так же, как и он.
— Это твой ресторан?
Отпустив меня у стола, заставил отклониться назад, пока руками не оперлась на стол за спиной.
— Верно, мой.
— Ну конечно, единственный раз решила отдохнуть и на тебе, высоко…
Он накрыл мой рот своим, прерывая мой ответ, я буквально утонула в его прикосновении. Последние два года так жаждала его губ, что сразу же открыла свои, позволяя ему взять то, чего он хотел, а мне не терпелось отдать ему.
Филипп освободил мою грудь из лифчика, рассматривая своими поразительно глазами. Наклонившись, он накрыл ртом сосок, втягивая его и превращая в заостренный камешек.
— Ты раньше не переходил границы… — простонала, пока он дразнил сосок.
Он поднялся, встав прямо. Я видела отражение себя в его ясном взгляде. На его лице застыло выражение мучительной нужды.
Рукой он скользнул под юбку, задирая ее до талии.
— Раньше ты не носила юбки.
Его губы снова вернулись. Его пальцы были напротив моей женственности, на каждое движение был свой отклик, я чувствовала, как становилась мокрой от его ласки.
В его поцелуях не было ни мягкости, ни шепота по коже. Его поцелуй был грубым и диким от голода, который соответствовал моему собственному.
Тело гудело от предвкушения, я потянулась к его поясу. Он накрыл мою руку своей, крепко прижимая к себе.
— Не сейчас.
Мне было плевать на все, я любила этого мужчину, я хотела стать его, я хотела, чтобы пламя, полыхающее во мне, потушили.
— Я хочу тебя до боли в члене, Полина. Всегда хотел.
Его слова только усилили моё возбуждение.
Он отступил назад, стягивая трусики, и его рука переместилась туда, куда так жаждало моё тело. Я даже не смутилась, когда он обнаружил, насколько я мокрая. Несколько поглаживаний клитора почти заставили меня кончить. Я сильнее прижалась к его руке, когда он отпустил мои губы.
Руками он потянулся к брюкам, я тут же замерла. Вот сейчас, сейчас он лишит меня невинности, как какую то шлюху. Моё тело было готово, но сознание сдерживало. Я не была уверена, что достаточно сильна, чтобы остановиться.
Мама дорогая… он был идеально сложен, его член представлял собой толстую, длинную мышцу, покрытую у основания сумрачной золотистой кожей, а головка была набухшей и насыщенно-фиолетовой, как слива. Мой рот наполнился слюной.
Ошеломленная, растерянная, ужасно возбужденная, я посмотрела на него.
— Мне будет больно Филипп, я не смогу.
Он только коснулся пальцем мои губ.
Когда его член коснулся моей плоти, попыталась приподнять бедра, чтобы он мог глубоко войти, чтобы ему было удобно, но парень твердой рукой прижал меня к столу, удерживая на месте. Пока его член скользил вверх-вниз по моим половым губам, желание разгоралось с новой силой, мне до боли захотелось, чтобы он оказался внутри, но он отказывал мне.
Крик вырвался из моих сжатых легких, как выстрел, пронзивший нутро, и распад последовал за ним. Он заглушил мой крик своим ртом, я словно покинула тело, когда первый настоящий оргазм в моей жизни опустошил меня и выжал полностью. Мой разум на мгновение погрузился в мирное облако, прежде чем я с трудом смогла вновь обрести землю. Он навис надо мной, рубашка распахнута на упругом животе, лицо напряжено от необузданной страсти. Я никогда не видела и не представляла себе более сексуального мужчину, чем Филипп Воронов, я почувствовала, как его член пульсирует на моих складочках.
Это было грязно. Так грязно, что это должно быть неправильно. Но, Боже, это было правильно, когда он пометил меня таким образом.
Я заставила себя проглотить хныканье, поднявшееся в горле от слабости.
— Иногда в слезах больше силы, чем в строгости.
Я слабо рассмеялась.
Его губы дернулись.
— Со мной ты не обязана быть хорошей, правильной или истинной в любом смысле, но особенно в общепринятом. Со мной ты можешь быть самой плохой, потому что, котенок, именно противоречивость твоей души опьяняет меня.
Никакой огонь не пылает вечно, а такой жаркий, как пламя, между нами, сгорит раньше, чем мы успеем это понять.
Я надеялась, что после всего я не буду испытывать горечь, когда он снова оставит меня. Я изменюсь к лучшему, позволив ему прорваться дальше сквозь стены.
Полина
— Куда мы едем? — не унималась я расспрашивать Фила. Этим утром парень забрал меня из дома, сказав что хочет устроить мне приятное. Можно сказать, это было свидание.
Мы довольно долго двигались на запад. Я была без понятия, куда он меня везёт, но мы определённо направлялись в горы. Я изо всех сил старалась скрыть свой дискомфорт во время поворотов и стремительных подъёмов вверх.
Он повернул к Национальному лесному заповеднику и проехал ещё несколько километров. Мне уже до смерти хотелось быстрее выбраться из машины. Опустив вниз стекло окна, я вдохнула запах лесного воздуха.
Всё, что я видела, — это сосновые деревья и ручей, который протекал рядом с мощеной дорожкой. Не было никаких признаков, указывающих на то, что он запланировал для нас.
Через три часа беспрерывной езды, Фил подъехал к белому дому с красной крышей. Я не стала ждать, пока он поможет мне выйти из его внедорожника. Изящно выбраться из него было невозможно. Я просто выпала оттуда. Когда он подошёл ко мне, то усмехнулся.
— Могла и меня подождать…
Я выпрямилась.
— Я спокойно справляюсь сама.
Он без колебания взял меня за руку, прогуливаясь по тропинке направились к дому. Из дома выбежала Саша. Я сильно удивилась увидев ее тут.
— Саша?..
Я оглянулась на Филиппа, тот лишь пожал плечами с улыбкой.
— Как же я рада наконец тебя увидеть. Прими мои соболезнование, твой отец мне был тоже дорог. Мне так жаль.
— Спасибо — мы обнялись крепко, мне не хватало общения с сестрой, за два года она тоже сильно изменилась. Мне нравилась новая Саша.
— Хватит стоять у крыльца. Сколько можно трещать.
— И тебе привет, Иван. За два года ты тоже не изменился. Хоть бы обнял старую подругу.
— Я ему руки сломаю — услышала шепот Фила.
— Я прямо ощущаю вашу любовь, ребята — так же тихо прошептала я.
Он коротко взглянул на меня, но замер с самодовольной улыбкой.
— Пойдём, покажу твою комнату.
Мы последовали к дому.
Мы осмотрели уютный домик, и каждый выбрал себе комнату. В доме было три спальни, так что Антон поселился в одной, который кстати немного опаздывал, нам с Филиппом досталась большая комната на втором этаже.
— А где будут спать Саша и Иван?
— Эм… — парень почесал затылок
