—Убийство есть убийство! — нравоучительно заметила Энн. — Пусть будет по-твоему. Сюрприз на тридцатилетие — это приезд дядюшки, подстроенный Дороти. Но Роберт и Ширли от него избавляются. Несчастный случай — и вот уже нет надоевшего родственника! И никто в твоем консульстве не будет говорить о смерти пожилого родственника твоего консула.
— Нет, Энн! — На меня снизошло вдохновение. — Избавиться не означает лишить жизни. Может быть, Ширли заявила открытым текстом, что дядюшка может катиться к черту. И дело с концом! Дядюшке ничего не оставалось, как убраться восвояси.
— Нет уж, милочка. Я проверю твою версию.
Я не протестовала, хотя и не знала, как можно это сделать. Энн смотрела на меня прищурившись, как будто решала, достойна ли я ее доверия. Потом, видимо, решила, что я окончательно запуталась в сетях преступника, и заявила:
— Нет! Ничего я тебе не скажу!
Я в очередной раз согласилась с подругой. В моей жизни произошло столько всего, что подумать мне и так было о чем. Только в одном у меня не было сомнения — это в невиновности Роберта. Ни мое глупое сердце, ни мой мозг, отягощенный мощным интеллектом, не протестовали против этого. Пусть Энн действует, как считает нужным!
В этот момент раздался резкий звонок телефона. Энн встрепенулась и судорожно схватила трубку.
— Алло! Я слушаю! — раздался ее взволнованно радостный голос.
Мне не хотелось смущать подругу. Пусть предается удовольствию, не все же мучиться со мной за компанию. Я побрела в гостиную.
Через минуту в нее влетела взбудораженная Энн.
— Все складывается чудесно! Тебе повезло! — заорала она с порога.
Я удивилась. Как и что может сложиться чудесно в моей никудышной жизни? Я все бесповоротно в ней напортила.
— Тетя уезжает. Ей нужен помощник, — тараторила Энн, как будто стремилась побить рекорд в скорости произнесения слов. — Ты, Джейн, идеально ей подойдешь.
— А чем занимается твоя тетя?
— Она держит гостиницу.
— Но я же не знаю гостиничного бизнеса, даже не представляю, что я могу там делать.
— Ничего страшного. Тетя не владелец какого-нибудь «Хилтона». У нее маленькая семейная гостиница. Я думаю, что и постояльцев в ней кот наплакал. Разве трудно записать в регистрационную книгу прибывшего и проводить его в свободный номер? Для черной работы у нее есть человек.
Предложение было соблазнительным. Действительно, разве трудно зарегистрировать клиента и помочь ему устроиться? Конечно нет! Для этого не нужно специального образования. Я вспомнила, как со мной обращались в гостинице на Гоулдхук-роуд, в которой два дня назад я провела ночь. Эта гостиница тоже была небольшой. Вполне возможно, что принимала меня сама хозяйка. Я вообразила себя на ее месте. Да, я справлюсь, пришла я к выводу.
— Хорошо! А когда приступать к работе?
— Лучше всего сегодня!
— Ладно. У привратника мой багаж, с которым я прилетела в Лондон. Надо его забрать. Хорошо, что я взяла с собой немного одежды, а ведь не планировала ничего брать. Хотела купить в Лондоне. Так и пришлось бы отправиться к твоей тете в твоем халате.
— Твои чемодан и сумка уже у меня. Только не спеши. Тетя живет не в Лондоне, а в графстве Суффолк, недалеко от Дирема.
— Мне все равно. Чем уединеннее местечко, тем лучше для зализывания ран. Да и постояльцев будет меньше, что немаловажно для новичка.
— Тебе нужно вернуть свое необыкновенное платье, — неожиданно сменила тему Энн.
— Зачем? Я видеть его не могу. Пусть остается там, где я его сняла.
— Хочешь подарить его Ширли или ее матери? Ты говорила, что забралась именно в ее кровать!
— Господи, Энн! Неужели это был дом не Роберта, а родителей Ширли?
— Слава Богу, дошло! Давай сейчас туда съездим и заберем платье. Его можно будет сдать и получить деньги. Они для тебя не будут лишними.
— Я не могу. Появиться там еще раз выше моих сил!
— Нашкодить ты могла, а отвечать не можешь?
— Они могут вызвать полицию.
— Никто никого не вызовет. Ты думаешь, они хотят скандала в мировом масштабе? А то, что ты способна на любой сумасшедший поступок, в этом они уверены. Поедем и заберем платье. Я могла бы сделать это и одна, только кто мне отдаст чужую вещь?
Я подумала, что семейство Ширли будет радо избавиться от ненавистного туалета, напоминающего им о не самых лучших минутах, и отдадут его кому угодно, а не только хозяйке в собственные руки. Но взвалить на плечи Энн столь неприятную миссию я не могла.
Мы вдвоем отправились за платьем. Дверь нам открыла сама Ширли.
— Что надо? — довольно грубо спросила она, после вчерашнего вечера не потерявшая самоуверенности и холодной изысканной красоты. — Зачем явилась? — Ширли обращалась только ко мне. Энн она игнорировала.
— Мы пришли за платьем. Отдайте его, и мы тотчас же уйдем и не будем отнимать у вас драгоценное время, ваша светлость, — вступила не без ехидства в разговор Энн.
Для подруги самым большим оскорблением было невнимание к ее особе. Пренебрежительное отношение выводило Энн из себя и превращало ее в непредсказуемое существо. Но в отличие от меня с моей глупой импульсивностью она действовала более расчетливо и ограничивалась, как правило, только ядовитыми словами, которые жалили как укусы пчел. По манере, с которой Энн поджала губы, я поняла, что шутки сейчас с нею плохи. Она не только постоит за себя и за меня, но и задаст жару Ширли, посмевшей не обратить на нее внимания.
Ширли издала недобрый смешок, ни капельки не обескураженная шпилькой Энн.
— Ха-ха! Она требует свое платье! А кофе в постель не хочешь? Я сожгла твою тряпку!
— Вы не имели права так поступить с вещью, которая вам не принадлежит. Джейн подаст в суд!
— Не верещи, малютка. Тебя не спрашивают! — Ширли осадила Энн и снова обратилась ко мне: — Неужели тебе всегда возвращали твои непотребные туалеты?
— Не смейте оскорблять мою подругу. Еще раз повторяю: отдайте платье и не рассказывайте сказки, что вы его сожгли.
— Еще одна шлюшка! Немного опоздали. Надо было приходить вчера, составили бы превосходную партию.
— Кому? Вам, ваша светлость?
Ширли вспыхнула. От гнева у нее задрожали губы. Она мегерой накинулась на бедную Энн, не очень стесняясь в выражениях:
— Малявка, замолкни или я позову Джо! Он мигом заткнет тебе пасть.
— Вы изумительно красиво выражаете свои мысли. Джо — это кто, позвольте узнать, ваша светлость? Ваш любовник?
— Дворецкий! И если ты воображаешь, что язвишь, называя меня «ваша светлость», то очень и очень заблуждаешься. Я имею право на такое обращение по рождению, чего не скажешь о тебе, малютка. Тебя нашли в сточной канаве или на пороге приюта для отпрысков падших женщин?
