случаях. Мне неинтересны клубы, я не готова выходить на пикеты с плакатами или убегать на выходные в Турцию… Теоретически – с удовольствием, но как-то все никогда не получалось. Обычно все сводилось к тому, что надо было работать. Даже Дашка, которая сидела в декрете, и та умудрялась хвастать, что у нее жизнь и то ярче моего маршрута дом – работа – дом. Ну и что? Если мне милее пазл дома собирать, чем искать в сети любовь всей жизни?
– Мне нравится слово «дикая», – заметил Волк, поворачиваясь в мою сторону.
Как же это глупо! Но я снова смеюсь.
– Ладно, допустим… ты тоже не такой, каким казался.
– Такой, – заверил меня Никита, поджимая губы. Сам улыбается и сам же пытается это скрыть.
– Жонглер, конечно, никудышный… – Я не преминула вставить шпильку.
– Да ну? Завтра покажу…
– Нет! Никаких завтра! – воскликнула я. Третий день с Волком? Нет уж! Я пьяная, а не сумасшедшая. – У меня законный выходной.
– Да?
Мне кажется или действительно с каждым своим «да?» Ворошилов чуть приближается ко мне?
– Никаких, – повторила я тише, совсем теряя уверенность.
– А если я так хочу?
Нет, он точно приближается! Я уже даже могу упереться руками в горячую мужскую грудь.
– Зато я не хочу, – заверила я Никиту.
Мне очень нужен выходной, чтобы протрезветь и обдумать дальнейший план действий.
– Тебе же понравился наш вечер? – тихо спросил Ворошилов.
Очередной вопрос, произнесенный вкрадчиво, словно меня опять гипнотизируют. А меня гипнотизируют, это точно. Голова кружится, хочется сделать большую глупость. Сложно отвести взгляд от губ, которые так медленно двигаются, растягивая каждое слово, будто это не слова вовсе, а медовая патока.
– Кто сказал такую глупость?
– Значит, нет?
– Значит, нет…
Я сама подалась вперед, чтобы коснуться губ Ворошилова. Как-то неосознанно, теряясь в мыслях, утопая в собственных ощущениях.
Сердце в груди колотилось так сильно, что я себя не слышала. Чувствовала только это биение, которое заставляло все тело вытягиваться в ожидании волнительного возбуждения. Адреналин и алкоголь – взрывная смесь. Начинаешь начальников целовать, словно не знаешь, что это очень плохая затея.
Очень-очень плохая затея.
– Меня сейчас стошнит. – Я пихнула Никиту в грудь, отстраняя от себя. Потому что не шутила.
Головокружение, тошнота, волнение, которое я только что испытала. И желудок скрутило спазмом.
Неловко спрыгнула с дивана и понеслась в туалет.
Первый спазм, второй, третий. Меня выворачивает, и я продолжаю сидеть в обнимку с белым фаянсовым другом.
Дверь за спиной приоткрылась. Боже, какой позор!
И очередной спазм.
Ворошилов аккуратно собрал мои волосы в хвост, придерживая их за спиной, пока я продолжаю сокрушаться над собственной беспечностью. Конечно… выпивать на пустой желудок…
– Там… такси… ждет, – выдавила я из себя, улучив короткий перерыв.
– Ждет. Не волнуйся.
Можно я сама уволюсь? После такого я точно не смогу выйти на работу и смотреть начальнику в лицо.
– Давай помогу. – Никита заметил, что я начинаю вставать, и тут же подхватил меня за талию.
– Тебе нужно уйти, – попыталась рыкнуть я, только сказать это грозно не получилось.
– Ага, – Ворошилов помог мне выйти из туалета. – Комната где?
Ответа от меня не потребовалось, Волк и сам сориентировался. В однушке достаточно сложно потеряться. Дверь в мою комнату он толкнул плечом, довел до кровати. К этому моменту я начала уже очень сильно нервничать.
– Успокойся, – приказал шеф раздраженно, чувствуя, как я дрожу всем телом. – Ложись и спи.
Он помог мне, я бы даже сказала, заставил меня лечь, накрыл одеялом. Потом вспомнил про кроссовки и стянул их с ног.
– Дверь сама захлопывается, – буркнула я, крепко хватаясь за одеяло.
Идиотка. Мне чертовски повезло, что Ворошилов действительно встает и уходит. Темнота в комнате успокаивала, хотя сердце все еще колотилось в груди бешеной птицей.
Я в жизни больше не буду пить.
С хлопком входной двери на душе стало легче. Территория в безопасности, я походила по лезвию, поймала незабываемые ощущения в туалете. Теперь надо уснуть.
И перестать представлять, что все еще слышу шаги в коридоре.
Глава 17
Никита устроился в коридоре на диване и прислушивался, ожидая, когда Ангелина провалится в крепкий сон. Перед этим хлопнул дверью, чтобы девушка ослабила настороженность и перестала трястись, словно травинка на ветру.
Он взглянул на часы, снял обувь, не желая наследить в квартире. Через десять минут пошел на кухню, совершив набег на холодильник. Хлеб, несколько толстых ломтиков колбасы – лишь бы перебить дикое чувство голода, от которого у Ворошилова сводило желудок. Остальное в холодильнике Гели не вызывало доверия от слова «совсем». Кефир, йогурты… Молочка после алкоголя?
«Да ни за что», – Никита покинул кухню, прихватив сооружение из трех бутербродов для себя и стакан воды для сотрудницы. Сначала подкрепился, вытянув ноги на диване и оставив крошки на подлокотнике, потом, убедившись, что Геля спит, занес ей воду и оставил на тумбочке. Утром девушка точно скажет ему спасибо за эту мелочь.
Геля… Никита еще раз прошелся по квартире, на этот раз произведя детальный осмотр. Никаких лишних фотографий, почти голое пространство. Две рамки стояли на комоде возле входа, но на фотографиях были запечатлены уже знакомые лица подруг. Никаких «дружков», которые могли бы натолкнуть на мысль о реально существующем молодом человеке.
Никита пришел к выводу, что нежелание девушки пускать его в свою квартиру происходило лишь от попытки защититься, а не скрыть что-то важное.
На аферистку Геля и вовсе не походила.
Ворошилов стряхнул крошки на пол, уточнил время на часах.
Затем достал телефон, разблокировал экран, открыл галерею. И запустил видео, убавив громкость до минимума.
Он на сцене, Геля с ним рядом, они оба орут в микрофон, заливаясь смехом.
Второе видео – их перепалка за столом, с выпивкой и шутками.
Каким-то образом Ангелина
