выскочила, Сант, а?
Санта с замиранием сердца следила, как Данила огибает машину, на ходу расстегивает пальто, стягивать начинает…
— Мне не холодно… — она говорит правду, но в ответ получает только скептический, не очень довольный взгляд, а потом его пальто приземляется на её плечи.
Ей правда не было холодно, но ощутив его тепло и запах туалетной воды, становится ещё и спокойно.
Потому что всё утро потряхивало. Санта волновалась жутко.
Вчера вечером рассказала маме о том, что они с Данилой вместе. Елена не падала в обморок, не обвиняла, не говорила, что выбор дочери не одобряет. Но была знатно огорошена, что и неудивительно.
Аккуратно спрашивала, как они с Данилой к этому пришли. Поражалась сильней, потому что Санта решила быть честной до конца.
Понимала, что маму может ранить осознание, насколько её ребенок получился скрытным, но рассказывала, как на духу. Она любит его с детства. Он заметил её, когда пришла на стажировку.
Как-то так получилось, что вроде бы с легкой руки самой Елены… Но в этом не стоит себя винить. Потому что он очень хороший, заботливый, добрый… Это не его идея — всё скрывать. Отчасти это его ей подарок. Он о ней беспокоится. Хочет для неё лучшего. Позволяет учиться, радуется достижениям, не давит и не требует…
Она очень его любит, но не может расслабиться настолько, чтобы в этой любви раствориться. Почему — обеим Щетинским понятно. Санте страшно повторить судьбу мамы. И маме тоже страшно, что она повторит…
Вечером же было принято решение не ждать Нового года. Санта позвала Данилу приехать в воскресенье. Он будто немного напрягся, но, конечно же, не отказал.
Был на месте в назначенное время. Пунктуальный, собранный, напряженный…
— Всё хорошо? — Санта, выбежавшая его встречать прямиком под снег без верхней одежды, спросила, когда шли в сторону дома.
В ответ получила серьезный взгляд, кивок…
— Думаешь, одна волнуешься? — и вопрос с внезапной улыбкой. Такой теплой, что не улыбнуться в ответ — нереально.
И пусть до крыльца всего несколько шагов. Пусть внутри тепло, светло, вкусно пахнет и их уже ждут. Санта не выдерживает.
Делает длинный шаг, высвобождая плечи из-под прижимавших к ним мужское пальто пальцев. Оборачивается, заставляя Данилу остановиться. Смотрит чуть снизу. Улавливает в глазах Данилы непонимание…
— Если бы папа был жив и он был бы против… — Санта начала, отмечая, что Данила хмурится. Наверное, и сам о подобном думал. Но ей важно, чтобы понимал, насколько она с ним. — Я всё равно тебя любила бы.
Она заканчивает и замолкает. Впускает его напряженный взгляд через поры под кожу. Не пытается отвести свой. Не боится разоблачения. Говорит чистую правду, в которой ни капли не сомневалась. Ведь все её сомнения не касаются любви. У её страхов другие причины.
— Но папа не был бы против… Он же тебя знал…
Реакция на эти слова была максимально желанной. И трогательной тоже максимально. Данила снова немного улыбнулся. Подался вперед, вжался губами в холодный лоб. Сказал: «заболеешь — прибью», явно посчитав, что она таки замерзла…
После чего сжал её ладонь в своей, чтобы потянуть следом в сторону двери.
И даже если он волнуется, как сам признался, Санта чувствует, как вместе с теплом в неё перетекает уверенность.
Всё будет хорошо. Они на правильном пути.
Мама встречает их в холле.
Наверняка тоже немного нервничает, но смотрит, как всегда, когда видит Данилу. Гостеприимно. Благосклонно.
И от этого взгляда у Санты сердце сжимается.
Мама тоже его любит. Тоже видит в нём отца. Она понимает, почему Санта когда-то так сильно влюбилась и не смогла забыть.
Елена и Данила улыбаются друг другу.
Мужчина трясет головой, сгоняя снежинки, а Санта вешает его пальто на плечики.
Чуть задерживается, следит искоса, как мама отталкивает от дверного косяка, делает несколько движений в их сторону, Данила — к ней.
— Вот так неожиданная встреча, Данила. Скажи?
И как бы в подтверждение того, что Санту потряхивает не от холода, а из-за переизбытка чувств, она не может сдержать облегченный вздох.
Мама уже улыбается, у Данилы сначала кривится уголок рта, он смотрит в искрящиеся глаза…
— Я бы сказал, долгожданная…
А потом произносит с многозначительным ударением на последнем слове, чтобы тоже улыбнуться, оголяя зубы.
Холл отчего дома тут же заполняют звуки маминого смеха. Заразительного для Санты. Она подхватывает. Ей как бы легче…
Да и папе бы такой ответ понравился.
Глава 10
— Не холодно? — Данила спросил, повернув голову, Санта мотнула своей, а потом, будто немножечко себе же противореча, стянула пальцами ворот пальто. Ей непросто было оторваться от изображенного на памятнике человека, но Данила продолжал смотреть вниз, и Санте очень захотелось улыбнуться в ответ.
Она вскинула подбородок, посмотрела в глаза, улыбнулась…
В ответ получила тоже улыбку. Но снова не такую, как то и дело зажигалась на лицах, когда они были дома, с мамой.
Сейчас — скорее понимающую её тоску и важность уже этого момента…
* * *
Они провели с Еленой больше двух часов. Их разговор не выглядел, как допрос. В нём не было напряженности. Никто никого не оценивал.
Мама Санты не скрывала, что удивлена, но удивление это вроде как радостное…
Санта немного волновалась, оставляя их вдвоем на кухне, чтобы подняться в свою спальню, собраться и вернуться в город вместе с Даней.
Когда спускалась уже одетая вниз по лестнице, снова старалась ступать тихо…
Знала, что подслушивать — не хорошо, а всё равно не сдержалась.
Опять, как когда-то, затормозила на одной из нижних ступенек, прижалась виском к стене, прислушалась…
— Ты только честным с ней будь, хорошо?
Лена попросила деликатно, Санта не смогла сдержать улыбку.
— Я стараюсь…
И ещё одну, когда Данила ответил. Не стал рвать на груди рубаху и клясться.
