удобно будет добираться до книжного магазина, но, в конце концов, появится ли у него желание когда-нибудь снова туда вернуться?
— О-ля-ля! Ничего себе свалка! — вдруг раздался знакомый голос.
Подняв голову, Матье увидел стоявшую возле решетки Шарлотту, которая смотрела на него с ужасом.
— До чего ты дошел! Ты что, выбрасываешь мусор через окна? Похоже, твой случай еще хуже, чем мне его описала Анжелика…
— Вместо того чтобы стоять на тротуаре, — предложил Матье, — открой калитку и войди уж наконец, раз ты сюда добралась.
— Спасибо за сердечный прием, — с иронией произнесла она, — ничего другого я и не ожидала.
Она подошла, поцеловала Матье, затем отступила на шаг, и они внимательно оглядели друг друга.
— Ты не меняешься, Шарлотта, ты, как всегда, прекрасна.
— Ну а ты… Скорее похож на усопшего, которого только что выкопали. Полагаю, ты догадываешься?
— В точку.
Бросив взгляд в сторону мусорных мешков, она обвела рукой свои сапоги на каблуках и светлое пальто.
— Жаль, что я не так одета, чтобы тебе помочь. Очень жаль. И к тому же я замерзла.
— Иди в дом и налей себе чашку кофе. А я присоединюсь к тебе, как только закончу, не могу же я оставаться во всем этом?
— Даже когда ты все здесь очистишь от грязи, твое жилище тем не менее останется в жалком состоянии, верно?
— У меня нет ни малейшего желания становиться садовником.
— Найди кого-нибудь для этого. Если ты в депрессии, эта декорация вряд ли тебе поможет. Внутри примерно то же самое, я полагаю?
— Примерно. Но не так грязно.
— Тебе здесь нравится?
— Мне нигде не нравится. Послушай, Шарлотта, чего-чего, а добрых советов и рекомендаций разного рода у меня выше крыши. Так что если ты…
— Ладно, действительно, пойду согреюсь, — отрезала она, направляясь к стеклянной раздвижной двери.
Сразу испытав облегчение, Матье занялся остальным мусором, с которым ему в конце концов удалось справиться. Работа окончательно вымотала его, он был в очень плохом физическом состоянии, не говоря уже об остальном.
Когда он вернулся в дом, Шарлотта пыталась разжечь камин в большом зале, но дрова только дымились, и больше ничего.
— У тебя дрова отсырели, мы здесь задохнемся!
— А поддувало ты не сообразила открыть? Дрова лежат здесь уже столько времени, что успели высохнуть, как трут.
Она потянула за цепочку поддувала, оно с лязгом открылось, и дым тотчас засосало внутрь. Как только вскинулось пламя, Шарлотта, издав победный клич, уселась спиной к очагу.
— Я бы не стала нанимать тебя в качестве декоратора, — рассмеялась она, показав на диван, который был единственной мебелью в этой комнате. — На мой вкус ты чересчур минималистичен.
— По меньшей мере, он хотя бы удобный. А потом, знаешь что? Я предпочел бы обставить мебелью скорее студию Анжелики, чем собственный загородный дом. Впрочем, почему загородный? Скоро он станет моей главной резиденцией, потому что я решил выехать из основной квартиры.
— Ну разумеется, теперь тебе надо как-то выживать, ведь наверняка у тебя проблемы с деньгами…
— Не говори о том, чего не знаешь! — взорвался он. — Делай лучше себе кофе, согрейся как следует и возвращайся в Париж, договорились?
— Я тебя обидела, Матье?
— Обидела. Я никогда не позволю себе выживать, нет, подумать только! Ты достаточно долго прожила со мной, чтобы понять, что я не любитель бездельничать. И можешь мне поверить, я делаю все, чтобы выйти из нынешнего состояния. Я консультируюсь у психиатра, пробую урезонивать себя, но на данном этапе все пока оказывается бесполезным, и я сам от этого страдаю больше всех. Я думаю о нашей дочери, о Тесс, о служащих, обо всех людях, которые во мне разочарованы и не понимают причины этого, я абсолютно уверен. Тесс — такая замечательная женщина…
— Я недавно с ней познакомилась.
— Что?
— Побывала у нее в лавке. Анжелика дала мне адрес.
— Да какого черта, великие боги! Перестаньте наконец принимать себя за целителей, да кто вы все такие? Я хочу только одного — чтобы меня оставили в покое. Неужели не ясно? И, пожалуйста, не примешивай сюда Тесс, твою выходку я считаю абсолютно недопустимой!
— Ну, во всяком случае, она очень хорошенькая — как куколка. Она моложе тебя, нет? Разведенные мужчины всегда выбирают подружку помоложе, чем предыдущая жена, чтобы создавать себе впечатление, что и сами не стареют. Правда, я, начав все сначала, отдала предпочтение своей возрастной категории…
— Ладно, ладно, — усмехнулся Матье, — теперь я вспоминаю, почему пришло время, когда мы с тобой перестали ладить. Тебя можно назвать «мадам, которая всегда права», а я тогда считал правым — себя, поскольку, как мне казалось, я всегда все делал лучше всех. К счастью, Тесс не старается никому доказывать свое преимущество, и это одно из ее главных достоинств. Она веселая, сдержанная, терпеливая, добрая и, ты права, очень красивая. То, что ей тридцать семь, не имеет никакого значения, мне это неважно, ей с таким же успехом могло быть сорок пять или двадцать восемь, она оставалась бы сама собой. Той, которую я люблю.
— В таком случае почему ты здесь один, в депрессии, в таком упадке? Послушать тебя, так тебе удалось найти потрясающую женщину, книжный магазин процветает, даже дочь приехала в твой горячо любимый Гавр, чтобы здесь учиться, чего может тебе не хватать?
Она продолжала над ним подтрунивать, но вместо того, чтобы возражать, Матье молчал, словно обдумывая вопросы Шарлотты. Прошло несколько минут, прежде чем он, медленно чеканя слова, повторил:
— Чего мне не хватает… Да я и сам не знаю чего. Наверное, мне просто нужно сделать перерыв. Отключиться на время и подумать над своей жизнью. До сих пор я бездумно устремлялся в атаку на жизнь, не переводя дыхания. Пьянел от работы, словно хотел забыться в ней, отринуть что-то очень для меня важное. Что именно? Мой психиатр предлагает мне погрузиться в воспоминания, вытеснить из них все, что мне мешает жить и что я бессознательно отрицаю. Я не уверен, что это будет уж очень конструктивно, но, если я откажусь от самоанализа, не будет
