любоваться, и даже не было сил скрывать это. Оставшись естественной, без грамма косметики, с пушистой копной волос, Надя магнетически приковывала взгляд. Неистово возжелал её, еле смирившись с никому ненужным желанием.
Ни разу за время «близкого общения» с Любой не хотел кого-то другого. До такой степени наши отношения сгнили изнутри? А самое главное, когда?! После какого по счёту предательства?
И вновь знакомые пререкания. Как же мне их не хватало! Как же было скучно рядом с Любой, когда она на мои подколы отвечала обидками. Надя никогда не была такой: у неё вечно имелся козырь в рукаве, яркое словцо в кармане.
Убежала в зал. Такая милая, когда бесится! Похоже, задел, сам того не замечая. Возникло желание извиниться, прижать к себе, приголубить…
Тихо прокрался в комнату, а красавица уже умудрилась включить радио и поставить попсовую песню. Замер. Уже не слышал слов, лишь видел её движения. Плавные, ровные, без тени стеснения, смущения. Отточены. Идеальны. Она слилась с мелодией, словно была рождена, чтобы танцевать под неё.
Слишком красива, слишком желанна, слишком… Испустил вздох: не могу оставить в покое маленькую девочку. Несколько лет назад отказала, а сейчас так страстно отвечает на мои поцелуи. Сделала больно, а сейчас снова рядом, на расстоянии вытянутой руки.
И не поймаешь: как птичка, быстро улетает, пощебетав неподалёку.
Осознал, что просто не могу без неё.
Не совсем понял, когда присоединился к её танцу, просто не смог устоять, оказавшись зрителем столь интимного момента.
Мы становились всё ближе: начали раздеваться, ласкать друг друга, целоваться. Резко захотелось быть единственным, но свой шанс я уже упустил. Я явно у неё не первый, уже кто-то был.
Хочу.
Хочу заставить стонать, буквально кричать под собой. Пусть вырывается, царапает спину, извивается, но получает истинное удовольствие.
Хочу.
Хочу, чтобы забыла других, чтобы выцарапала в своём сердце моё имя и постоянно возвращалась ко мне. Только ко мне.
Хочу.
Надя очнулась раньше: выскользнула из моих объятий, нагло напомнив, что у меня есть невеста.
Ауч! Это действительно больно!
Не успел с ней поговорить, не успел сказать правду, что накопилась за последний месяц с первой нашей встречи на вальсе.
Ещё и Люба позвонила. Пока разговаривал с ней, Надя упорхнула. Чертыхнулся.
Да она издевается?!
Плевать. Наконец-то сделал выбор. Пора уходить от Любы, даже если всё равно никогда не буду с Надей. Зачем мучить себя и бывшую, если больше не люблю? На двух стульях не усидишь, уже дважды предал невесту.
Не хочу ухаживать за Надей тайком.
Завтра заеду за вечно ускользающей, и мы нормально поговорим. Устал уже за ней бегать, в этот раз заставлю себя выслушать.
Тупо надоело.
Надежда
Вскрикнула, резко сев на кровати. Пот градом стекал с моего лба. Долго не могла понять ни где я, ни что происходит. Сидела обескураженная, молча пялясь в одну точку. Кошмарный сон, что мы с Виктором переспали, всё ещё яркими красками стоял в воображении, словно это была моя реальность.
В коридоре послышались шаги. Напряглась, насупившись и испугавшись. Дверь распахнулась, на пороге стояла мама:
– Наденька, всё хорошо?
Щурясь от света, промычала, медленно осознавая произошедшее. Виктор проник в мою голову, в подсознание, заставив мечтать о нём. Чувства не прошли, полыхало в теле всё сильнее. Теперь я грежу о нём во сне!
Это всего лишь сон! Прерванный на самом приятном моменте! Боже, почему я всё ощущала на себе? Как будто это было в реальности. Взаправду. Не понарошку.
– Приснился кошмар, – устало вздохнула. – Это всё нервы перед главным выступлением.
– Открывающая пара? – понимающе кивнула мама. Её глаза были наполнены заботой и теплом. Боже, как тяжело ей врать! Не могла же признаться, что хочу чужого мужчину! – Пошли, будем пить чай с ромашкой. Тоже страдаю от бессонницы.
Глубоко вздохнула: с мамой спорить бесполезно. И уж лучше успокоительные травы, чем снотворное.
Полчаса провели вместе на кухне, попивая зелье и наслаждаясь обществом друг друга. Мы пили чай и заедали печеньками, болтая, как лучшие подруги.
Вот только уснуть мне это не помогло: в кровать всё равно вернулась с давящими мыслями, мучаясь удушающей бессонницей.
А ещё я честно боялась, что мне приснится очередной секс с Виктором, если хоть на минуту закрою глаза.
Фантазия рисовала красочные и пикантные подробности того, что бы случилось, задержись я хоть на секунду. На утро измена Виктора со мной уже не казалась чем-то неправильным. В конце концов, Любовь, несколько лет назад была моей близкой подругой и не подумала ни обо мне, ни о моих чувствах. Одёрнула себя: не хотелось чувствовать себя развратной девицей. Не хотелось стать хоть на секунду похожей на Любу. Не тот пример для подражания.
Лежала в кровати, пялясь в потолок, и ненавидела себя. Ненавидела за всё: за мысли о предательстве, за то, что вновь не смогла решиться и за весьма неуместные сейчас чувства к Виктору. Подумать только! Столько лет прошло, а пара минут наедине, несколько прикосновений, и мою крышу напрочь снесло. Даже пожалела, что Алексей не смог вызвать во мне ни грамма тех чувств, что вызывал Виктор.
Я бы с удовольствием так и пролежала весь день, но в двенадцать ко мне зашла мама и заставила позавтракать. К её чести – не стала допрашивать. Была благодарна ей за это. Не могла признаться себе, что думаю о Викторе больше, чем следовало бы, а уж маме и подавно не сказала о произошедшем.
Была уверена лишь в том, что хочу его. Что лишаюсь контроля в его присутствии. Сказать, что люблю, не могла. Он причинил мне слишком много боли за четыре года колледжа, а за четыре года вдали от него убедила себя, что чувства угасли.
И только сейчас поняла, насколько искусно лгала самой себе.
Так и пролежала в забытьи весь день, попеременно проваливаясь в дрёму и видя эротические сны. Они мне не нравились, но ничего не могла с собой поделать. Одна часть меня мурчала от удовольствия, вторая – ненавидела.
Семнадцать часов. Пять часов вечера. Через час репетиция. Накрылась одеялом с головой. Не смогу посмотреть Виктору в глаза, не смогу улыбнуться Любе.
Стыдно. И о чём я думала! Он чужой жених! ЧУЖОЙ.
Мама потревожила мой шаткий покой во второй раз за день. Понимала, что она беспокоится.
– С тобой всё хорошо? Не заболела?
Обычно вскакиваю ни свет, ни заря, весь день в движении, в танцах, а тут... просто
