Отсиживаясь в предбаннике, гоняя чаи травяные, разговор с Павлом Наумовичем вели осторожный: чтобы не напоминать Мишеньке про горе, темы бедовой аварии вообще не касались, а все больше про работу Алексея выспрашивал хозяин. Немного и за политику побеседовали, а как же без этого.
Вернулись в дом довольные, разморенные, мальчишки так и вовсе уже клевали носами. Алиса спросила Мишеньку, будет ли он спать с Темой в его комнате или с дядей. Малыш задумался, так явно разрывался между новым другом-защитником и безоговорочной надежностью дяди, растерянно переводил взгляд с одного на другого.
– Ты ложись с Темой, Мишань, – помог ему определиться Алексей. – Я никуда не денусь и еще не скоро спать лягу, к тому же вам ведь интересно вдвоем, и с Артемкой тоже можно ничего не бояться, он же обещал тебя защищать.
– Ага! – радостно согласился Мишенька.
А Темка взял его за ладошку, как настоящий старший брат, и повел за собой, рассказывая на ходу:
– Дедушка с мамой в моей комнате уже для тебя кровать специально поставили. Она удобная, я сам на ней раньше спал.
Теплый летний вечер, угасавший сумерками, точно одаривал собой: где-то в отдалении лаяла собака, шумел еле слышно мчавшийся вдалеке поезд, откуда-то доносились музыка из приемника и приглушенные голоса сидевших, видимо, на веранде соседей, и опускалось на этот мир умиротворенное спокойствие…
– Идем со мной, – тихо позвала Красноярцева Алиса, вставая из-за стола.
Прозвучало это как приглашение что-то посмотреть, ну вроде как интерьер или зверушку какую, может, картину или еще что-то необычное покажут – словом, как на экскурсию гостя по дому, в котором он оказался первый раз. Поэтому Алексей даже не попрощался с остающимися за столом хозяевами, вроде как отошел ненадолго и вскорости вернется.
А она привела его на второй этаж в удивительную комнату практически без мебели. То есть мебель там имелась, но необычная – у одной из стен что-то типа комода, с плетеными фасадами в индийском стиле, на котором стояла плоская чаша с песком с воткнутой в него тонюсенькой палочкой благовоний, курившаяся еле заметным дымком, наполнявшим комнату очень тонким, ненавязчивым ароматом, совсем не так, как обычно агрессивно-насыщенно пахнут благовония подобного рода. Там же лежал плоский цифровой проигрыватель, из которого доносился тихий приятный голос, напевавший что-то на непонятном языке, кажется, индийскую мантру, и мелодия была хоть и незамысловатой, но спокойной, наполненной легким звоном колокольчиков и игрой индийских инструментов.
Напротив комода изголовьем к стене расположился низенький, не выше двадцати сантиметров от пола, массивный полуторный топчан, с одной стороны которого стоял маленький квадратный столик такой же высоты и еще один длинный низкий комод всего на два ящика с другой. У стены справа от топчана, напротив двери и окна, выходящих на открытый широкий балкон, лежал скрученный тонкий матрас. Вот и вся мебель.
– Раздевайся, – распорядилась Алиса.
– Так сразу? А я думал, тебя придется уговаривать, – пошутил Красноярцев.
– Придется, – подтвердила она совершенно серьезно его предположения. – Но позже. А сейчас оставь на себе трусы и ложись на живот.
Она достала из ящика белоснежную простыню и, опустившись на колени, постелила ее поверх тонкого плоского матраса, лежавшего на топчане, заправила и посмотрела на Алексея, не вставая, снизу вверх, объяснив:
– Я сделаю тебе расслабляющий массаж.
– Ты и это умеешь? – стаскивая с себя футболку, наигранно преувеличенно подивился он.
– Вот сейчас и узнаешь. Ты как относишься к жесткой кровати?
– С уважением, – ответил Ярый, скидывая обувь, спортивные брюки и укладываясь на топчан, – как к средству излечения спины.
– Расслабься, – посоветовала ему Алиса и поправила его руки-ноги так, как ей было необходимо: вытянув их.
И вдруг легко-легко, еле касаясь, провела ладошками по его телу от шеи до ступней ног. И Красноярцев мгновенно почувствовал исходящие от нее тепло и ее запах, осознал ее близость… Она поняла и почувствовала его реакцию сразу и, наклонившись к нему, тихим голосом прошептала на ухо:
– Расслабься совсем. Настолько, насколько получится. Слушай мелодию и можешь повторять слова, подпевай, если захочется, как услышишь, так и повторяй.
И так она это шептала, таким обволакивающим, умиротворяющим тембром голоса, что Алексей и на самом деле вдруг расслабился и с удивлением обнаружил, что расслышал более явственно слова напева и закрыл глаза, и музыка стала обволакивать, втягивать в себя и…
Алиса принялась его массировать: сначала очень мягкими движениями, еле касаясь, будто гладила, потом более сильными, останавливаясь и надавливая на какие-то определенные точки, от которых тут же по всему телу растекалось тепло и приятное покалывание… Он потерялся во времени, в голове и на самом деле повторялись слова тихого напева, а Алиса наклонилась к нему и сказала на ушко, обдавая теплом, тем же мистическим тихим голосом:
– Перевернись на спину.
Алексей подчинился, как в полусне, в дреме, и повторилось волшебство, что творила загадочная женщина. Снова как легкими перышками она прошлась пальчиками по его телу от горла до ступней, и так несколько раз, а затем более чувствительно начала массировать, и Красноярцев весь отдался тому приятному теплу, что исходило от ее рук, и поплыл, поплыл, поплы-ы-ыл… А в голове все звучали странные слова бесконечно повторяемой мантры, уводя его куда-то за край, в космос…
Он проснулся с ощущением устойчивой светлой и теплой радости, которое испытал, еще не открывая глаз. Ярый потянулся, открыл глаза и в первый момент не понял, где находится, – комната была не его. Совсем не его!
Переморгнул и в следующую секунду осознал, как и где оказался, и огляделся вокруг. Алиса, позаботившись, положила подушку ему под голову и накрыла стеганым одеялом в белоснежном расшитом пододеяльнике.
В комнате тонко, еле уловимо, одним намеком чувствовался аромат вчерашней курившейся палочки, очень приятный – что-то цитрусовое и миндальное одновременно, вызывавшее ассоциацию с теплом, морем и чем-то еще прекрасным и радостным. Двери на балкон были распахнуты и прикрыты антикомариной прозрачной шторкой, колышущейся от дуновения легкого ветерка, а со двора доносились приглушенные голоса, щебет голосистой птицы, звон расставляемой на столе посуды, совершенно потрясающе пахло гречишными блинами.
Красноярцев потянулся еще раз с удовольствием, до хруста в суставах, резко сел на кровати и поднялся. Прислушался к себе и поразился – чувствовал себя совершенно отдохнувшим и необычайно бодрым, полным сил и энергии. Такого не было у него, пожалуй, что уж с полгода, если не больше.
