- Идиот! Какой же я идиот! – прошипел любимый, поднял моё лицо за подбородок. – Сможешь простить меня?
- Я не сержусь. Просто как быть теперь?
- В каком смысле?
- В том самом… вот как сегодня. Сомневаюсь, что смогу доставить тебе удовольствие в… ну… в постели, - нашла нужное слово и выдохнула его.
- У тебя есть два года, найди врачей, чтобы помогли тебе забыть эту … этот эпизод твоей жизни. Сейчас, - Ники осторожно сдвинул меня в сторону и слез с кровати, взял из книжного шкафа коробку и присел возле меня. Я запахнула съезжавшее покрывало и с интересом посмотрела на коробку. –Это деньги. Я копил, чтобы поехать к тебе в Париж.
- Зачем? Чтобы плюнуть мне в лицо и сказать, как ненавидишь? – я поражена до глубины души. Он не врал Ане вчера в баре.
- Нет конечно. Чтобы найти тебя и поговорить. Вернее уговорить тебя не бросать меня. Но теперь неважно, - он так ласково улыбнулся, искорки метнулись в его глазах. Я не могу оторваться от этих глаз с хитрым прищуром. Он уедет через три часа… тоска тронула моё сердце. И вдруг я поняла, что бы я потеряла, если бы не приехала!
Следующие полчаса он уговаривал меня остаться на пару дней, чтобы присмотреть за их мамой, еще просил принять деньги, которые он скопил, чтобы оплатить психолога. Потом дружно штопали мой лифчик, потому что другого с собой у меня не было. И вот Ники упал на кровать, раскинув руки, я подползла к нему и увидела, что на его обнаженном торсе проступили фиолетовые пятна. Синяки после драки.
- А я думаю, чего у меня всё тело болит, будто по мне трактор проехал! Драка была, значит? С Рыжим и его командой? – я только кивала на его вопросы.
Потом целовала раненые места. Нежно и ласково. Потом шею, подбородок, успевший покрыться суточной щетиной. Добралась до любимых губ. Никита тяжело дышал и не шевелился, будто боялся спугнуть меня. Теперь мне хорошо, удовольствие волной прокатилось по моему телу, впервые за последние несколько часов мне не страшно. И кайсака спокойна, не шипит, не мечется. Ники осторожно потянул меня на свою обнаженную грудь. Покрывало почти слезло с меня, выставляя мои груди напоказ. Но меня это не раздражает и не смущает. Я вижу довольный восхищенный ореховый взгляд, и теплая волна снова проходит от макушки до пят. Я закрыла глаза и легла на грудь Ники, чувствуя его горячие ласкающие руки на своей голой спине. Непроизвольно начинаю двигать бедрами. Мне хочется тереться об него, чувствовать его возбуждение. Дыхание теряет ритм, воздух вылетает из груди рывками, вместе с тихими стонами. Нахожу теплые мягкие губы и позволяю нежно ласкать их. Меня потряхивает, я слышу учащённое сердцебиение любимого, который старается не делать резких движений, чтобы не спугнуть мое робкое нерешительное желание. Я же чувствую, что хочу большего, хочу подарить себя любимому. Сегодня… сейчас…
- Ники-и-и… - шепчу я в приоткрытые губы. – Я могу…
- Уверена? – тихо спрашивает и хрипло смеется в мое ушко. Я киваю. – А я чего-то не очень.
Я решила не сдаваться. Два года большой срок. Хочу стать его женщиной сегодня. Потом ждать любимого. Ники будет ждать из армии его любимая женщина!
30.
Я скатываюсь с груди Ники и растягиваюсь рядом с ним, тяну его на себя, приглашая. Но он медлит, только гладит мое лицо и грустно улыбается.
- Пожалуйста… - умоляю тихим шепотом, но в ответ получаю только отрицательный ответ. – Ну почему?
- Время Юляш. Уже поздно… мы не успеем.
В коридоре слышатся тихие шаги и в дверь короткий стук.
- Кит! Пора, - негромко произносит Стас и проходит мимо.
Мне хочется плакать, не хочу отпускать Ники. И он тоже молча одевается, не говорит ни слова. Только вздыхает и мечется по комнате. Приносит мою одежду и начинает одевать меня, прижимаясь губами то к моей руке, то к плечу. Присел на корточки, натягивая на меня джинсы. Смеется вдруг, чем вызывает удивление у меня.
