он сегодня не позвонит, я умру.
Это будет значить, что он просто удовлетворил спортивный интерес. Что Эмма на порядок умнее и проницательнее меня.
Отвернувшись к окну, притворяюсь спящей. Вяло прощаюсь с девчонками и, пока такси везет меня до дома, действительно, едва не засыпаю.
Обиженная на молчащий телефон, грубо пихаю его в карман, и, открыв тяжелую дверь, оказываюсь в тускло освещенном холодном подъезде. Где-то наверху жалобно мяукает кошка, пахнет жареной рыбой.
Гулко стуча подошвами ботинок по ступеням, не спеша, поднимаюсь вверх и вдруг слышу приглушенный тканью звук входящего сообщения.
Сердце, сорвавшись, ухает вниз, к щекам приливает кровь. Мои инстинкты реагируют быстрее меня.
Нарочито медленно вынимаю телефон и, прислонившись спиной к потертым перилам, открываю послание.
«Я жду во дворе. Возьми, все, что нужно. Ты ночуешь у меня»
— Вот тебе! — тычу фигой в экран.
Сволочь!.. Конченный!
Не звонил целый день, а теперь требует меня в приказном порядке?!
Бедное, измученное тоской сердце, скачет по грудной клетке, как собачонка при виде хозяина. Разум, очевидно, вышел на перекур.
Господи… Я схожу с ума.
Метнувшись вверх, пролетаю два лестничных пролета всего за три секунды. Врываюсь в квартиру и, не раздеваясь, начинаю скидывать в рюкзак свои вещи.
— Что случилось? — интересуется выглядывающая из комнаты Настя, — пожар?
— Я тороплюсь, — бросаю, не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
— Куда?..
Догадывается быстро — идет на кухню, посмотреть в окно и, вернувшись, складывает руки на груди.
— У олигарха ночевать будешь?
— Ага.
— Любовь у вас?..
У него — не знаю, а у меня самая что ни на есть настоящая любовь.
— Да ну, какая любовь. Только секс.
Глаза Насти вспыхивают всеми оттенками любопытства, и я с опозданием прикусываю язык.
— И что, и что, и что?.. — тараторит подруга, следуя за мной по пятам.
Я захожу в комнату и пихаю в рюкзак зарядку от телефона и свою пижаму. Немного подумав, добавляю к ним топ и шорты.
— И ничего.
— Как он вообще?.. Горяч?.. Я видела его, он классный.
— Где видела? — оборачиваюсь к ней.
Снова это паршивое, удушающее чувство мучительной неуверенности в себе. Болезненной жадности до того, кто никогда моим не будет.
— В сети. Его-то страница закрыта.
— И правильно, что закрыта, — бурчу, возвращаясь к своему занятию.
Через пять минут я выхожу из квартиры и, спустившись вниз, выхожу из подъезда.
Остановившись под козырьком, надеваю капюшон и застегиваю куртку.
Данилов стоит у машины. Подпирая задом капот, курит и наблюдает за тем, как я иду к нему.
Постыдный спазм в низу живота посылает слабость по моим ногам. Макс лениво улыбается.
Ненавижу гада!..
Как сильно я его люблю!!!
— Тебе идет, — говорю, намекая на то, как он выглядит.
— Возбуждают деловые костюмы?
— Возбуждают, — пристегиваюсь ремнем безопасности.
Представив, как я расстегиваю пуговицы на его белой рубашке и как касаюсь его через ткань черных деловых брюк, чувствую трепет такой силы, что приходится стиснуть колени и спрятать затвердевшие соски за сложенными на груди руками.
Ему чертовки идет этот образ, даже несмотря на закатанные рукава, отсутствие галстука и расстегнутые верхние пуговицы.
— Удивила. Буду иметь в виду, — многозначительно улыбаясь, заламывает бровь.
— Что тут удивительного? У всех пристрастия разные. У тебя вот встает на поросят и собачек, а меня возбуждают мужчины в деловых костюмах.
— Да, все время представляю, что под костюмом свинки ты голая.
Щеки против моей воли быстро нагреваются, и я спешу отвести взгляд и сменить тему разговора.
— Какое-то мероприятие?
— Практика у отца в офисе, — отзывается негромко, — совещание.
— Ого! Круто! — восклицаю я.
Мои образование, мировоззрение и уровень жизни настолько далеки от этого, что люди, разбирающиеся в столь сложных областях порой кажутся мне существами божественного происхождения.
— Да, — отзывается вяло.
— Тебе нравится?
— Нравится. Рано или поздно я встану во главе отцовской компании.
— Завидую, — вздыхаю тихо, — вот если бы у моего отца была компания…
— Нашла, чему завидовать.
— Если бы у моего отца была крупная компания, — продолжаю, — я бы не работала ни дня. Выпросила бы у него виллу на берегу моря и каждую неделю меняла красавчиков.
— Это так не работает, поверь, — усмехается Макс, — папаша нашел бы тебе подходящего женишка и заставил выйти за него замуж, потому что так нужно для его компании.
— Меня?.. — тычу в грудь указательным пальцем, — меня не заставил бы.
Оставив реплику без ответа, отворачивается к окну, чтобы выдохнуть в него струю сигаретного дыма.
Я незаметно им любуюсь. Как поджимаются его губы, когда он делает затяжку и как при этом двигается кадык на его шее. Щурятся глаза и хмурятся брови. Все то, на что у других парней я не обращаю внимания, в исполнении Данилова вызывает неконтролируемую дрожь и приливы жара к лицу и нижней части живота.
Иногда мне становятся ужасно страшно, что эта болезнь неизлечимая. Что мои сердце и либидо наотрез откажутся воспринимать кого-то другого, и после того, как все закончится, я навсегда останусь одинокой.
— Твой день как прошел? — спрашивает приглушенным голосом.
— Нормально. Работали на детском дне рождения, — проговариваю, понимая, насколько по разному выглядят мои и его работы.
— Завела новые знакомства? — интересуется как бы между прочим.
Не сразу сообразив, о чем он, недоуменно прикусываю губы. А затем, вспомнив прилипчивого парня, чувствую в сердце внезапный укол адреналина.
Он ревнует?..
— Ты про Тимура? — поворачиваю к нему голову.
Пристроив руку с зажатой между пальцами сигаретой на краю опущенного стекла, Данилов с удивлением смотрит на меня.
— Очевидно, про него.
Он ревнует.
Выпрямив спину, заправляю за ухо прядь волос и пожимаю плечами.
— Симпатичный, правда?
— Я в этом не разбираюсь.
— Симпатичный, — подтверждаю я, — ты видел?.. Мы хорошо смотримся вместе.
На лице Макса мелькает улыбка. Глядя прямо перед собой, он делает очередную затяжку и, выдохнув дым, — быстро проходится по губам кончиком языка.
Это игра.
Я провоцирую, не уверенная в качестве его эмоций, а он, очевидно, прямо сейчас решает, интересно ему играть или нет.
— Продолжение планируется?
— Пока не знаю, но… — провожу ладонями по своим коленям, — телефон свой дала.
Воздух становится гуще и тяжелее. Напряжение давит на виски и барабанные перепонки. Наверное, чувствую это только я, потому что Макс, делая очередную затяжку, продолжает уверенно вести автомобиль.
Сбив пепел, выкидывает окурок в окно и поднимает стекло.
— Правильно сделала, Дженни.
Слова его ощущаются легкой пощечиной. Разочарование со вкусом табака оседает в моей груди серым пеплом.
Поиграла?..
— Тоже так думаю, — заставляю себя улыбнуться, — он не противный и… до него не придется тянуться, как
