Нейт смотрит на мать:
– Нет.
Она надевает передник, ищет под раковиной самую большую емкость для вымешивания теста и огромную ложку под размер миски.
– Хоть что-то, – замечает Гвин.
– Просто не понимаю, мама, зачем было втягивать во все это Мэгги, тем более в первый день поездки. Ей сложно.
Гвин опускает ложку.
– Ты знал, что вечеринка состоится. Знал, сколько будет гостей.
– Я не знал, что будет так.
– И чья это вина?
Нейт молчит.
– Может, моя.
Гвин размешивает в миске ингредиенты и достает помятый пожелтевший рецепт, на котором маркером наверху написано «красн торт», как будто ей нужен рецепт и она не знает его наизусть. Гвин смотрит на сына.
– Я этого не хотела, – говорит она.
– Чего именно?
– Чтобы ты себя некомфортно чувствовал. Мне этого не хочется. Ты же знаешь.
Он теребит волосы, как делает каждый раз, когда хочет что-то понять – семилетний Нейт, тридцатитрехлетний Нейт, – и вдруг с легкой улыбкой встает со стула, идет к раковине и начинает мыть руки. Вытирает руки о джинсы, поворачивается к стойке и открывает пачку масла. Добавляет на глаз шеф-повара три капли в миску и начинает искать экстракт кокоса для теста.
– Что ты делаешь? – спрашивает Гвин.
– А ты как думаешь?
Он ей помогает. Вот что она думает. Сейчас Нейт помогает матери, и, если будет выбор, он всегда ей поможет – семилетний Нейт, тридцатитрехлетний Нейт. На душе у Гвин становится спокойнее, ей важен поступок сына. Может, отчасти она им гордится. Хотя кому интересно это слушать? Точно не ему. Сейчас ему ничего такого не хочется слышать. Поэтому вместо разговоров она гладит его по спине и вручает черную бутылку экстракта с полки со специями. Маленькая крышка неплотно прижата к бутылке.
– Спасибо, малыш, – говорит Гвин, когда он берет бутылку.
– Не стоит.
Она склоняется к нему, пока он по памяти добавляет ее секретный ингредиент, цедру лимона, так, как Гвин ему давным-давно показывала.
– У вас все будет хорошо, ребята, – говорит Гвин.
– У меня и Джорджии?
– У тебя и Мэгги. Люди не расстаются из-за того, что у кого-то в семье неурядицы. Если бы это было важно, никто бы и не женился.
Гвин касается лица сына.
– Прости. Я это уже говорила? Прости, если застала ее врасплох. И вы из-за меня поссорились.
Он качает головой и разбивает яйцо.
– На самом деле я умудрился ее напугать еще за час до приезда. Мне хотелось утром сказать ей то, что должен был сказать раньше.
– Что именно?
Нейт не сразу отвечает, он тянется к миксеру, включает его и держит над миской, медленно опуская в смесь.
– Я многого не рассказывал о детстве. Точнее, рассказал не все. Начнем с того, что я не сказал ей о деньгах.
Гвин вытаскивает миксер из розетки.
– Повтори-ка.
– Никак не находил подходящего момента.
Нейт смотрит на Гвин, и они встречаются взглядом.
– Кажется, они никак не были связаны с моей жизнью. С нашей жизнью.
– Нейт, ваша жизнь – открытие совместного ресторана. У нее было право знать. Ты же не собирался снова одалживать денег, как в прошлый раз. Ты ясно дал нам это понять. Но ты должен был и ей объяснить. Боже, наверно, она так растерянна!
– Да, я уже вижу.
Нейт снова начинает взбивать тесто, но Гвин держит его за руки, хочет, чтобы он ее послушал.
– Тебе нечего стыдиться.
– Знаю.
– Не думаю.
Нейт смотрит на Гвин. Он молчит, словно задумавшись, сказать ли то, что она и так видит на его лице. Худшее.
– Дело в том, что она не знает про последний раз.
У Гвин от удивления отвисает челюсть, она не верит свои ушам и понимает, что в ней закипает гнев. Потому что сейчас – Гвин это отчетливо видит – Нейт похож на своего отца. Обычно у Нейта проявлялись черты его дедушки, Чемпа. Но сейчас Гвин видит в Нейте Томаса. Милые обиженные глазки, нахмуренные брови. Это сходство ее пугает.
– Ты ей не сказал, Нейт?
– Я хотел. – Он откашливается. – Но она уже была ошарашена тем, что я не сказал о деньгах, а затем мы еще Мерф в автобусе увидели. Думаю, слишком много больших секретов.
– И что? У вас только с утра состоялся первый разговор?
– Ну да.
Он достает краситель из коробочки, бросает несколько щепоток в миску и мешает. Судя по тому, как Нейт старательно избегает взгляда матери, она понимает больше, чем хотела бы знать. Гвин качает головой. Как объяснить так, чтобы он услышал? Он должен сказать Мэгги сейчас. Потому что, если она узнает о Райан от кого-нибудь другого, все остальные секреты поблекнут в сравнении.
– Я скажу, мам. Скажу. Скажу, как только мы вернемся в Бруклин, как только закончатся эти выходные. Я расскажу последнюю часть истории.
Это не история, – хочет сказать Гвин сыну. – Это твоя жизнь.
– Ты должен мне пообещать. Конечно, ты не обязан что-то обещать, но мне придется…
– Скажу, скажу, как только она будет готова, – говорит Нейт, вытирая руки о полотенце, как будто этот жест может решить проблему. – Раз уж мы говорим по душам, можно я у тебя кое о чем спрошу?
Гвин включает духовку, чтобы та разогрелась.
– Вперед.
– Уверена, что ты этого хочешь?
Гвин сразу напрягается:
– Приема или развода?
– И того, и того. Знаю, я должен как-то реагировать на происходящее, но честно говоря, я в полном порядке. Если ты действительно этого хочешь.
Они встречаются взглядом, и Гвин не отводит глаз.
– Да, я этого правда хочу, – уверенно отвечает она.
– Тогда зачем ты все еще делаешь его любимый торт?
Она смотрит на испачканную поверхность стола, грязные тарелки, миски и ложки в раковине. Вытирает о передник сначала ладони, потом тыльную сторону руки.
– Не знаю, – признается она.
Нейт кивает.
– Честно говоря, мам, Мэгги кажется, что происходит что-то не то. Обычно я бы поспорил, но сейчас… – Он замолкает. – Просто ты сама на себя не похожа.
Гвин догадывается, что разговор окончен, Нейт отворачивается и достает ингредиенты для глазури. Гвин начинает перекладывать торт в емкость. Где он будет печься. Где будет приготовлен.
– Эти слова – лучшее, что я слышала за день, – говорит она сыну.
Мэгги не уверена, что заснет, но спать ей хочется больше, чем все эти дни: она лежит на кровати Нейта, закрывает глаза и мысленно готовится ко сну. Ей бы хотелось спокойно заснуть, но она не может расслабиться. Мэгги не хочется признаваться в своих переживаниях, в беспокойстве по поводу происходящего. В дверь стучит Джорджия. Мэгги злится. Но после второго стука остается лишь открыть дверь.
– Мэгги! Можно к тебе? – спрашивает Джорджия и заходит, прежде чем Мэгги успевает ответить. – Ты спала?
