– Милая сказочка, Сандерс. В реальной жизни все по-другому.
– Сэм, посмотри на меня. Я делаю то, что всегда хотела делать, с того самого времени, как стала смотреть полицейский телесериал «Особый отряд Майами». Никто не верил, что у меня получится. Я росла в сиротских приютах и в основном в паршивых приемных семьях. Меня изнасиловали в десять лет, а в двенадцать арестовали за кражи в магазинах. К шестнадцати годам я перепробовала кучу видов спиртного и кое-что из наркотиков. – Высоко подняв голову, Даллас продолжала говорить, не давая Сэму шанса ответить на свои откровения. – Я была злой, упрямой, дерзкой и ужасно независимой. Не один социальный работник предсказывал, что меня прикончат или я окажусь на улице, как Полли. Но когда пришло время решать свою судьбу, решать, кем я хочу быть, я не слушала никого, кто считал, что я не могу быть тем, кем хочу. А хотела я стать полицейским. Мне пришлось много работать, но я сделала это, Сэм. И я люблю свою работу.
Во время ее пылкой речи Сэм побледнел, особенно в тот момент, когда она призналась, что ее изнасиловали в детстве. Дрожащей рукой он коснулся ее щеки.
– Даллас, я знаю, что ты любишь свою работу. Я всегда тебе завидовал.
– И что же? Ты собираешься завидовать мне до пенсии? Потратить еще тридцать лет на работу, которую никогда не любил? – с вызовом сказала она, не отводя глаз. – Или ты собираешься предпринять что-то и добиться того, чего действительно хочешь?
– Даллас, это смешно. Я не могу идти учиться в таком возрасте. Я и не думал об этом.
– Обманываешь, – спокойно сказала она. – Хорошо, думал, – смутился Сэм. – Но никогда серьезно не рассматривал этот вопрос.
– Тогда ты трус. Пойми, я хочу, чтобы ты был счастлив. Потому что лучше тебя я никого не встречала. Ты отказался от мечты, чтобы помочь родителям, ты компетентно и безупречно выполнял работу, которую никогда не любил, ты внимателен к людям, с которыми работаешь и которых поклялся защищать. Ты заслуживаешь счастья.
Сэм вдруг притянул ее к себе.
– Не делай из меня героя, Даллас. Я не герой.
– Для меня – герой, – прошептала она, прижимаясь к нему. В этот момент она могла бы сказать, что любит его. Но не сказала, так как знала, что он еще не готов к ее признанию. Ему и без этого есть о чем подумать. И она не хотела, чтобы ее чувства повлияли на его решение. – Подумай о моих словах, – прошептала она, целуя его в щеку. – Еще не поздно, Сэм. Никогда не поздно сделать то, чего ты действительно хочешь.
– Сейчас я хочу только тебя, – хрипло сказал он, жадно целуя ее в губы.
Пылко отвечая на его поцелуй, Даллас отдавала себе отчет в том, что одной любви недостаточно. Чтобы сделать его счастливым, ее любви мало. Как он сможет удовольствоваться жизнью в силках нелюбимой работы, в которой находит так мало радости? И если Сэм не будет счастлив, смогут ли они быть счастливы вместе?
– Мне надо идти, – со вздохом сказала она, отрываясь от него.
– Я знаю. – Он явно не желал отпускать ее. – Будь осторожна.
– Я всегда осторожна, Перри. Сэм проводил ее до двери.
– Сандерс, ты ничего не потеряла? – улыбнулся он.
Она нахмурилась. Сумка в руке, значит, он не об этом.
Сэм вернулся к дивану и поднял с пола «живот». Даллас со стоном хлопнула себя по лбу.
– О Господи, совсем забыла!
Она расстроилась. За всю ее карьеру это была первая серьезная ошибка во время выполнения секретного задания.
Надевая «живот», Даллас чувствовала, что Сэм с интересом наблюдает за ней.
– Ну вот, – она повернулась к нему, – как я выгляжу?
– Прекрасно, – успокоил он, уже не улыбаясь.
– Мне понравилось у тебя, – смущенно сказала она. – Спасибо.
– Я сказал правду. – Он поцеловал ее в губы, старательно удерживая руки подальше от нее, борясь с искушением.
Она понимала его чувства. Ей самой понадобилась вся сила воли, чтобы не обнять его.
– Береги себя, – прошептал он, отходя. Даллас открыла дверь и, уже переступив порог, оглянулась.
– Ты подумаешь о том, что я сказала?
– Да, подумаю.
Его лицо оставалось непроницаемым. Даллас повернулась и стала спускаться по лестнице.
* * *
Она плакала всю обратную дорогу. Пассажиры автобуса смущенно поглядывали на рыдающую беременную женщину, но только одна пожилая негритянка спросила, не может ли она помочь.
– Нет, б-благодарю вас, – всхлипнула Даллас, выдавив жалкую пародию на улыбку и чувствуя себя немного виноватой за обман такой милой женщины.
Слезы не были бесцельными, конечно. Для подкрепления легенды необходимо было вернуться в квартиру с красным носом и мокрыми щеками. Даллас в очередной раз порадовалась своему актерскому дару. Если бы она не выбрала себе карьеру, вполне смогла бы зарабатывать деньги, снимаясь в кино.
Однако при мысли о Сэме, отказавшемся от юношеской мечты, слезы полились рекой. Она надеялась, что родители Сэма с благодарностью приняли его жертву, хотя вряд ли в полной мере осознали ее.
Даллас же понимала это очень хорошо. Она знала, что такое мечта. Знала, что чувствуешь, когда она не сбывается…
Неудивительно, что Сэм стал таким замкнутым. Он не верил, что кто-то может по-настоящему понять его.
Но она его любит. Она хочет, чтобы у него было все, чего он желает… даже если для этого надо расстаться, освободить его, чтобы он смог пойти за своей мечтой.
* * *
Сэм пристально смотрел на потрепанный том «Анатомии». Медицинский факультет, скривился он. В его возрасте? Наверное, Даллас тронулась, если предложила такое!
Конечно, это нереально. Не может он бросить успешную девятилетнюю карьеру и вернуться к учебе. Даже если его снова примут – хотя вряд ли, – трудностей будет слишком много. Медицина для него теперь не более чем юношеская мечта. Он мечтал стать врачом, как другие мальчишки – космонавтами. Или полицейскими, подумал он, вспомнив о Даллас.
Черт побери, ну и жизнь у нее была. Как она вообще смогла остаться оптимисткой? Как может до сих пор верить, что в жизни все получится, если только упорно добиваться желаемого?
Безусловно, она ошибается. То, что она умудрилась преодолеть практически непреодолимые преграды, еще не значит, что любой может это сделать. Да и не каждый захочет даже попытаться.
Его время ушло. Слишком поздно.
Даже если он потеряет рассудок и вернется в университет, подумал Сэм, запихивая на полку толстую книгу, представляет ли Даллас, как это скажется на их личной жизни? Он будет проводить долгие часы за учебой, по вечерам работать, а когда учеба кончится, начнутся бесконечные дни и ночи в больнице.
Если сейчас он позволит себе последовать дерзкому совету Даллас, рискнуть и отправиться за старой мечтой, – не придется ли потом выбирать между этой мечтой и Даллас?
