В один миг музыканту хотелось бежать от Кати, а во второй — быть рядом. Пусть даже издали. Смотреть, как ветер играет в её волосах, солнце ласкает лицо и ревновать. К ветру, солнцу… или к странному смазливому типу, который неожиданно нарисовался возле Сватовой.
Душу тотчас пронзило уже знакомым шипом и Пашка, не задумываясь, вскочил с пледа. И в то же мгновение, опомнившись, уселся обратно. Парень нервным движением выудил наушники из кармана, запуская на смартфоне любимый плейлист. Перед глазами вновь появились дубовые ветви и Краснов зажал кнопку врубая громкость на полную.
Он ей никто. Нужно просто смириться с этой мыслью и принять. Но почему ему так хотелось стать для неё кем-то?
***
Краснов спал.
Заложив руки за голову, преспокойненько дрых, наплевав на озеро, лес и меня. Последнее казалось особенно обидным.
Потоптавшись на месте, я растерянно оглянулась: большинство отдыхающих, лениво разлеживалось под лучами весеннего солнца, из общей массы выделялась лишь компания мужчин, которые увлеченно жарили шашлыки и громко травили байки, и несколько закаленных купальщиков в водоеме.
Ветер свежей прохладой касался кожи, а от озера уже привычно пахло сероводородом. Не зная, куда себя деть, я присела на край покрывала, мрачно уставившись в лицо музыканта, точнее на черную кепку, что защищала то ли от солнца, то ли от фанатов. Пашка протяжно вздохнул во сне и мой взгляд помимо воли опустился к широкой груди парня, а следом — к рельефному животу с тонкой дорожкой темных волос, которая исчезала за поясом джинсов. Щеки тотчас обдало жаром, и я, мысленно чертыхнувшись, принялась с повышенным энтузиазмом разглядывать деревья напротив. Старые, кряжистые дубы казались безопаснее полуобнаженного Краснова. Да что там, даже голый Крис Хемсворт — будь он здесь — был для меня безопаснее Краснова!
Старательно избегая смотреть в сторону музыканта, я потянулась к своему рюкзаку и достала смартфон. Время на экране говорило о том, что до обратной электрички оставалось еще целых два часа, а восемь процентов заряда батареи прозрачно намекали, как «весело» мне предстоит их коротать.
«Надо было соглашаться на прогулку с тем типом», — кисло подумала я и тут же поморщилась. Тощий недопикапер с мелированными волосами оставил после себя отнюдь не светлые воспоминания. Но лучше уж провести оставшееся время с ним, чем наедине со своими мыслями о Краснове.
«Мыслями и чувствами», — ехидно заметил внутренний голос.
Я резко подскочила и стремительно подошла к ближайшему дубу. Кора на ощупь оказалась такой же, как и на вид: шершавой и сухой. Чуть помедлив, я опасливо оглянулась и медленно обняла крепкий ствол дерева, чувствуя себя круглой дурой и поминая недобрым словом Кузнецову с её «энергетическими» теориями.
После трехдневного похода в прошлом году и тесного общения с одним «просвещенным», подруга уверовала, что деревья способны восстанавливать энергию и душевное равновесие. По возвращению рыжая поспешила просветить Булкину и меня на сей счет. Никогда не забуду тех недоуменных взглядов, которыми нас одаривали прохожие в сквере студгородка. Некоторые личности настолько прониклись Лизкиной теорией, что не забывали тыкать в нашу троицу пальцем и откровенно глумиться. Душевное равновесие мы так и не восстановили, а вот боевой дух подняли с лихвой. И скажи мне кто тогда, что спустя год я буду по своей воле обниматься с каким-то дубом — и это не фигурально! — не за что бы ни поверила!
«Вот до чего ты меня довел, Краснов», — мысленно обратилась к крепко спящему музыканту. За время моих обжиманий с деревом, парень успел перевернуться набок и теперь сладко сопел, сложив ладони под щеку.
Картинка была премилой, но отчего-то вызывала лишь зависть.
