Сознание услужливо выключилось. Я беззаботно дрых до самого приземления. Каким-то чудом пробрался незамеченным. Таможенники, правда, косились, но, кажется, попал на смену без киноэрудитов. Кир ждал меня в условленном месте. Сердце заколотилось, когда я взялся за ручку двери его потрепанного Ниссана. В нем я злился и смеялся, но с другим водителем. Кир зажал сигарету зубами и протянул мне руку. Я пожал, кивнул.
— Ну, — выдал он вместо приветствия, заводя мотор.
— Что ну?
Я похлопал себя по карманам, но так и не нашел сигарет. Кир, словно прочел мои мысли, послал по приборной доске пачку Мальборо.
— Зачем тебе это все?
Отличный вопрос, Кир. Я бы так хотел знать ответ.
— Не знаю, — честно признался я, — Просто, это правильно и все. И не выпытывай подробности и мотивы.
— Уломал, не буду.
Мы молча курили. Я пытался избавиться от хоровода мыслей, которые начали ставить строем те самые мотивы. Стоп-стоп-стоп. Не сейчас. Нужно иметь свежую голову, а не скомканное подобие разума. Но мандраж от скорой встречи не желал меня покидать. Рука сама собой оказалась в волосах. Наверно, я выглядел растрепанным и жалким, как воробей осенью, потому что Кир сказал:
— Не дергайся. Это меня сегодня будут убивать, — он хмыкнул и опять закурил, — Тебя оставит на завтра.
— Думаешь, без крови не обойдемся?
— Ох, Крис, я не думаю, я знаю… — Кир прищурился, бросил на меня косой взгляд, — Надеюсь, моя смерть не будет бесполезной?
— Не пытай меня, а. Я благодарен, конечно, что ты влез не в свое дело, но понятия не имею, как мне с этим… — я долго подбирал слово, но на ум пришло только одно, — …жить.
— Зря ты с ней спал.
— Ой, не начинай, Бога ради…
— Да я не в этом смысле… В смысле, что вам, конечно, обоим не стоило прогуливать уроки по половой грамотности, но именно тебе не стоило с ней спать. Ты и без секса поплыл.
— Поплыл? Это что значит? Не понимаю.
— Хм, не понимаешь? — он как-то злобно начал улыбаться.
Я нутром чуял, что сейчас Кирилл скажет то, в чем я сам себе не смел признаться.
— Я тоже в свое время не понимал, но у меня хватило мозгов не завязнуть в ней.
— В ней? Ты Софи имеешь в виду?
— Ну не Шарон Стоун же. Конечно, Софи, — Кир, кажется, наслаждался моим просвещением, — Думаешь, я тогда не хотел наплевать на все, и быть с ней? Думаешь, легко было ее бросить, игнорировать? Ни фига подобного.
— Что тебе мешало?
— Ну, во-первых, возраст. Мы оба учились. Я, конечно, мог легко перевестись в ее универ, но слишком долго меня не принимала Москва, чтобы отказываться от всего ради… — Кир заткнулся, поняв, что трепанул лишнего.
— Ради девчонки, — закончил я за него.
— Да, если, хочешь, но это не главное. Я амбициозный, тщеславный урод, но Соньке именно таким и нравился. Настоящим. И знаешь, самое отвратительное, что она сама докопалась до моей тухловатой сути. С первого же дня нашей переписки, когда я коротенько рассказал о себе, а в ответ получил такое… Я удалил к чертям этот очерк, чтобы самого себя не пугаться. Она меня насквозь видела. Представляешь, каково было при личной встрече? Как будто ты голый и не знаешь, как прикрыться. Каждый взгляд, каждая фраза, каждый жест — безмолвный ответ на мое невысказанное, еще не рожденное в мозгу, желание. Это как при глюке в телеке — изображение на секунду опережает звук. Я не мог за ней угнаться и… свалил.
Кир замолчал. А я пытался уложить в мозгу его слова, проецируя их на себя. Похоже, черт подери, так похоже. Как я раньше об этом не подумал? Софи и правда видела меня насквозь. Все ее слова, действия слишком удачно складывались в красивую, острую стрелу на конце арбалета, который направлен мне прямо в сердце. Я прятался за стеной физиологии, а она тем временем проникла мне в душу. И даже успела там пустить корень. Знал бы я, что так будет заранее, пожалуй, тоже сбежал бы…
Одно не сходилось, я поспешил задать вопрос Кириллу:
— Почему ты вернул ее?
