Главное, не допускать того, что произошло вчера, когда отключились мозги. В гугле написано, что в моем возрасте это нормально, надо еще поискать, как с этим бороться.
Мне бы посоветоваться, но к маме с таким не пойдешь.
Таню спросить? Не думаю, что ее советы мне подойдут. Да еще и спалюсь про Дикого. Может, удастся все-таки не светить наши отношения? Ну насколько его хватит, когда на него девчонки вешаются? На неделю? Это максимум.
Мне становится грустно, и за это я тоже себя ругаю.
Он красивый наглый бабник. Мне с таким не по пути. Просто нужно продержаться эту неделю, пока Кир не отстанет от меня. К нему, вон, Лина ходит в плаще на голое тело. Мне такого парня точно не надо.
Как оно все теперь будет?
У Санька, наверно, можно спросить, мы же завтра с ним пойдем за моим дополнительным заданием.
А пока… Можно ненадолго выдохнуть. Дикаев на некоторое время нейтрализован. Это он поначалу такой резвый был со своим растяжением. Я-то помню, что потом становится совсем несладко.
Ну и точно.
Следующий день в универе проходит спокойно.
Я вижу на переменах Ника, но одного. Значит, хромоногий дома отсиживается. Неужели сегодня мне никто не будет трепать нервы?
Стоит только мне понадеяться на это, как мне приходит сообщение: «А почему ты не интересуешься моим самочувствием?».
Ни «привет», ни «здрастье».
Не буду отвечать.
Но через пару минут не выдерживаю.
«Я догадываюсь, какое оно».
«И ты так спокойно об этом говоришь? У меня самая бесчувственная девушка на свете».
Паяц.
«А что я должна делать?»
«Срочно меня навестить!»
После небольшой паузы приходит добавка: «Это будет романтично, ты же хотела романтики!»
Я как бэ хотела, чтобы за мной ухаживали, а не наоборот.
«Увы, сегодня не получится».
Кажется, я нанесла Кириллу психологическую травму. Он перезванивает спусти срок секунд.
– Истомина! Как это не получится? Знать ничего не хочу!
– Просто не получится и все, – вздыхаю я. Кто-то совершенно неисправим. – Мне надо вечером еще раз в универ.
– До вечера еще много времени.
– Но я договорилась встретиться с Сашей, так что я занята… Он вечером меня проводит на кафедру за дополнительным заданием.
– Каким Сашей? – ревет колченогий бабуин. – Это с тем гандоном, которого я видел с тобой в кафетерии? За дополнительным заданием? Это теперь так называется? Истомина, не будь дурой, парням только одно и нужно!
– И тебе? – ехидно уточняю я. – Тогда мне тебя навещать даже опаснее.
Представляю, как у него булькает. Сказать, что он безопасен, небрутально. А мы – мачо.
– Мы только начали встречаться, я ты меня уже бросила в тяжелую минуту! – обвиняет Дикаев.
– Тебе опять есть нечего? Закажи. А мне надо разобраться с домашкой.
– Я тебе помогу.
Скептически хмыкаю. Что-то не верится мне в академические и педагогические таланты Кирилла.
– Это теперь так называется? – зеркалю я.
– Как ты меня бесишь, Истомина! – разобиженный Кир бросает трубку.
Похихикивая, я иду к кафедре, уточнить во сколько заканчиваются занятия у Руслана во вторую смену.
А там какая-то суета, похоже, у кого-то день рождения, и всем не до студентов. Я вычленяю красивую девушку с самыми замученными глазами. Исходя из моего небольшого опыта, это должна быть лаборантка. Самый незаменимый человек на кафедре, единственный, кто в курсе всего.
– Руслан? – морщится девушка на мой вопрос. – Не будет его сегодня. Только сейчас договаривалась на его замену.
– А когда? – теряюсь я. – Мне надо дополнительное задание…
– Спросите у Константиновой, она будет заменять, – машет она рукой в сторону одной из преподавательниц. – Но какие у вас дополнительные зачетной недели же еще не было.
– Мне надо пропустить одно занятие…
Взгляд лаборантки меняется, кажется, до нее начинает доходить:
– Это вам Руслан назначил, да? Идите спокойно. Его недели полторы не будет. Пока синяк не сойдет. А Константиновой вы ничего не должны.
И она убегает на зов из кабинета заведующей кафедрой.
Синяк?
