— И это должно меня обрадовать? — издаю горькую усмешку.
Тогда Мирон подходит, отстраняет меня от стола и достает все содержимое из ящика, порядка пятнадцати фотографий, и, наклонившись, отправляет их все измельчаться в шредер.
Я наблюдаю, шумно дыша, а когда Мирон выпрямляется и смотрит мне в глаза, срываюсь прочь из кабинета. Иду в свою личную комнату и запираюсь в ней. Мирон не успевает мне помешать.
— Открой дверь! — стучится.
— Оставь меня, Мирон. Я хочу побыть одна!
— Да почему ты себя так ведешь?! — сильно ударяет ладонью по двери. — Забудь о фотографиях! Когда ты сожгла те, меня огорчило не то, что их не стало, а именно твой поступок!
— Да, имела! Я вышел из себя! Но я больше не хочу на них смотреть. Ты была права… Я сам держу свое прошлое. Не оно меня, а я его. Открой… Я хочу поговорить с тобой.
Глава 18
Проигнорировав слова мужа, я иду в ванную комнату и выкручиваю кран с холодной водой на полную мощность, чтобы ничего больше от него не слышать, даже свои мысли. Хочу полной тишины.
Это что-то нереальное, похожее на сон с плохим концом. У нас ведь иначе и быть не может. Все примерно так же в преддверии годовщины начиналось. И чем закончилось?.. Я прекрасно помню чем. А вот он скорее всего и забыл, как больно сделал почти месяц назад.
Умываюсь ледяной водой, прихожу в себя, а когда спустя десять минут решаюсь выйти, не вижу его за дверью. Наверное, к себе ушел. Ему и в самом деле не помешало бы привести себя в порядок.
Спускаюсь вниз к завтраку, как и обещала Василисе.
Вхожу в кухню, а она уже все накрыла красиво на двоих. Помню вначале я тоже так делала, своими собственными руками, пытаясь завоевать сердце мужа. Эту гребанную шарлотку пекла, от которой был без ума мой отец. Мой муж же не обращал никакого внимания на мои старания. Все как должное. Ни единого комплимента, словно это я для кого-то другого старалась, а не для него. Он ни в грош не ставил мои старания.
Начинаю пить кофе, но уже после второго глотка понимаю, что оно мне совершенно не нравится. А раньше я его обожала. Странно… В последнее время ничего кроме сока и чая не идет совершенно.
А вот от блинов я не откажусь. Я очень голодна, несмотря на то, что с самого утра вот такое происходит.
Приступить не успеваю, как в кухню входит он. Смотрю переоделся, принял душ, снова на человека стал похож. Лишь окидываю его коротким равнодушным взглядом, принимаясь дальше резать блин в тарелке.
Мирон садится напротив за стол, кладет свой смартфон справа и принимается пить кофе.
Редкое явление. Обычно он любил взять со стола чашку и тупо уйти, чтобы со мной не сидеть.
— Успокоилась? — спрашивает Мирон спустя где-то минуту молчания.
— А ты уже закончил показушничать? — вскидываю на него взгляд. — Ну уничтожил ты ее фото, и что с того? Это ничего не меняет, даже если ты перестанешь на них смотреть. Ты просто пытаешься меня задобрить. А если бы я продолжала молчать, то тебя бы все устраивало.
— Меня не устраивает.
— Теперь-то понятно, что не устраивает, — усмехаюсь, опуская взгляд в тарелку.
— Лиль, я серьезно, — муж громко складывает руки на стол, заставляя обратить на него внимание.
— Я тоже, Мирон, серьезно. Меня… совершенно не впечатляет. В первый раз, что ли…
— Не понял тебя сейчас...
— А что было в день нашей годовщины? Ах да, ты пытался быть моим мужем…
Мирон сразу обрывает зрительный контакт, опустив свои бесстыжие глаза.
— …но у тебя все же не получилось сделать это по-настоящему, — заканчиваю. — С чего ты взял, что теперь получится?
— Потому что мне больше никто не нужен.
Приоткрыв рот, я шумно выдыхаю, не в силах отвести от него взгляд.
— Я ни с кем больше быть не смогу, — добавляет. — Ты подозревала меня в изменах, но меня совершенно не интересуют женщины с низкой социальной ответственностью.
— Маргарита, похоже, иначе думает. Так смотрит на тебя…
— Хочешь, чтобы я ей объяснил?
— Не нужно. Я и сама уже все прекрасно ей объяснила. Что пока ты являешься моим мужем, чтобы держалась от тебя подальше. Уверена, она больше не попросит тебя подвезти ее.
— Мне ее уволить, чтобы ты совсем успокоилась?
— Ты же говорил, что она очень хорошо работает...
— Незаменимых нет.
— Это точно, — насмешливо кривлю губы.
— К тебе не относится.
Киваю с улыбкой, глядя в его зеленые глаза, которым не верю. Я, кажется, просто не способна на это, а не просто не хочу. Захочу — не смогу.
— Не нужно мне, чтобы ты увольнял ее, — отрицательно качаю головой.
— А что тебе нужно? Скажи мне, Лиль.
Не выдержав, я отпускаю в тарелку нож и вилку, встаю со стула и выхожу из кухни. Какая-то часть меня хочет, чтобы он пошел за мной, а какая-то хочет спрятаться, чтобы не нашел.
Быстрым шагом я направляюсь с гостиную, чтобы там открыть окно и выйти в сад, но Мирон догоняет меня прежде, чем я успеваю выпорхнуть из дома.
— Лиль…
Нет, я не могу. Не могу позволить ему себя убедить.
— Пусти! Пусти, говорю! Я никогда не могла остановить тебя, когда хотела! Ты сбрасывал с себя мои руки! А теперь убери от меня свои!
Мирон продолжает эгоистично стискивать мое запястье, не давая сбежать в сад. А я пытаюсь тщетно освободиться, ругаясь с ним и
