вами бегу!
И, сделав ещё шаг вперёд, приобнял вдруг за талию, тесно прижал к себе. В бок упёрлось что-то твёрдое. Впрочем, я сразу поняла, что это. Обмерла, схватив ртом воздух.
— Тихо, не паникуем! — беззаботно подмигнул парень. — Улыбаемся и идём дальше. Просто разговор.
В обнимочку с ним, на деревянных ногах кое как дотелепала до наглухо тонированного фургона у бордюра. Невольно упёрлась, когда дверь с тихим вжиком скользнула в сторону, и в салоне обнаружился ещё один товарищ с пистолетом.
— Не надо, — тихонечко посоветовал мне первый парень и настойчиво подтолкнул ко входу. — Не усложняй.
Меня подвезли к чёрному ходу какого-то заведения, повели подсобными коридорами, которые неожиданно выплюнули нас в немноголюдный зал ресторана. Небольшой, уютный. С отдельными кабинетами по углам. В одном из таких меня и поджидал мужчина в тёмных очках.
Одет обыкновенно, ничего примечательного. Больше поразило его красное лицо. Бывает такой цвет кожи у мужиков — словно перезагорал. Да ещё и фактура изрытая, словно в следах от оспы или даже ожогах. В контраст к ней шли седые, с удивительным стальным отливом волосы и такая же щетина на щеках, отчего синьор Помидор выглядел припорошенным пеплом.
Когда меня усадили напротив него, я не сопротивлялась. Бежать было некуда — у входа в кабинет стоял тот молодчик, что затащил меня в фургон. Свободно положив руки перед собой на стол, красноликий спокойно откинулся на спинку стула:
— День добрый, Зореслава Олеговна.
— Не уверена.
— А вы просто поверьте. Во всяком случае, в вашей власти сделать его таким. — И в его руке появилось открытое удостоверение.
Что можно успеть разглядеть, когда тебя так бомбит? В память врезался лишь строгий печатный шрифт на правом развороте: «Генерал-майор Синякин Геннадий Петрович. Должность: заместитель начальника управления»
— А разговор у нас с вами, — захлопнув книжечку, сунул он её в нагрудный карман, — пойдёт о…
— Очки снимите. Пожалуйста, — глядя в стол перебила его я. В конце концов, это моё право — точно знать, с кем говорю. Может, даже, единственное.
Он замер на мгновенье, но всё же, уверенным движением сняв тёмные очки, снова раскрыл передо мной книжечку. Дал время рассмотреть.
Ну что ж, придраться мне было не к чему. К тому же, я и студенческий-то липовый от настоящего не отличу, а уж корочку на гербовой бумаге с подписями и с голограммой на фото — и подавно!
Подняла взгляд на мужчину, поразилась контрасту красного лица с прозрачно-голубыми, похожими на льдинки глазами. И волосы эти пепельные… Ну просто стальной дед Мороз какой-то, хотя и не особо старый, лет, может, под пятьдесят.
— Так вот, разговор у нас с вами, Зореслава Олеговна, — убрав удостоверение, спокойно продолжил он, — пойдёт о нашем общем знакомом Гордееве Игнате. Когда вы видели его в последний раз?
Я сглотнула. Холодной струйкой скользнуло по позвоночнику дурное предчувствие.
— Давно, — постаралась дёрнуть плечом как можно небрежнее. — Недели две назад, наверное. А… а что?
— То есть, на данный момент на связь с вами он ещё не выходил? Что ж, хорошо. Тогда вам нужно будет самой вернуться к нему, сделать вид, что раскаялись в бегстве и выразить желание впредь слушаться его указаний. При этом с вами на связи будет постоянно находиться наш сотрудник, которому вы должны будете сообщать о действиях и планах Гордеева. Строго секретно.
— Это… шпионить что ли? — с трудом выдавила я.
— Содействовать органам. В интересах государства.
Я снова долго молчала, затравленно глядя в стол перед собой. Этот человек вроде бы ничего особенного не делал, но подавлял одним только своим присутствием. Лишал воли и способности соображать.
— С чего вы взяли, что я соглашусь?
— А у вас нет выбора. Поверьте. И дело даже не в том, что использование фальшивых документов — уголовно наказуемое деяние, а в том, что Гордеев собирается слить вас тем, от кого вы так тщательно скрывались все эти годы. И только мы можем вас от этого защитить. — Льдистые глаза красномордого деда Мороза смотрели внимательно и строго. — Вы же понимаете, что не случайно оказались втянуты в эту историю. Вас искали, составляли на вас досье, планомерно вводили в операцию. А если быть точнее, то всем этим занимался именно Гордеев. Но если изначально он работал по утверждённому плану, то теперь есть подозрение двойной игры. И это необходимо проверить. Дело очень важное и очень секретное. И если вы, Зореслава Олеговна, случайно решите поиграть с нами в дурака — вы либо просто окажетесь за решёткой, лет, скажем, на десять — пятнадцать, либо, если Гордеев переиграет нас, вы окажетесь в каком-нибудь подпольном борделе где-нибудь в Эмиратах. Это в лучшем случае. Но скорее, те люди, которым Гордеев принесёт вас на блюдечке, отработают вас ещё здесь.
Я сжалась. Мир вдруг стал таким огромным, колючим и чужим, а я в нём — такая маленькая и одинокая. Страх и отчаяние застряли в горле комом, мешая дышать.
— А если он поймёт, что я… с вами?
— Тогда вы пострадаете от его действий, а мы просто не сможем вам помочь. Поймите, — смыкая руки на столе в замок, слегка подался он вперёд, — Гордеев опытный агент, и вы для него лишь орешек на один зубок. Вам может казаться, что он душка, но это будет лишь его маска. Вы можете начать ему сочувствовать — но окажется, что именно этого он от вас и добивался. Вы даже можете в него влюбиться, но в этом и будет его тактика. Не потому, что он желает зла вам лично — лично вы для него лишь средство достижения цели, — а просто он умеет работать как никто другой, используя абсолютно все имеющиеся у него ресурсы. Включая и человеческие. В этом и есть его ценность — и для нас, и для наших врагов. Но в этом же и опасность. Поэтому таких как Гордеев либо держат при себе, либо ликвидируют от греха подальше. И он прекрасно об этом знает. Как и то, что, если бы не его текущая миссия, на него уже была бы объявлена официальная охота. Безо всяких там разбирательств. Превентивно. — Откинулся на спинку стула, развёл руками: — Никто не хочет быть загнанным зверем, Зореслава Олеговна! Тем более сам охотник. Тем более такой, как Гордеев. Поэтому мы и не можем понять, какую игру он ведёт — он слишком умён, чтобы раскрывать свои карты. Для этого нам и нужны вы — чтобы заглянуть в них незаметно. Это всё, что я могу вам сказать. Но надеюсь, этого
