Так я сидела и размышляла, то взлетая до небес, то вновь опуская себя на землю, пока взгляд мой случайно не упал на часы. Кошмар! Пятнадцать минут девятого, а я расслабляюсь. Неодетая, ненакрашенная, а Митя через четверть часа уже позвонит. И я бросилась со всех ног в ванную приводить себя в порядок.
Мне повезло: Ольга и Ярик где-то гуляли. Кажется, они подыскивали что-то к свадьбе, и я могла выйти из дома, не отвечая на неизбежные расспросы сестры, куда это я так вырядилась. Врать не хотелось, но правду говорить тоже было нельзя. «Ладно, проскочили», – думала я, уже стоя возле метро.
Митя подрулил почти тут же. Я села рядом с ним в машину и изумилась. Он был гладко выбрит. От трехдневной щетины не осталось следа. А ведь она была и при первой нашей встрече, и при второй. Неужели он для меня побрился, чтобы лучше выглядеть? Митино лицо и впрямь показалось мне сегодня гораздо моложе, а главное, гораздо сильнее прежнего похожим на лицо моего Мити. Для меня или не для меня? Возможно, у него днем была важная встреча? Деловая или, к примеру, с женщиной? Я осторожно потянула носом. Сквозь дым от Митиной сигареты явственно проступал запах дорогого парфюма. Похоже, он воспользовался им совсем недавно. Перед тем, как поехал ко мне. Значит, есть шанс, что он и побрился специально для меня.
Мы ехали по направлению к центру города. Молчание затягивалось. Митя ничего не говорил, и на лице у него застыло весьма мрачное выражение. Я тоже не знала, с чего начать, и лишь исподволь рассматривала его. На подбородке у него оказалась ямочка. Митина ямочка!
– Митя, – прошептала я.
– Что? – Он дернулся. – Ах да, простите, Катя. Я не сказал, куда вас везу. А надо бы. – Губы его растянулись в совершенно Митиной улыбке! – Надеюсь, вы любите итальянскую кухню?
«Я тебя! Тебя люблю!» – хотелось крикнуть мне, однако я лишь молча кивнула.
– Нет, вы, пожалуйста, не деликатничайте. Если вам органически чужды пиццы-равиоли, предлагаю на выбор любой другой ресторан Москвы.
– Какая разница, – разговоры о ресторане мне надоели, и я решилась: – Митя, ты… Это ты?
Он резко затормозил. До сих пор диву даюсь, как в нас никто не врезался. Машины, истошно сигналя, объезжали нас, но Митя не трогался с места. Побелевшие его пальцы вцепились в руль, он невидящим взглядом смотрел вперед.
Я повторила:
– Митя, это ты?
– А ты сомневалась? Сильно изменился, да? Зато ты почти не изменилась. Я тебя сразу узнал.
Он по-прежнему не отрывал глаз от дороги.
– Почему же ты ничего не сказал?
– А что мне надо было говорить? Ты меня не узнала. Да и встретились мы из-за детей. Как-то глупо при них… А потом мне показалось, что ты все-таки меня узнала, но не хочешь ворошить прошлое. И я решил, что, может, оно и лучше. Ты ведь тогда мне зачем-то все наврала.
– Ты знал?
– Ничего я не знал, – его голос звучал сердито и одновременно обиженно. – Только теперь и вычислил. Сперва я, когда к вам вошел и тебя увидел, страшно перепугался. Душа в пятки ушла. Ведь Ольга могла быть моей дочерью!
– Да уж, такой вариант был бы почти смертельным, – согласилась я. – Пришлось бы детям жизнь испортить. Какая тогда бы свадьба! Брат с сестрой. Единокровные.
– Это бы им как раз не грозило, – ответил он. – Я ведь Ярику не биологический отец. Усыновил его и вырастил…
– А я-то думала…
– Понимаю, – Митя по-прежнему упорно не желал смотреть на меня. – Ты, конечно, решила, что я сперва кому-то сделал ребенка, а после, циник коварный, тебя охмурил.
– Каюсь. – Мне не хотелось больше ничего скрывать. Между нами и так пролегло слишком много неправды.
– Неужели ты действительно могла так подумать?
– А что мне прикажешь думать, если ты явился ко мне домой с сыном – ровесником моей сестры?
– Впрочем, я сам хорош. Поверить тому, что ты тогда нагородила! Как я мог? С ума, что ли, спятил? Но как ты-то могла? Неужели боялась, что я тебя брошу в беде? Поженились бы и вырастили твою Ольгу.
– Тогда бы она точно не встретилась с Яриком. – У меня отчего-то вырвался нервный смешок, хотя мне совсем было не до смеха.
Мне хотелось кинуться ему на шею и просить прощения, но и он пускай просит прощения, что поверил мне, ничего не заметил и даже не попытался выяснить, что со мной происходит.
– Да-а… Глупые мы были… – Между словами он делал длинные паузы, и они камнем падали в пустоте машины. – Своими собственными руками… лишили себя счастья… А теперь…
– Теперь уже поздно. – Я, кажется, поняла, к чему он клонит, и решила предупредить удар.
– Поздно? – он наконец резко повернулся ко мне. – Это только нам с тобой, Катя, решать. У тебя… у тебя сейчас кто-нибудь есть?
– Ни-ко-го. А у тебя?
Митя отвел глаза, а у меня все внутри замерло.
– Ничего серьезного, – пожевав губами, откликнулся он.
– Митя!
Тут он словно очнулся, и я очнулась, и мы вдруг увидели и осознали, что все еще торчим посредине дороги, вынуждая другие машины нас объезжать. Как еще милиция не появилась! Счастье, что час пик прошел и автомобилей было сравнительно мало.
– Едем в ресторан, – решительно сказал Митя. – Там ты мне дорасскажешь, а я – тебе.
Есть мне уже не хотелось, и я робко попробовала возразить:
– Да я как-то совсем…
– Зато я совсем голодный!
И мы понеслись навстречу итальянской кухне.
Он остановил машину возле ресторана в тихом переулке. Я уже собиралась выйти, когда Митя хриплым голосом произнес:
– Погоди.
Он резко притянул меня к себе и принялся жадно целовать. Сквозь двадцать лет и сильный запах табака я снова ощутила вкус Митиных губ, таких же нежных, жадных и желанных, как во времена, которые я считала для себя давно и безвозвратно ушедшими. Мое тело ожило, и я хотела вся-вся прижаться к нему, но мы были в машине и могли лишь снова и снова начинать целоваться, и когда на мгновение отрывались друг от друга, я лишь повторяла:
– Митя, мой Митя, мы снова вместе.
А потом наши губы опять сливались. Вдруг Митя простонал:
– Черт, как тут неудобно.
– Но нас ведь тут никто не видит, – стала успокаивать его я.
– Да в прямом смысле неудобно, – объяснил он. – Руль этот проклятый мешает и рычаг передач. Понаделали всякого. Камера пыток. Ладно, Птица Колибри, ты посиди, а я мигом.
Не успела я слова произнести в ответ, как он выскочил из машины, заблокировал двери пультом и скрылся за дверью ресторана.
Я осталась в полном замешательстве. Неужели Митя решил меня таким образом проучить за прошлое вранье? Сам ушел, а меня тут запер? Нет, не может такого быть. Тем более ведь, уходя, он назвал меня Птицей Колибри! Я теперь снова Птица Колибри! Он снова со мной! Митя со мной! И какое везение, что мы оба оказались свободны!