- Такая красивая… растрепанная и румяная. Будто только что мы с тобой и правда занимались любовью… - шепчет он, с жадностью вглядываясь в моё лицо, будто хочет запомнить его навсегда. – Ну чего ты? Я безумно рад, что ты приехала. Правда. Мы поговорили, теперь я успокоился. Все остальное неважно…
Не выдерживаю и кидаюсь ему на шею, стискиваю, сколько хватает сил.
- Напиши мне, как устроишься… слышишь? Я тебя люблю… всегда любила, и всегда буду… - мы так и стоим возле кровати на коленях, нежно целуя друг друга. Тоска выжигает душу, дышать больно.
- И я люблю… и всегда буду! Моя жена…
- Кит! Время! – снова стукает в дверь брат, я от неожиданности вздрагиваю, даже шагов не слышала.
- Да, слышу, - негромко отвечает брату Ники и поднимается с колен. Протягивает мне руку.
Пока Никита сбривает щетину, его брат поит меня чаем и раздумывает о чем-то.
- Юль, я попросить хотел, чтоб ты на пару дней осталась у нас, за мамой приглядела. Она наплакалась за эти дни, боюсь за нее, - наконец решается Стас на разговор.
- Да, я останусь. Никита тоже просил.
- Ох! Спасибо! – облегчение парня так очевидно, что и мне легче на душе. – Тогда пойдем, я покажу тебе всё.
Он ведет меня в прихожую, к телефону. Возле нового современного аппарата лежит большой блокнот, где красным записаны номера телефонов. Стас инструктирует меня, кого вызывать, если вдруг случится сердечный приступ у Елены Андреевны, а кому позвонить в случае простой консультации. Затем ведет меня обратно в кухню и открывает верхний шкафчик у окна, откуда просто жутко несет лекарствами. Дает мне исписанный лист.
- Это режим и дозировка лекарств. Маме без них нельзя совсем, а она постоянно забывает принимать их вовремя. Проследи, пожалуйста… - он снова умоляюще смотрит на меня.
- Стас… а потом? Мне придется уехать, самое большее через неделю… как она одна?
- Должна приехать Дашка, троюродная сестра, она приглядит. И да, если заявится отец, то ты на него внимания не обращай. Он только спит дома и снова уходит.
Из прихожей донесся тоскливый вой, переходящий в рыдания. Мы со Стасом переглянулись и бросились к месту истерики. Елена Андреевна повисла на Никите и причитала, гладила его по щеке. Будто не в армию провожала своих детей, а на войну.
- Ма! Ну хватит… Если сейчас не успокоишься, я «скорую» вызову. Тогда не сможешь проводить нас, - Никита не так ласков к матери, как Стас. Он не уговаривает ее, а строго произносит, и это имеет действие. Женщина умолкает, и тихонько всхлипывая, идет в сторону ванной.
Через полчаса приезжает Лёха на машине, и мы едем на сборный пункт. Всё будто во сне, мне не верится, что совсем скоро любимый уедет на два года, что я вообще здесь и провожаю его. Мы проходим в огромное здание военкомата, где собралась уйма народу. От шума и музыки закладывает уши, и голова начинает кружиться. Я подхожу к Елене Андреевне и обнимаю ее за плечи, понимая, что ей тяжелее всего сейчас.
- Юленька, ты лучше Никиту обними, два года не увидитесь теперь… ох-х-х… сыночки мои… - всхлипывает женщина и тянется к Стасу. Тот обнимает свою мать, а сам смотрит на меня.
Я беру руку Никиты и прижимаю ее к щеке. И он не выдерживает, обвивает меня руками, прижимает к себе.
- Юль, а у тебя нет сестры случайно? – спрашивает Стас и щурит один глаз. – Просто я видел девочку, похожую на тебя. Очень похожую. Давно.
- Нет. Я одна у бабушки. Больше нет родных. Если и есть где-то, какие родственники, то я о них не знаю. Бабушка не рассказывала, - придвинувшись к Ники, я запустила одну руку под его куртку сзади. Он поцеловал меня в макушку и крепче прижал к себе.
- А мама в Париже? – спросил он. Не верит, что мама у меня именно там.
- Да, моя мама живет в Париже. Но я никогда не видела ее… - посмотрела в хитрющие ореховые глаза, потом перевела взгляд на губы и с тоской вздохнула. Целых два года не видать мне поцелуев…
Будто услышав мои мысли, Ники немного отвел меня в сторону от родных и друзей, повернулся к ним спиной. Он расстегнул пуховик и впустил меня в него, прижав к своему телу. Ники был лишь в футболке, я чувствовала его горячее тело и волнующий мужской аромат. Обняла его за пояс, ладошками забралась под майку.