Только посмотрите на него! Молодец какой! И на электричке покатался, и «деликатесов» поел, и на природе побывал, и даже поспать успел. А я вот не успела. Тех двух часов сна, что мне удалось отхватить, оказалось ничтожно мало, а впереди предстояла еще рабочая ночь…
«Да к черту!» — крепко прижавшись к дубу напоследок, я уверенной походкой прошествовала к «спящему красавцу». Недолго посверлив музыканта взглядом, — а вдруг проснется? — бесшумно опустилась на край пледа и принялась обустраиваться на своеобразный ночлег. Подушкой мне служили куртка и рюкзак, в который я спрятала телефон, предусмотрительно выставив будильник, а одеялом — просторная Пашкина худи, что знакомо пахла северным ветром.
«Ему же жарко», — я мстительно усмехнулась и укрылась мягкой белой кофтой.
Парень сопел где-то позади, умудряясь на расстоянии полуметра обдавать мою спину жаром. Но, несмотря на это, мне было зябко. Сердце торопливо стучало в груди, аромат северного ветра кружил голову, а по телу табунами бегали мурашки. Казалось, их топот заглушал людской гомон, доносившийся со всех сторон, и шорох листвы над головой.
«Нужно расслабиться. Это всего лишь Краснов!» — я раздраженно поерзала и все-таки развернулась к Пашке.
Черная кепка, что некогда служила прикрытием, выглядывала из-под руки музыканта, и теперь можно было без преград изучить его умиротворенное лицо. В знакомых чертах легко узнавался лучший друга детства: едва заметная горбинка на носу, приподнятые, будто в улыбке, уголки губ, тонкая морщинка меж бровей — Паша был таким же, как я его помнила.
Или почти таким же…
Мой взгляд споткнулся об острую линию шрама у виска. Словно кто-то бегло оставил белесый росчерк на коже. Я не помнила этого шрама и не знаю, как он у него появился.
«И его я больше не знаю».
Сердце больше не отбывало чечетку, мурашки исчезли, а запах ледяного Норда почти не ощущался. Я отвернулась от парня и мгновенно провалилась в сон.
*Спецкор — специальный корреспондент.
*Фризби — летающий диск.
Глава 8
— Так нормально? Попробуй пошевелить ступней.
Лизка хмуро смотрела сверху вниз на вихрастую макушку и недоумевала, как её угораздило в это ввязаться?
О том, что ситуация вышла из-под контроля Кузнецова поняла, стоило их компании покинуть кафе: Чудо-юдо сразу же сграбастал её ладонь и не отпускал до самого кинотеатра. Рыжая, скрепя сердце, выносила чужие прикосновения, пообещав себе, что в кинозале она, во что бы то ни стало, сядет рядом с Денисом. Однако и тут всё полетело в тартарары.
Диванчики! Почему её никто не предупредил о чертовых диванчиках в ВИП-зале?! Нет, Лизка, конечно, знала об их существовании. Но у нее даже мысли не возникло, что Зайцева и Морыгин пренебрегут обычными креслами для простых смертных.
Мало того, что сумма за возможность посидеть на подобном предмете интерьера в стенах кинозала была неоправданно завышенной, — Чудо-юдо мельком показал Лизке билетик, — так и расстояние между этими диванами занимали непозволительно широкие столы. Кто вообще заказывает в кинотеатре «блюда итальянской кухни»?! Чем этим людям не угодили попкорн и кока-кола?
В общем, Лизка сидела на киносеансе с полным ощущением того, что её подставили: к Морыгину было не подобраться; чужая рука на спинке позади нервировала; а любимое мороженное, которым её все-таки угостил размалёванный, казалось безвкусным.
«Ничего, на катке уж точно столиков не будет», — успокаивала она себя.
Однако на катке случилось нечто похуже метровых столов — коньки! Белая пара с остро заточенными лезвиями походила скорее на орудие пыток, нежели на спортивный инвентарь. Лизка с опаской натянула ботинки на ноги и попыталась те зашнуровать, но, как бы она не старалась, получалось плохо. Тут-то и нарисовался Чудо-юдо со своими сильными руками и вихрастой макушкой.
