тем, что он ей сказал.
Мои руки сжались в кулаки, и я попытался подавить вспышку гнева, которая расцвела во мне, когда я увидел ее с кем-то другим. Мое необоснованное чувство собственности заставило меня обезуметь от ярости.
Пара направилась к бару, и они встали в десяти футах от меня. Парень был поглощен ею. Я высоко ценил свое умение читать людей как чертову книгу, и книга этого чувака была пошаговой инструкцией о том, как спутаться с девушкой не из его лиги.
Он придвинулся ближе к ней, она сделала маленький шаг назад. Он положил свою руку на ее, но она скинула ее. Я улыбнулся, наблюдая, как она давала отпор каждому его движению.
Парень заказал несколько шотов, и я был впечатлен тем, как она залпом выпила свой, хотя было очевидно, что она не пьет. Я понял это по тому, как она поморщилась, после того как проглотила выпивку. Она высунула язычок, чтобы облизать губы, и я почувствовал, как в паху все напряглось.
Я сделал глоток собственного напитка, пока получал извращенное удовольствие, наблюдая за ней. Парень, кем бы он ни был, прошептал что-то ей на ухо, и затем покинул ее, направляясь в сторону туалетов. Уровень ее дискомфорта поднялся на отметку выше, когда она осталась одна.
Ее уязвимость сияла, как неоновый сигнал.
Я отпил еще немного своего виски и обратил свое внимание на мужчину с кучей пирсинга на лице и пустым взглядом, сидящим в конце бара. Я знаю такой тип. Знаю, о чем он думает. И я знаю, что он сделает, если ему представится шанс.
Ее друг еще не вернулся, поэтому она заказала еще один напиток. Бармен поставил ее пиво на стойку, и она отвернулась от него, чтобы понаблюдать за танцорами. Пирсингованый чувак воспользовался этим как приглашением сыграть в потенциального насильника. Он незаметно уронил таблетку, которую я знал слишком хорошо, в ее открытую бутылку, и затем скользнул обратно в толпу.
Она ничего не заметила. Учитывая количество народу в клубе, ее невнимательность вызывала ярость, и в тоже время была понятна. Она была погружена в свои мысли, совершенно ошеломлена и ничего не замечала. Она не знает законы улиц, чтобы зависать в таком месте, как это.
Одно плавное движение и я оказался возле нее. Убедился, что моя кепка все еще низко натянута на мое лицо.
Моя анонимность была жизненно важна.
Она потянулась, чтобы взять свое пиво, но я быстро отодвинул бутылку. Она моргнула в недоумении, глядя на меня ясными, карими глазами, и раздраженно нахмурила брови.
— Отдай мое пиво, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно и требовательно. Она была напугана, как котенок.
Не удержавшись, я потянулся и провел пальцем по ее щеке. Она откинула мою руку, и я обнаружил, что смеюсь над ее возмущением.
— Вся глубь небес и звёзды все в её очах заключены, — процитировал я, наслаждаясь замешательством на ее лице. (Примеч. Цитата из стихотворения «Она идет во всей красе» лорда Байрона). Да, у меня любовь к Байрону. Он написал много мрачного дерьма, которое я ценил.
Момент мог бы быть до неловкости глупым, если бы не ее страсть. Я возбудил ее, уверен в этом. Тем не менее, она ненавидела то, что я завел ее. Она не знает меня. Я — незнакомец. Я вывел ее из равновесия. Но, тем не менее, она чувствовала желание.
Это была своего рода опьяняющая власть.
— Отдай мое чертово пиво, — медленно и злобно провозгласила она.
Я перегнулся через стойку бара и выбросил полную бутылку пива в мусорную корзину.
— Ты не будешь пить это, — сказал я ей коротко.
Она была в ярости. Я улыбнулся, радуясь ее гневу, впитывая его. Мои вены гудели, голова кружилась. Взгляд был тяжелым, а в ногах ощущалась такая тяжесть, будто их зацементировали, но ничто не могло заставить меня покинуть ее.
Еще нет.
— Зачем ты сделал это? — спросила она, и я увидел, как она сжала челюсти, когда начала злиться все сильнее. Я хотел, чтобы она разозлилась. Хотел, чтобы она едва могла сдерживаться. Так как был уверен, что она хотела этого.
Она хотела утратить контроль.
И я считал своей миссией дать ей это.
Я специально наклонился очень близко, вторгаясь в ее личное пространство. Это было жестоко и нарушало права, но я хотел увидеть, как далеко я могу зайти. Я опустил руку к ее талии, к полоске голой кожи под подолом ее топа. Прижал пальцы к коже, растопыривая их, чтобы почувствовать ее тепло.
— Никогда не отводи глаз от своего напитка, пока ты здесь, — тихо прошептал я ей в ухо. Ее глаза, эти невероятно глубокие, карие глаза, стали еще больше.
Она подняла на меня взгляд, пытаясь рассмотреть мое лицо. Я наклонил голову ниже, прячась от ее проницательного взгляда. Я знал, из-за освещения ей было тяжело разглядеть меня под козырьком моей кепки, но мне нужно быть осторожным.
Я протянул руку, пальцами схватил ее за подбородок и повернул лицом к другой стороне бара.
— Видишь того парня, с пирсингом в переносице и дерьмово покрашенной головой? — спросил я, указывая на парня, который подсыпал ей рогипнол (Примеч. Рогипнол — запрещенное в США снотворное без цвета, запаха и вкуса; маньяк подсыпает его в бокал жертве, чтобы заняться сексом, пока та спит) меньше десяти минут назад. Он, нахмурившись, пристально наблюдал за нами, очевидно не оценив, что я испортил его планы на вечер.
— Д… да, — запинаясь ответила она, и я ощутил, как бьется ее пульс под моим пальцем. Она нервничала, и, вероятно, была напугана.
Хорошо.
— Он добавил что-то с твой напиток. И потом ему оставалось только ждать, — прошептал я ей в ухо. Я видел, как дернулось ее горло, когда она сглотнула.
— Он бы дождался, пока ты отправишься в туалет, или выйдешь на улицу подышать свежим воздухом, и тогда бы он последовал за тобой. Ты была бы слишком одурманена наркотиком, чтобы сопротивляться, когда он потащил бы тебя за здание, — рассказал я ей. Она выглядела действительно напуганной, и я ощутил что-то типа вины. Но такая девушка, как она, не понимает опасности, которая затаилась в тени.
— И ты была бы без сознания, пока он делал бы с тобой, все, что ему угодно, — закончил я, убирая руку с ее талии и отодвигаясь. Я поправил кепку и выпил остатки своего напитка, прежде чем толкнуть стакан к Эрику.
— Такие парни, как он, ждут всю ночь такую легкую добычу, как ты. Так
