– Ясно, – сказала я и поспешила уйти от Гришина подальше. Сотрудники уже начинали расходиться, я ушла в приемную, села за свой стол и принялась думать. То, что я надумала, мне совершенно не понравилось.
Конечно, вся эта история печальна и принесет боль участникам событий, особенно Жене… Но вряд ли можно назвать страшной тайной вопрос сокрытия отцовства. Между прочим, по статистике, почти тридцать процентов мужчин воспитывают чужих детей, даже не догадываясь об этом! И Гришин не мог так нервничать лишь из-за чужой личной жизни. Ну, скрыл он от Симакова, что их общий приятель Чернов никуда не пропал, а вполне жив и здравствует за границей, куда он смылся после неудачного романа с его, Симакова, женой. Может, спросить, из-за чего на самом деле так переживает наш Константин?
Но вспомнив, что я все еще в исполняющем желания платье, поспешила мысленно отказаться от идеи снова вступить в душевную беседу с президентом нашей компании. Я хотела только одного: увидеть Женю, и чтобы никого вокруг при этом не было. Кроме нас. Мы ведь с ним так и смогли поговорить в течение дня. Я надеялась, что, когда все, наконец, разойдутся, мы сможем поговорить. Тогда, кстати, и вручу свой подарок.
Я купила его еще осенью, когда прогуливалась в свой обеденный перерыв по городу, любуясь удивительно ярким октябрьским днем. И нашла «Букинист» – восхитительный пережиток прошлого. Думала, что таких уже давным-давно нет, я знала об их существовании лишь по бабушкиным рассказам. Зашла – и на два часа выпала из жизни, листая старые (и не очень) книги, радуясь узнаваемым авторам. Я чувствовала себя словно шестилетний ребенок в кондитерской, когда от окружающей сладкой роскоши кружится голова. И когда увидела отличное собрание сочинений Джона Фаулза, любимого писателя Жени, – сразу купила. Принесла в офис, сложила в красивый подарочный пакет и спрятала на нижней полке нашего шкафа для бумаг – туда все равно никто никогда не заглядывает.
…Мое простое желание осуществилось быстро – Женя вошел в приемную:
– Наконец-то, народ разъехался. А тут кто-то есть? – кивнул он на кабинет Гришина и Погорельского.
– Попрощались и ушли, – радостно сообщила я. Встала из-за стола, подошла к Жене и вручила книги.
– Поздравляю. Теперь с подарком, – улыбнулась я, протягивая ему пакет.
– Надеюсь, там не фотографии, – ответил он, улыбаясь мне в ответ.
– Наоборот. Там книги.
– Что, опять?! – изобразил шутливый испуг Евгений.
– Другие книги, – я улыбнулась, увидев, что Женя моему подарку искренне обрадовался.
– А что, кстати, сказали аудиторы? – спросила я.
– Пока ничего. Они будут завтра у нас, начнут с бухгалтерией плотно работать. Но мне и так уже ясно, что Костя немалую сумму прибрал к своим рукам. Честно говоря, меня это совершенно не волнует. То есть, деньги не волнуют, их и так достаточно. Зато сильно волнует то, что эти махинации каким-то образом связаны с исчезновением Дмитрия. И, главное – что я с этим человеком работал бок о бок полжизни.
– Теперь ты с ним работать не будешь? – тихо спросила я.
– Конечно, нет! Вот, у меня в жизни период разводов – с партнером, с женой…
Он грустно улыбнулся. И мне отчаянно захотелось, чтобы он меня поцеловал. Чтобы обнял, и снял, наконец, с меня это чертово платье…
Его взгляд стал влажным и таким нежным, что у меня перехватило дыхание.
– А знаешь… Ну, если фотографии уже есть… А в суде мне все равно никто не поверит…
И Женька счастливо рассмеялся:
– Поехали ко мне? Ты бы видела, какой мини-бар в моем номере!
Мини-бар интересовал меня меньше всего. Клятвенно пообещав неизвестно кому (ну, тому, кто управлял волшебной силой моего платья), что это – последнее желание, я мысленно попросила: «Пусть не будет ни одной пробки по дороге!». И мы доехали до гостиницы так быстро, как, наверное, никто не ездил по центру нашего города в час пик уже лет тридцать.
– Яна, ты правда этого хочешь? – спросил вдруг Женя, когда и платье, и чулки уже были сняты, сознание мое практически отключилось, а я испытывала лишь нежность, и жгучее желание – только чтобы он не останавливался.
– Я люблю тебя, Женя, – просто сказала я. – И да, я правда этого хочу. Ты даже не представляешь, как давно и как сильно, – добавила сквозь поцелуи.
…– Останься, – попросил Евгений, когда я, опьянев от нежности и счастья, лежала на его руке.
– Я не могу, Жень, мама и бабушка волноваться будут. А если скажу, что у меня затянувшееся свидание, то замучают своими расспросами. Лучше я поеду сейчас, мне уже пора.
С сожалением я поднялась из постели и принялась одеваться.
Он приподнялся на локте, откровенно любуясь мной. Это было чертовски приятно.
– Но ты же останешься со мной… Вообще? – спросил Женя серьезно.
Это что, предложение?! К этому я пока что не была готова. И вообще, хочу, как в кино – ресторан, свечи, кольцо…
– Возможно, в будущем, – улыбнулась я.
Женя быстро поднялся и начал одеваться.
– Я отвезу тебя. Не ехать же моей будущей жене из гостиницы на такси, – серьезно сказал он.
– Да у тебя еще настоящая жена пока что бывшей не стала! – я засмеялась, пытаясь скрыть за смехом, что его фраза мне очень понравилась. Кажется, я даже покраснела!
Женя довез меня до дома, и мы еще долго целовались в подъезде.
– Что ты так долго? – спросила мама, едва я вошла в квартиру. – Мы уже волноваться начали!
– Все в порядке, мам, – пробормотала я, отворачиваясь к вешалке с одеждой в попытках скрыть свое сияющее лицо.
– Посмотри-ка на меня… – мама подошла ко мне вплотную и заглянула в глаза. В них она увидела все: и ликование, и счастье влюбленной женщины, и радость обладания любимым…
– Янка влюбилась! – громко сообщила мама домашним. На ее радостный вопль в прихожей появились папа, бабушка и, разумеется, Жужа.
Она обнюхала меня, чихнула и ушла обратно спать.
– Дочь, мы жаждем подробностей! – пробасил папа. Наверное, таким глубоким интересом к моей жизни он пытался компенсировать потерянное время. Но я на него не обижалась. Это хорошо, что он делает эти шаги навстречу – мне, маме, нашей семье… Ведь все хорошо, что хорошо кончается!
– Подробности потом, давайте спать! – взмолилась я. – Это был очень, очень долгий день…
И все же, несмотря на усталость, я долго не могла уснуть – все ворочалась в кровати. Меня терзала мысль, что необходимо рассказать Жене о том, что его дочь – это вовсе не его дочь. Но как? Не представляю, как он это перенесет. Правда его, конечно, не убьет, но такое потрясение бесследно не проходит. И потом – я совершенно не хочу быть гонцом, приносящим плохие вести! Ему об этом должна Юлия рассказать. Или Гришин. Или Дмитрий. Короче, кто-то из участников тех событий.
