает знакомый автомобиль. Голицын выходит, захлопывает дверь и раздается характерный звук сигнализации одновременно с морганием габаритов. Спортсмен засовывает руки в карманы и направляется к зданию. Не сразу замечаю одну из девушек, что бежит ему навстречу. Демьян ловит ее, приподнимает, придерживая за попу. Подружка что-то ему говорит, а он внимательно слушает и улыбается.
У меня сердце разгоняется в глухом ритме. Губы поджимаются от обиды. Обнимаю себя за плечи. Ежусь от холода, идущего изнутри.
— Сволочь… — шепчу под нос и отхожу от окна.
Пару минут сижу за столом, бесцельно глядя перед собой, а потом начинаю собирать бумаги, разбросанные на нервяке. Надо было сразу ехать домой. Позвонила бы Лобанову и предупредила, что у меня форс-мажор… Да, он самый. Наглый, циничный и мерзкий.
Запрещаю себе думать о Голицыне. Все правильно. Он молод и девушка у него под стать. Я обязана вести себя как взрослая женщина и мать, а не идиотка.
Осматриваю кабинет по привычке. Перед выходом поправляю на себе чужую одежду, приглаживаю волосы. Че не ушла сразу? Теперь остается поторопиться,
