А потом — одно дело выслушать или даже записать. И совсем другое — воплотить в жизнь! Ведь чтобы какое-то знание реально применить, надо сделать его своим, пропустить через себя, осознать, принять и лишь затем начинать жить по вновь открытым законам. А Ирина, хоть и была настроена учиться, видимо, на самом деле ничего не хотела менять кардинально в своей жизни. А самое главное — не хотела меняться сама.
Она предпочитала синицу в руках. Для Надежды Николаевны такое положение вещей стало вдруг очевидным, и она медленно и безболезненно свела на нет все попытки обучения внучки. Хотя она искренне жалела Ирину. С высоты своего опыта Надежда Николаевна прекрасно понимала, что с таким отношением внучки к себе та вряд ли сможет стать счастливой…
Ирина и в самом деле смирилась с ситуацией. Дочери особых огорчений не доставляли. Росли себе и росли, взрослели, становились то своевольнее, то романтичнее… Все в рамках нормы, по возрасту. Сама для себя Ира решила: раз не получилось из них с Михаилом гармоничной супружеской пары, то она будет ориентироваться на себя, на свои потребности и интересы. А Михаил… Пусть живет как знает. Да, получается, что каждый сам по себе и что семьи как таковой нет. Есть видимость: проживание под одной крышей, якобы общее ведение хозяйства, но… не более того. Душевная близость отсутствовала, эмоциональная — была крайне слаба, а сексуальная — и вовсе прекратилась со временем.
Михаил вышел на пенсию, уехал на дачу, жил там обособленно и непритязательно. Всех все устраивало. И только одна Надежда Николаевна нет-нет да и вспоминала о своем неудачном опыте обучения Ирины. Она почему-то чувствовала свою вину за ее несложившуюся жизнь. Хотя она-то в чем виновата? Своя жизнь ей удалась вполне. Вон скоро восемьдесят, а она еще молодцом! Глаза живые, энергии хватает, мужчина рядом есть. Внешний вид, правда, немного стал подводить: шея сморщилась, руки покрылись пигментными пятнами, пальцы сделались узловатыми и не столь подвижными, как прежде. Но маникюр по-прежнему идеален, помада — только перламутровая, обувь — пусть на небольшом, но каблуке. Конечно, походка не такая энергичная, движения уже менее ловкие и не столь красивые, как раньше. Но чай она по-прежнему заваривает самый ароматный. И на варенье королевское, слава богу, сил еще хватает. Жить можно!
Ирочке опять же спасибо! Закрепила за Надеждой Николаевной доктора из ближайшей поликлиники. Чуть что, та зайдет, давление измерит, осмотрит, назначит лечение, поддержит. Так что все у нее нормально. Можно даже сказать, хорошо.
Иван почувствовал, что в этот раз позвонил вовремя. Ирина говорила с ним в очень располагающем тоне и вообще была неожиданно мягка. Он даже воспрял духом и опять ощутил надежду:
— Ириш! Я фотографии привез. Как договаривались.
— Да? Вот здорово! Спасибо!
— Надо бы увидеться!
— Да…
— А ты свободна вечером?
— Вечером? Если только после работы…
— Хорошо.
Образовалась пауза. Иван боялся форсировать события, понимая, что очень хочет ее увидеть, и одновременно опасался назначить свидание. Кто ее знает, как она среагирует. Ведь в прошлый раз не вышло ничего.
А Ирина молчала, потому что вдруг осознала, что соскучилась… Не хотела показывать своего состояния и не могла не показать. Во-первых, ей было ясно, что он и так уже почувствовал ее тон… А во-вторых, ей и вправду захотелось увидеть его… Кто знает, почему так происходит? Сегодня нет — завтра да. И наоборот. Почему? Что за законы такие у человеческих взаимоотношений? И можно ли их проследить, проанализировать, понять? Лично сейчас Ира не понимала саму себя, не то что всеобщие закономерности любви. Да и любви ли? Так, взгрустнулось… Бывает.
Иван не торопился. Сказал просто:
— Я перезвоню тебе днем. Договоримся о встрече.
— Ладно. Звони. — Он почувствовал легкое разочарование в ее голосе и обрадовался. Она ждала от него другого предложения! Она ждала напора, страстного порыва! А вместо этого «я перезвоню». Ура! Значит, еще не все потеряно. Значит, у него есть шанс. Надо посмотреть, какие кафе или рестораны есть неподалеку от его гостиницы. А вдруг? А чем черт не шутит?! А почему бы и нет?!
И Иван, окрыленный и полный надежды на вечер, засуетился, забегал в поисках места встречи и озадачился покупкой пусть небольшого, но подарка своей возлюбленной. И хорошо бы успеть подстричься. Она любит короткие мужские стрижки. Он помнит об этом. Ему, правда, еще в пару мест надо успеть забежать по работе, но ничего: он успеет! Он все успеет сегодня!
Ирина сама себе удивлялась. Никаких чувств к Ивану у нее вроде бы не было. И все же… все же… Она обрадовалась звонку. Непонятно почему, но обрадовалась. И ждала более эмоциональной реакции со стороны Ивана. А он как-то на удивление был краток и даже сух. И как будто бы холоден. Она даже немного расстроилась. Неужели она его больше не волнует как женщина?
А с другой стороны, что в этом удивительного? Она же сама прервала их связь. Она отказала ему в близости тогда, в их прошлую встречу. Подарки приняла, а в близости отказала. Хотя если бы она и от подарков отказалась, было бы еще хуже. Куда бы он их дел? Раздал горничным? Увез обратно? В любом случае такая ситуация была бы унизительна для него вдвойне…
Так, ладно! Что было, то прошло. А сегодня-то что делать? Похоже, никакого свидания Иван назначать не собирается. Встретит ее где-нибудь возле метро, передаст пакет с фотографиями, перекинутся они парой дежурных фраз и все…
А ей захотелось романтического ужина, неспешной беседы, блеска глаз, неожиданной слезы, невесть откуда оказавшейся на нижних ресницах… Ей захотелось тепла его ладоней, жаркого шепота у самой мочки уха, прерывистого дыхания… Ей привиделась широкая постель, сброшенное покрывало, испарина тел… Бокал вина на полу, одна долька апельсина на двоих, когда сок льется между соприкасающимися губами и стекает несколькими капельками ей на грудь… А Иван нежно слизывает их с ее трепетной кожи… Ей вспомнились жар их первой страсти, ее необузданность.
Ей целый день было не до работы. Она была рассеяна, задумчива и абсолютно неадекватна на своем рабочем месте. Кидалась на каждый телефонный звонок, расстраивалась, продолжала ждать. И мечтала, мечтала…
Иван выдерживал паузу. Не звонил. Он уже определился с рестораном. Вдруг она не откажется поужинать… Он заканчивал свой очередной деловой визит. Ему оставалось всего ничего: стрижка и букет. Фотографии были с ним. И все! Он практически готов к встрече!
Звонок раздался ближе к вечеру, когда Ирина уже истомилась окончательно. Она пыталась сохранить официальный тон в разговоре с ним, но голос выдал ее… Иван услышал. И желание ее, и нетерпение, и то, что ждала, и то, что соскучилась. Услышал, вспыхнул, но от избранной им тактики поведения не отступил. В том же несколько холодном тоне произнес:
