Дальше из отделения неврологии две видные дамы поспешили в гинекологию.
Оксана быстрым шагом двигалась по больничным лабиринтам, здороваясь с коллегами на ходу. Анжела едва поспевала за ней.
— Быстрей, Анжела! — весело подбадривала Жильцова. — Наш Васенька Пушкаревский вот-вот убежит на операцию. Он страшно занятой! Сотни женщин ежедневно стремятся прыгнуть к нему на стол или на кресло, больше чем в постель к своему любовнику!
Гинеколог положил Анжеле на колено свою теплую большую руку и сел перед ней на стул, словно он собирался неспешно пообщаться с девушкой. Тепло его ладони расслабило напряжение мышц, даже согрело и успокоило.
— Девы младые, оргазмов взыскующие, — напевал себе под нос Василий Алексеевич, осторожно орудуя своим инструментом. — Что там у нас? Чем удивите?
— Васенька, не смущай мою девушку своими шуточками, — попросила Жильцова. — Она и так, бедняжка, еле жива. Ее сейчас Тимур Кимович вертел, как кубик Рубика.
Пушкаревский обошелся с пациенткой из кардиологии очень бережно.
— По моей части пока все в полном порядке, — заверил он. — Заходите, если что, без стеснения.
— Ну, если Василий Алексеевич так говорит, значит, все замечательно! — обрадовано подытожила Жильцова, помогая утомленной Анжеле встать. — Он про нас, женщин, знает то, чего и нам самим неведомо. Спасибо тебе, Васенька.
— Желаю здравствовать, — напутствовал Пушкаревский.
Вернулись в отделение кардиологии. Жильцова усадила Анжелу на диван в своем кабинете и сказала:
— Ну, сердешная моя, теперь я знаю о тебе всё!
— А мне можно узнать? Хотя это так страшно — узнавать подробности про свой организм!
— Слушай. Все самое страшное мы отсекли. У тебя начальная форма ишемической болезни. Это поправимо. Я составлю тебе план лечения, питания и физических упражнений. Правда, упражняться будешь чуть позже. Таких пациентов, как ты, можно вернуть к полноценной жизни. Мы с тобой вовремя поймали процесс за хвост! Это счастье, как для врача, так и для пациента!
— Оксана Андреевна, но если бы не ты, там, в Сочи, то я бы не предприняла никаких действий.
— Я и не сомневаюсь! — воскликнула Жильцова. — Обычно все так и делают. Потом поступают к нам с инфарктом.
— А что, моя болезнь может к этому привести?! — с ужасом спросила молодая женщина.
— Мы её остановим! — успокоила Оксана. — Мы тебя подлечим, ты сможешь любить своего Лёшу и жить с ним в свое удовольствие.
— Мне бы очень хотелось тебя как-то отблагодарить, — Анжела испытала прилив признательности.
— У-у, подожди! Наша дружба и сотрудничество надолго, даже навсегда. Я ведь тебя на учёт поставлю. Полечишься недельки две в стационаре. Потом будут восстановительные процедуры. А ты мне обязательно поможешь! Будешь у меня показательно-образцовой пациенткой. Кроме историй болезней я веду медицинские дневники. Всем докторам приходится много писать. Обычно врачи не любят это делать, а я считаю записи необходимыми. Жаль, сутки коротки!
— Да, Оксана Андреевна! Я восхищаюсь тобой! — Анжела покачала головой.
— Послушай, Оксаночка, вот ты такая умная, красивая, энергичная, вокруг тебя столько блистательных мужчин, но почему ты одна? Мне-то ты советуешь не жечь корабли, создать семью, а сама что же?
— Мои корабли давно сожжены, и Рубикон перейден! — азартно заявила Жидьцова. — Я медицине отдана и буду только ей верна! Я для себя всё давно решила. В этом и есть мое женское счастье. Заболталась я с тобой. Ступай! У меня работа! А тобой теперь займутся наши славные сестрички.
* * *
Деревья в больничном парке клонило в долгий зимний сон, и они сбрасывали свою последнюю одежду. Невозможно равнодушно смотреть, как отрывается от ветки засохший лист. Где-то под сердцем начинается волнение, и оно постепенно растекается по всему телу, до кончиков пальцев.
Анжеле захотелось яблок. В них спрятано лето. Оно законсервировано в их запахе, в мякоти, в цвете. Захотелось подержать в руках большой гладкий плод, а потом с хрустом откусывать от него кусочек за кусочком. Она взяла телефон и позвонила Алексею:
— Лёш, яблок очень хочется.
— Яблок? — радостно откликнулся он. — Каких? Какой сорт?
— Не знаю. Выбери сам.
Алексей привез ей килограмма три фруктов в живописной корзинке из соломки. Он умел и любил делать подарки. Яблоки были разных осенних сортов — семеринка, джонатан и какие-то другие, но все очень красивые. Еще он выложил из пакета промытый пухлый инжир, отборные финики, янтарную курагу.
— Это полезно для сердца, я прочитал, — деловито сказал Алексей.
— Какой-то ты тихий сегодня, — шутливо подметила Анжела. — Говоришь мало, ничего не предлагаешь.
— Я обещал тебе быть смирным, — улыбнулся он. — Вот и стараюсь.
— А жениться на мне не передумал?
— А ты согласна?
— Да.
Он поцеловал ей руку, животрепещуще пахнущую яблоком, и сказал:
— Я рад ужасно, но должен тебя предупредить, что я жених проблемный.
— Что ты имеешь в виду? — усмехнулась Анжела. — Вот-вот, уже пошёл на попятную!
— Я ведь оформляю развод, но я всё имущество оставляю бывшей жене и девочкам. Я сам пока без жилья. Переехал временно в ту квартире, где наши партнеры останавливаются.
— Придется взять тебя к себе, — сказала Анжела. — Комнатки у нас, конечно, небольшие, но все же их три. В тесноте, да не в обиде.
— Правда? А я уж думал-думал, как поступить... Конечно, со временем я куплю другую квартиру, ремонт сделаю, но это...
— Нет, уж если я что решила, то долго ждать не могу! Решено, мы будем жить у нас.
— Как-то неудобно. А что скажет Лидия Матвеевна? Я с тёщей никогда и не жил.
— Ну, так надо же попробовать! А она мировая тёща, я тебя уверяю!
— Надо же, как все завертелось! — восхитился Алексей. — Чего только в жизни не бывает! Будто молодость вернулась.
— Слушай, Лёш, ты хоть и жених мне теперь, но долго в отделении засиживаться нельзя. Оксана Андреевна так строго режим соблюдает, и мне не хочется ее подводить.
Алексей послушно встал. Анжела шутливо притянула его за лацканы пиджака, целуя на прощание.
— Ну, пока, жених! Ой, что это у тебя?
— А что там?
— Ты зачем булавку к воротнику приколол? — удивилась Анжела. — Да еще сзади. Новая мужская мода?
— Я и не заметил, — сказал Алексей. — Отколи, пожалуйста.
Анжела протянула ему обычную английскую булавку.
— Ума не приложу, откуда она, — недоумевал Алексей. — Может, кто подшутил. Дочки мои наверно. Ладно, пошел я. Спокойной ночи.
Бесполезную булавку Алексей выбросил в урну на улице. А во дворе облетали и кружились листья. В больничном парке происходил осенний листопад.