«Так это ты из-за нее дрался?»
Дикаев навалял Руслану?
В душе разливается тепло, несмотря на то, что я пытаюсь внутренне осуждать рукоприкладство. Но Рус – скотина и получил по заслугам.
Поскрипев мозгами, пишу тем, на которых воду возят: «Что тебе принести, болезный?».
Ответ приходит мгновенно: «Кекс! Без изюма!»
Глава 28. Кир
Не, ну охренеть!
Недоверчиво смотрю на телефон. Как это «сегодня не получится»?
В смысле она с каким-то козлом вечером в универ потащится?
Сивая совсем обнаглела!
Я девушку завел для чего? Чтобы одному дома сидеть?
Вот явно Истомина в душе не декабристка.
Бесчувственная зараза!
Меня прям распирает приехать в универ и забрать стревозу. Проблема в том, что нога распухла так, что в обувь не влезает. И руки у меня хоть и чешутся, но сделать я ничего не могу, только беситься в четырех стенах.
Доковыляв до кухни, с ненавистью смотрю на пустую посудину из-под запеканки. Не успел я вчера спасти оставшийся кусок. Рамзаев, сволочюга, жрет быстро.
Он еще и на мой суп позарился. В последний момент увидел, что он газ под кастрюлей зажег. Суп я отбил. Откупился пиццей, но, блядь, до самого ухода Ника пришлось караулить кастрюлю. На хер с пляжа! Я свою жрачку выстрадал. Пусть ищет себе девушку и жрет ее суп.
Вчера-то я отвоевал, а сегодня там уже дно видно. Кастрюля, наверно, маленькая. И Истомина не идет. Коза бешеная.
Бросила своего больного парня. В глаза ее бесстыжие посмотреть и то не могу. У меня даже фотки нет. Ну это я сейчас исправлю.
Лезу в соцсети.
Ага. Вот она. Тэк-с, что тут у нас… Фотки. Много фоток. Котики, мороженое… Олька в венке из одуванчиков, Олька возле памятника, Олька на газоне… Все не то…
Вот. Отличное фото для телефонной книги. Истомина, разрисованная под зомби на Хэллоуин.
Пятнадцать минут уже прошло, а она еще не одумалась!
Набираю Ника.
– Ты Истомину сегодня видел?
– Истомина – это подарочек? Мельком только, а что?
– Ничего. Она одна была?
– С двумя мускулистыми блондинами…
– Что?
– Да шучу я.
– Идиот! – я бросаю трубку.
Пиздец. Двадцать лет, сижу нецелованный весь день, потому что моя девушка такая внезапная, что с другим куда-то идет вечером! Вечером! И ничему ее жизнь не учит! Как она девственницей-то осталась?
Мой долг ее спасти. Нехер шляться по вечерам!
Хорош гипнотизировать переписку с флажком «Была в сети двадцать минут назад», идем ва-банк. Сейчас пришлю ей фото повязки, пусть ей будет стыдно. И попрошу Рамзаева ее привезти…
«Что тебе принести, болезный?» – вдруг оживает телефон.
«Кекс! Без изюма!» – отвечаю, пока коза не передумала.
Интересно знать, почему дрогнула. Чего у нее в голове происходит? Что изменилось за двадцать минут? Пожалела? Да она безжалостная. Стоит поцеловать, и она дерется. Хорошо, что толком не умеет. Превращаться в жертву домашнего насилия у меня нет никакого желания, а целоваться я собираюсь регулярно, раз пока мне ничего другого не светит.
Это мандец. Кому скажешь – засмеют. Главное, я внятно объяснить не могу даже себе, зачем мне этот геморрой нужен… Адреналинщик, ёпть.
С тоски заказываю в доставке тапочки для Ольки.
Ну где она? Сколько можно добираться?
Тапочки уже привезли, а ее все нет. И эти тапки меня бесят. Ее только за кексом посылать!
Через полчаса приходит сообщение: «Адрес напомни».
Что? Она еще не в пути даже? Выматерившись, отбиваю адрес и задаю насущный вопрос: «Ты долго еще?».
«Минут через сорок буду».
Сорок минут? Я сдохну раньше, чем Истомина приедет!
От безделья продолжаю ковыряться на Олькином аккаунте и со злорадством вычленяю, что тот гандон из кафетерия – ее бывший одноклассник, причем в старших классах его рядом нет. Френдзона – твое место, удод!