— Сам толком не знаю. Мы с ней похожи. Если откинуть всю романтическую чепуху, то я к ней просто прикипел. Знаешь, иметь друга, который знает тебя как облупленного и принимает, безумно приятно. Намного проще, чем пытаться сляпать из этого пошлую любовную историю. Для меня — проще, — он опять взглянул в мою сторону. Словно спрашивая: «А для тебя?». Ответа на этот вопрос не было. У меня вообще было как-то чертовски мало ответов, одни вопросительные знаки… Но дружеские отношения теперь, по любому, не вариант. Я отвел глаза.
Откровенность за откровенность.
— Она перевела мне очерк. Сказала, что старый…
— «Пианист», — Кир не спрашивал, он знал. Я, наверно, слишком сильно округлил глаза, — Она тогда напилась, показала мне вашу фотку из Гааги, сказала: «Он как тот пианист». Сама, пожалуй, не помнит. Хорошо мы тогда нарезались.
— Я так и не понял, причем тут секс?
Кир захохотал.
— А при том, что обратной дороги нет. Ты завяз в ней, Крис. Вы ведь общались после отъезда? — Кир снова зыркнул на меня.
— Было дело.
Я покраснел, как мальчишка, вспоминая характер нашего общения. И мои тщетные попытки избежать этого. Рука опять запуталась в волосах, а вторая потянулась к сигаретам.
— Она, как семечки, да? Невозможно оторваться, — резюмировал Кир.
Соня
Кир действительно уехал с самого утра. С ним было проще не окунаться вновь и вновь в осознание собственной беспомощности. Киря обещал, что все закончится через три дня, которые в свою очередь обещали выжать мой мозг досуха.
Всю ночь мне снились ртутные глаза и детский плач. Я толком не помнила сюжет и смысл, но последние кадры остались в моей памяти. Поезд удаляется, а я стою на перроне, зная, что в одном из вагонов мой ребенок. Но сил нет бежать, ноги словно вросли в землю.
Я проснулась в слезах и растрепанных чувствах. Хотя трепать, кажется, уже нечего. На столе валялась пачка сигарет, но рука не поднялась.
Почему-то…
Зато рука-предательница слишком самостоятельно потянулась к телефону.
Сколько неотвеченных?
Двенадцать?
Сколько СМС?
Восемнадцать?
Это кому же так надо?
Коллеги и мама знают мой домашний. Боже, это все он.
Господи, ну за что?
Пальцы сами тыкали кнопку «читать».
Клянусь, я тут ни при чем, они сами.
1. Малыш, я хочу твой гель для душа и твой шампунь. Пусть от меня пахнет тобой. Пусть напоминает мне.
2. Детка, спокойной ночи. Целую во все сладкие местечки. Горячих снов.
3. Детка, помоги мне, никак не могу решить, где у тебя самая нежная кожа: на губах или…
4. Я хочу дотронуться до тебя.
5. Софи, я не понимаю. Ответь мне.
6.?
7…………………………………………..
8. Я обидел тебя? Не молчи, меня это раздражает.
9. Детка, да что происходит? Я скучаю, чёрт возьми!!! Ответь мне.
10. Сейчас же!
11. Боже…Ну, попадись ты мне в руки, дразнилка!
12. Все понятно, это я виноват в крахе Российской империи и в дырах на озоновом слое атмосферы. Прошу прощения, я не хотел.
13. Что и за голод в Африке я буду отвечать? Хорошо, это тоже я.
14. Ладно. Ты можешь дуться сколько тебе угодно. Я найду способ развязать тебе язык. Дай только добраться до тебя.
15. Софи, это уже переходит все границы! Всю душу ты мне вымотала. Я зол, как черт. Обещаю, что ты почуешь мой гнев в полной мере!
16. И белый флаг тебе не поможет, крошка…Так же как и черный, красный, розовый. В цветочек…
17. Чёрт.
18. Я убью тебя, малыш.
Кажется, я в первый раз не понимала, смеюсь или плачу. Это невозможно. Он невозможный. Только Крис может так писать. Так злиться, так соблазнять, так подшучивать над самим собой.
