Марго МП - Недостижимое. Поцелуй планет

Мы продегустировали лучшие блюда ресторана. Я действительно как-то побывала здесь. Но сравнивать эти два посещения очень глупо. Сейчас официанты появлялись, только он поднимал глаза в их сторону. Всё вокруг кричало, что я нахожусь рядом с невероятно важной персоной, с которой сдувают все пылинки. Так и не избавившись от ощущения, что я сижу рядом с простым смазливым мальчишкой, все вокруг своими действиями активно старались переубедить меня в этом.

В какой-то момент я поняла, что не нервничаю. Несмотря на всю подчеркнутую вежливость и предупредительность, царившую вокруг нас. Будто ураган стих и начался теплый дождь, стоять под которым оказалось одно удовольствие.

Куда-то пропало гневное желание обидеть и даже оскорбить жесткими высказываниями. Такое перемирие позволило увлеченно общаться. Обсудить какие-то жизненные позиции, цели и стремления. Это могло мне помочь при завершении заказа. Да, даже сейчас я думаю о работе. Сидя напротив молодого и обаятельного красавца, я думаю о работе!

Он расспрашивал обо мне, тактично обходя стороной личную жизнь. Не удивился услышав, что у меня есть сын. Сын, которому уже почти двадцать и который проходит стажировку в Европе. Кристофер оказался интересным собеседником. Возможно, я просто не хотела замечать этого раньше.

Пообедав, мы поехали к нему. Не переставая разговаривать и увлеченно обсуждая темы очень близкие к рабочим моментам, мне даже не пришло в голову спросить, куда мы едем. Я сделала вывод, что он отменил все встречи на сегодня. Ведь в отличии от меня, он действительно являлся важной персоной. Поэтому его день – однозначно это день белки в колесе. И то, что он сейчас проводил время со мной о многом говорило.

Он жил в одном из немногих жилых зданий даунтауна. С персональной парковкой, размером с весь цокольный этаж и личным лифтом. Естественно, квартира занимала весь верхний этаж высотки. Окна от пола до потолка демонстрировали жизнь города. Огромный панорамный вид открывался действительно потрясающий. Уже темнело и за окнами переливались огни.

Можно часами наблюдать на происходящее за стеклом. Кристофер готовил кофе, а я рассматривала его жилище.

Строгая мужская квартира. Холодные стеклянные столы. Кожаные диваны. Даже на окнах вместо штор вертикальные жалюзи, которые небрежно раздвинуты. Ни намека на родителей и его отношения с ними.

Присутствовало всё необходимое. Но ничего лишнего и казалось, что тут совершенно неуютно. Ни фотографий, ни картин. Ничего, что хоть как-то могло добавить уюта. Совершенно ничего. Мы очень органично смотрелись в деловых костюмах здесь. Это не квартира, это какой-то филиал умопомрачительно дорогого офиса. Большой, просторный, серый, холодный и безликий филиал офиса.

– У тебя очень холодная квартира.

– Ты замерзла? Добавить отопление? – Кристофер снял пиджак и уже разливал кофе по чашкам.

– Нет, я имела в виду психологическое состояние. Она эмоционально холодная.

– Может быть. Не знаю… Мне всё равно. Я технарь по образованию и по складу ума. Ваши психологические выкрутасы с уютом и другой ерундой для меня темный лес.

Я сидела, устроившись на диване. Он принес кофе. Видимо заняться нам нечем, кроме как выпить по чашке кофе. Кристофер слишком соблазнительно выглядел в брюках и рубашке. Я не понимала, как он мог спокойно смотреть на меня и не реагировать. Ведь ещё днем он видел, что скрывалось у меня под блузкой и юбкой. Какой силой воли надо обладать? Или я ему совершенно безразлична? Стараясь соответствовать, я всеми силами изображала из себя холодную отстраненность.

– Могу поспорить, что ты сюда приходишь только спать.

– Это так очевидно?

– Слишком очевидно.

– Приходится много времени проводить в разъездах. А если я в городе, то много работы в офисе.

– И когда ты последний раз был в отпуске?

– Это не для меня. Уезжая в командировку, выкраиваю день или два на развлечения или знакомство с новым местом. Этого хватает, чтобы отдохнуть.

– Экстрим? Прыжки с парашютом, сноуборд, управление самолетом?

– Нет, в небо меня никогда не тянуло. Горные лыжи, велосипед… Гоночные автомобили. Наземные виды транспорта. Мне необходимо ощущать землю под ногами.

– Но квартира на верхнем этаже высотки.

– Но она же не висит в воздухе. Сверху вид более насыщенный. Открывается то, чего не увидишь внизу.

– Могу поспорить. На своей вершине Олимпа ты перестаешь многое видеть.

– Я вижу картину целиком.

– Уверен? Да, ты можешь увидеть красивое падение здания из открывающейся панорамы, когда простые смертные внизу услышат только грохот. Но сверху тебе никогда не увидеть, как именно строение уничтожалось изнутри. Сверху ты увидишь только неожиданный результат длительного незаметного разрушения.

– И кем же оно могло быть разрушено?

– Не обязательно кем-то конкретным. Обстоятельства. Ветхость здания, паразиты, неправильная эксплуатация. Всё что угодно. Сверху, издали ты видишь лишь фасад, крышу. И то, что тебе о нем рассказывают. А правда ли то, что тебе рассказывают? Ты не видишь, что происходит с ним на самом деле. И возможно ты не можешь предупредить обрушение, наблюдая с высоты своей вершины.

– Верно. Поэтому я нанял тебя. И что же происходит с моими… «зданиями»?

– Ооо! Вот оно что! Оказывается, ты решил меня затащить к себе с целью выпытать результаты?

– Возможно.

– Ты коварен. Но ещё не всё готово.

– Давай предварительно! Расскажи сейчас то, что не расскажешь потом.

Как ему можно отказать? Невозможно. Когда его взгляд заставляет безвольно согласиться. Когда только на тебе сконцентрировано его внимание. Целиком. Тотально. Когда он изучающе смотрит в твои глаза и кажется, что мира вокруг не существует. Когда он понимает то, что ты хочешь сказать и увлеченно слушает. Когда здесь и сейчас для него есть только ты. В этом случае остается только одно – подчиниться.

Я запросила у секретаря переслать мне все материалы. Мы увязли в работе. Сначала распечатали структуру его компании. Потом решили, что обозначения слишком мелкие и распечатали всё на нескольких листах. Потом раскладывали прямо на полу и ползали по нему, чтобы склеить.

Стороннему наблюдателю могло показаться, что мы играем в твистер. Мы делали вид, что не замечаем, как иногда прикасаемся друг к другу и как близко находимся. Это совершенно не походило на рабочий процесс. Работа казалась увлекательной игрой с элементами головоломки.

Он разбирался в моих кодировках. Я выясняла некоторые детали. В итоге через три часа и нескольких кружек кофе я без прикрас раскритиковала большую половину закрепленных обязанностей, путей взаимодействия и несоответствие выполняемой работы. Хотя некоторыми сотрудниками обязанности вообще не выполнялись. Я ловила на себе его взгляд и понимала, что не хочу с ним говорить о работе. У него снова появился этот тяжелый и пронизывающий взгляд. Как у его отца.