Эш недовольно взглянула на него.
— Не пытайтесь кривить душой, мистер Дейр. Это вам не идет. Я вполне уверена, что вы выяснили все, что хотели, насчет моего образа жизни. Салли выразилась вполне ясно. Вы ведь их всех допросили с пристрастием, не так ли?
Джейк хмыкнул.
— Ну, уж с пристрастием, — попытался он возразить.
— Такое, во всяком случае, создалось впечатление.
— Вам не стоит торопиться с заключениями. Никого не требовалось допрашивать с пристрастием. Они сами торопились все выложить.
— Как хорошо иметь настоящих друзей, — с горечью заметила Эш.
Он кивнул.
— Именно так. Они о вас беспокоятся. — Он с любопытством взглянул на нее. — Один Бог ведает почему.
Эш удивилась.
— Что?
Он пожал плечами.
— Вы ведь очень сдержанны. Стараетесь не принимать участия в жизни общины.
Ее так поразило это его неожиданное нападение, что она едва не забыла рассердиться.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не вошли в правление больницы, не помогаете готовиться к деревенскому празднику, не ездите со стариками на пикник… Мне продолжать?
— Я всегда даю деньги… — с негодованием начала Эш.
Он лишь взглянул на нее. Она покраснела и замолчала.
— Откупаетесь и от своих гражданских обязанностей, верно? — с милой улыбкой заметил он.
Она презрительно фыркнула.
— Гражданские обязанности. Будет вам. Знаете, как помпезно это звучит?
— Ладно, — согласился он, ничуть не обижаясь на ее слова. — А как же вы? Вы платите соседям, чтобы они не ходили к вам? — Слова прозвучали язвительно.
Эш мгновенно покраснела.
— Не порите чушь.
— Как еще это назвать?
Хотя все в ней говорило, что этого делать не следует, Эш попыталась оправдать себя.
— Я не люблю компании. Мне лучше одной. Мне нужно пространство.
Теперь пришла очередь Джейка фыркать.
— Ей нужно пространство! Избавьте меня от этих новомодных банальностей.
Эш с ненавистью взглянула на него. Он развалился на постели, заложил руки за голову и имел такой вид, будто ему на все наплевать. И все же, все же… Она чувствовала, что он разозлился по-настоящему. Почему-то от этого ее собственный гнев уменьшился.
— Почему вы так завелись по этому поводу? — с любопытством спросила она. — Какое вам дело, как я распоряжаюсь своей жизнью?
— Никакого, разумеется. — Он сел. — Меня просто взбесило, с каким презрением вы говорили об этих милых людях из больницы. Да они приносят больше пользы за час, чем вы за всю вашу бесполезную жизнь.
Эш беспомощно моргнула глазами. Многие ругали ее за то, что она превратилась в отшельницу. Но никто не говорил, что ее жизнь бесполезна.
— А вы, разумеется, идеальный гражданин?
Джейк невесело рассмеялся.
— Зависит от того, кого спросить. Но я вношу свой вклад.
— Значит, вы ездите в шарабанах на взморье со стариками? — медовым голосом спросила Эш. — Устраиваете лотереи? И все такое прочее?
Он враждебно посмотрел на нее.
— Конечно, нет.
— И все же вы вполне уверены, что вносите свой вклад, — преувеличенно удивилась она. Голос стал жестче. — Я тоже всего этого не делаю. И вы с легкостью записываете меня на этом основании в паразиты. Не потому ли это, что вы мужчина, а я женщина?
Джейк нахмурился.
— Дискриминация по признаку пола — корень всех зол?
— Я этого не говорила.
— Нет, но вы это подразумевали. — Она не ошиблась. Она могла четко ощутить его гнев. — Я уже это слышал.
— Я не…
Но он не дал ей говорить.
— Мир по женским правилам. Мужчины — чудовища, потому что сильнее физически. Значит, мы должны делать вид, будто это не так, что мужчины и женщины одинаковы во всем. И это пока женщине не захочется быть другой.
Тогда от нас требуется тихо сидеть и смотреть, как она забирает все в свои руки. Да поможет нам Бог! А если мужчина рискнет предположить, что лучше всего, если стороны вносят, что могут, то тут он вам и тиран, и бесчувственный, и самое время разводиться.
Эш уловила только часть тирады, показавшуюся ей осмысленной.
— Значит, вы разведены.
— Нет, — мрачно ответил Джейк. — И не собираюсь. — В его взгляде на нее все еще таилась враждебность. Враждебность, решила она, в отношении всего женского пола. — Если вы не женитесь, вам нет нужды разводиться.
— Логично, — осторожно согласилась Эш. Внезапно он рассмеялся.
— И вы ошибаетесь, знаете ли.
— Ошибаюсь? Насчет чего?
— Ваших друзей. Верно, они о вас беспокоятся. Но о вас я узнал не от них. Во всяком случае, не они были первым источником информации. Я знал все о вашем образе жизни, как вы выражаетесь, еще до того, как приехал сюда.
И это, в самом деле, так, зло подумал Джейк. В отчете содержались подробные сведения о том, как она живет. Там только не говорилось, что она молодая и сумасшедшая.
Эш не сводила с него ненавидящих глаз. Он поднял одну бровь. Внезапно у нее появилось леденящее душу подозрение.
— Вы все знали обо мне? — Она потрясла головой. — Не понимаю. Зачем?
— Вы мешаете одному из моих главных проектов, — спокойно объяснил ей Джейк. — Мои люди сообщили мне, что вы упираетесь. Я тогда был в Бразилии. Мало что мог сделать. Но я велел им составить на вас досье.
Ей показалось, что по спине бегут ледяные струйки воды.
— Досье?
— Разумеется. Десять страниц. Полное описание вашей жизни здесь. — Он внезапно нахмурился. — Но пару важных фактов они упустили. Придется мне побеседовать об этом с Тони.
— Вы провели… расследование моей жизни? — еле слышно прошептала Эш. Лицо ее побелело.
Джейк Дейр этих сигналов опасности не заметил.
— Да. И сделали они это чертовски непрофессионально, — добавил он с вполне понятным раздражением. — Ох, уж эти молодые гениальные выпускники университетов. Они настолько стараются поразить тебя деталями, что не видят леса за деревьями. Они написали, что вы вдова, живущая на пенсию, имеющая репутацию отшельницы среди местных жителей. Посещаете лишь ветеринарный центр. Я-то думал вам девяносто! Дурацкая работа, иначе не скажешь.
Эш так разозлилась, что едва смогла говорить.
— Подайте на них в суд, — посоветовала она сдавленным голосом.
— Вне сомнения, мне придется подумать, стоит ли их готовить в менеджеры, — согласился он.
— На вашем месте я бы так и сделала.
Ее ирония не достигла цели. Эш все еще не сводила с него взгляда и тряслась как осиновый лист. От злости, уверяла она себя. Он, наконец, заметил ее сверкающие глаза, и его брови приподнялись. Он вздохнул.
— Ну, в чем теперь дело?
