на сумасшедшего. — его руки все еще лежат на моих плечах, когда он дуется на меня сверху вниз.
Я не могу удержаться от смеха. Воя, запрокинутая голова, это самый чистый смех.
— Эйден, я действительно верю, что ты многое упускаешь, — говорю я, подмигивая, хватая его за запястья, чтобы оторвать от себя. Он не пристает ко мне, просто мне неуютно находиться так близко от незнакомца.
— Я могу сказать. Сейчас он смотрит на меня хуже, чем тогда, это точно. Я думаю, что все четверо этих парней хотят меня покалечить. Если бы они только знали, что я предпочел бы видеть их голыми, а? Я имею в виду, что ты горячая штучка и все такое, но не стоишь того, чтобы я шел прямо на тебя, — он улыбается шире. — Хочешь немного развлечься? Они выглядят так, словно им нужно расслабиться.
Взглянув на Рыжую, я вижу беспокойство в ее глазах, когда она оценивает ситуацию, в то время как Труди, вероятно, чувствует, что задумал ее брат, и просто качает головой.
— Это твое желание умереть.
Я ничего не могу с этим поделать. Если моя гордость не позволяет мне трахаться с ними, то, по крайней мере, она может позволить мне трахаться с ними.
— Сомневаюсь, что это займет много времени. Убедись, что никто не наденет черное на мои похороны, хорошо? — он ухмыляется, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо, кладя руки мне на талию.
— 5. 4. 3. 2 … Он едва произносит "два", как его отрывают от меня и швыряют через танцпол. Все застыли на месте, ожидая, что будет дальше. Серьезно, они не могут ходить вокруг да около и бить каждого, кто, блядь, ко мне прикасается.
Глядя на того болвана, который это сделал, я не удивлена, увидев, что Роман кипит передо мной. Руки сжаты в кулаки, он тяжело дышит, пытаясь взять себя в руки. Гребаный идиот.
Рыжая и Труди рядом с Эйденом, который лежит на полу с мерзкой ухмылкой.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, подходя, качая головой. Я не извиняюсь, он знал, что должно было произойти, и все равно решил это сделать.
— Все хорошо, лютик. — он показывает мне поднятый большой палец, и все это только заставляет Романа рычать громче.
— Роман, отвали.
— Отвали? Ты шутишь? Никто тебя не тронет, пока я не разрешу. Ему повезло, что я не переломал ему гребаные руки, — рычит он, заполняя мое пространство.
Я смотрю налево и вижу, что остальные стоят рядом с нами, недалеко от уровня ярости Романа. Тогда от них не будет никакой пользы. Я вздыхаю и напрягаю спину, я не собираюсь терпеть его властное дерьмо, особенно когда мы не вместе.
— Пошел ты, Роман. Ты не имеешь права говорить всякую хрень. Это мое тело, я буду делать то, что мне заблагорассудится, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Помнишь? Я не твоя проблема, — шиплю я на него, и он просто начинает хихикать, когда оказывается прямо у меня перед носом.
— Ты думаешь, я не знаю, что ему не нравятся киски? Я знаю принцесса, и он по-прежнему не имеет права прикасаться к тебе. Ты понимаешь? — его обычно ярко-голубые глаза потемнели, в них бурлят эмоции, а брови сведены вместе от разочарования.
— Ты властный, эгоистичный тупица!
С меня хватит. Я больше не собираюсь слушать это дерьмо. Я делаю шаг к Рыжей, когда он хватает меня за руку и останавливает.
Что нужно сделать, чтобы он послушал меня?
Я поднимаю левую руку и поворачиваюсь, чтобы ударить его в грудь, не желая портить его красивое лицо. Это то, что мы оба знаем, насилие, но он ловит мой кулак с самодовольным выражением лица.
— Принцесса, мне насрать, кем ты меня считаешь, ты моя. Тот факт, что ты все еще называешь меня тупицей, говорит мне больше, чем ты думаешь. Ты думаешь, я не знаю тебя, детка? Ты хочешь меня, ты хочешь всех нас, но ты слишком слабая, чтобы признать это, — рычит он мне на ухо, и я не могу контролировать мурашки, которые бегут по моей шее от прикосновения его губ.
Пошел он к черту за то, что думает, будто знает все. Я поднимаю колено и бью его прямо между ног. Он мгновенно отпускает меня и немного заваливается. Он не заслуживает моих потрясающих боевых навыков, когда он просто ведет себя как придурок, поэтому вместо этого он получает дешевый удар.
— Черт возьми, принцесса, — бормочет он.
Наконец подходят другие ребята, но с меня хватит.
— Рыжая, ты не против, если Оскар отвезет тебя домой? — она переводит взгляд с нас всех на мгновение и молча кивает в знак согласия. Слава богу.
Паркер пытается остановить меня, но я отмахиваюсь от него. Не говоря больше ни слова, я поворачиваюсь и выхожу нахуй оттуда, свирепо глядя на каждого мудака, который смотрит в мою сторону.
(Кай)
Тропинка перед ней расчищается, когда она уходит. Я даю ей минуту, наблюдая, куда она может направиться. Как только она поворачивает налево, вместо того чтобы направиться к ближайшим внедорожникам, я знаю, куда идти.
— Я разберусь с этим, ребята, — говорю я, оглядывая всех. Все они кивают в ответ, в то время как Джесс пытается сурово взглянуть на меня, уперев руки в бедра.
— Не изображайте Романа, ладно? Я не могу помочь вам, идиоты, когда вы так себя ведете. — она сердито смотрит на меня, и я соглашаюсь. Большую часть времени Роман слишком вспыльчив, и тем более, когда дело касается Луны.
— Гордись нами, братан, — кричит Оскар, когда я следую за ней, не желая выпускать ее из виду.
Я предоставляю ей пространство и покой, в которых она нуждается, и она ни разу не оглядывается назад. Она либо знает, что я иду следом, либо ей все равно, что она здесь одна в темноте. Скорее всего, и то, и другое. Моя Сакура бесстрашна и полна силы.
В тот момент, когда она сворачивает с тропинки в траву, она снимает каблуки. Она входит в наш маленький секретный сад, и я с удивлением обнаруживаю, что он освещен чем-то похожим на светильники на солнечных батареях. На внутренней стороне живой изгороди есть маленькие волшебные огоньки, которых я не заметил, когда мы были здесь в прошлый раз. Большие лампы разбросаны по всему пространству, придавая ему идеальное свечение.
Я наблюдаю, как она на мгновение останавливается, наслаждаясь ощущением идеально подстриженной травы под ногами. Медленно направляясь к беседке, она щелкает
