Ни за что на свете.
Через три дня после начала каникул мне становится очевидно, что Арчи и близко не собирается отпускать меня обратно в Калифорнию. Однако мне удаётся уговорить его отдать ключи от машины, чтобы я могла съездить в город.
Прежде чем уйти, я пользуюсь преимуществом пустого кампуса и отбрасываю свой мальчишеский образ в сторону, хватая спортивную сумку из шкафа на первом этаже, которую спрятала там в день нашего переезда. В нём много моих девчачьих штучек.
— О, как я скучала по вам, — шепчу я, надевая контактные линзы и улыбаясь своему отражению в зеркале. Следующим идёт утюжок, и я ухаживаю за этими дурацкими кудряшками, делая себе гладкую, резкую причёску, которая убирает волосы с моего лица.
Как только я крашу себе смоки айз, ярко-красные губы и накладные ресницы, то чувствую себя больше похожей на саму себя. Я бы точно не сказала, что я была гламурной, но дома моё лицо всегда было на высоте. Поджав губы, я посылаю себе воздушный поцелуй перед зеркалом, обливаюсь спреем для тела и надеваю обтягивающее красное платье и туфли на каблуках — то, что я надела бы на вечеринку в колледже.
На самом деле всё, что я делаю — это еду в город, чтобы заглянуть в книжный магазин, кафе и несколько бутиков. Там больше ничего нет, кроме какого-нибудь маленького фермерского магазинчика, где продаются и тракторы, и пироги, и какого-нибудь знаменитого фуд-трака, где продаются горячие роллы с лобстерами.
Так скучно.
Я ненавижу Коннектикут. Я едва могу определить его на карте.
Вздохнув, я встаю из-за туалетного столика и замираю, слушая, как шаги папы удаляются по коридору в его комнату. Он уже отдал мне ключи, но, когда я попросила их, на мне были джинсы и простая футболка. Если он увидит меня такой… это будет нехорошо.
Как только у меня появляется возможность, я выскальзываю и практически бегу к машине, запираюсь и чувствую, как у меня перехватывает дыхание. Теперь у меня с собой перцовый баллончик и электрошокер. Папа ненавидит оружие, но я бы хотела, чтобы у меня сейчас был какой-нибудь крошечный пистолет для сумочки.
Дорога в город извилистая и узкая, пролегающая сквозь засохшие зимой деревья. На то, чтобы добраться до цивилизации, уходит больше часа, и я чувствую, как тяжесть спадает с моих плеч, когда паркуюсь перед салоном и ставлю машину на ручник.
Это то, что мне было нужно, отдохнуть от кампуса Академии Адамсона, от всех его удушающих секретов и деспотичного студенческого совета.
Вылезая, я встряхиваю теми немногими волосами, которые у меня остались, и, покачиваясь, направляюсь в книжный магазин. Я здесь ради пикантных любовных романов, на обложках которых изображены мужчины без рубашек. Серьёзно. Меня так тошнит от парней в этой школе. Мелкие говнюки.
Кроме того, я ненавижу читать на телефоне, потому что всё, что я делаю, это проверяю сообщения от Моники и Коди. И я всегда забываю зарядить свою Киндл. Нет, на этот раз я в настроении для книг в мягкой обложке. Печать не умерла!
Колокольчики звенят на двери, когда я закрываю её за собой, закрываю глаза и вдыхаю сладкий аромат чернил и бумаги. Рай. Моника обычно подшучивала надо мной за то, что я слишком много читаю. Коди тоже, если подумать об этом. Но поскольку никого из них нет рядом, и поскольку они, похоже, не слишком заинтересованы в разговоре со мной, я утоплю себя в словах.
Я просматриваю раздел любовных романов с огромной стопкой романов в руке, когда слышу, как кто-то приближается с другого конца прохода. Моё сердце начинает бешено колотиться, и я поворачиваюсь, теряя при этом половину своих книг.
— Оу, аккуратней, — произносит тёплый голос, ловя их в воздухе. Я перевожу взгляд с оставшейся стопки книг на великолепное, точёное лицо, песочного цвета волосы и мускулистое тело в полосатой рубашке и фартуке. Там есть табличка с именем, прямо над одной из этих идеальных грудных мышц. Джефф.
Хм-м.
От него пахнет корицей и кофе, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь, когда его сверкающие голубые глаза изучают меня.
— Привет, — говорит он, и я понимаю, что улыбаюсь. Впервые за целую вечность на меня смотрят как на Шарлотту, хорошенькую девочку, а не как на Чака, уродливого мальчика, который никому не нравится.
Это приятная смена темпа.
— Я Джефф, — добавляет парень через секунду, придерживая мою стопку книг подмышкой.
— Я так и поняла — по бейджу с именем, — добавляю я, хлопая ресницами. Что ты делаешь, Шарлотта? У тебя есть Коди. Только… у меня такое чувство, что у меня больше нет Коди. Он почти не разговаривает со мной. Кажется, ему больше интересно гоняться за Моникой по всюду… Я выдыхаю, но я не изменщица. Ни за что. Ни за что на свете. — Кстати, я Шарлотта.
— Шарлотта. Красивое имя, — отвечает он, кивая подбородком на мои книги. — Хочешь, я оставлю их для тебя на прилавке? И, может быть, заодно приготовлю тебе бесплатный кофе?
— Конечно, почему бы и нет? — я смеюсь, следуя за ним к выходу и находя маленькое кафе в задней части магазина, о существовании которого раньше и не подозревала. Здесь есть свежие булочки с корицей, политые карамелью под стеклом, лимонные тарталетки со съедобными цветами и кофе, который пахнет как рай. — Итак, как долго ты здесь работаешь? — спрашиваю я, усаживаясь на табурет и откладывая книги в сторону.
Джефф принимается за работу, готовя мне напиток, и я чувствую, что расслабляюсь. Окно за стойкой открыто, и я слышу перезвон ветра и щебет птиц, негромкие разговоры людей, сидящих снаружи. На улице холодно, но светит солнце, и всё равно здесь прекрасно.
— С тех пор, как я окончил учёбу, — отвечает он, протягивая мне то, что явно является кружкой ручной работы с небольшим сколом в уголке. Я улыбаюсь, обхватывая её руками, а Джефф достаёт кусочек пирога и протягивает его мне. — Предполагаю, что тебе нравится лимон? — спрашивает он, приподнимая бровь, и я ухмыляюсь.
— Обожаю, — отвечаю я, беря крошечную вилочку и отрезая кусочек для себя. — Итак, чем ещё ты занимаешься, когда не торгуешь кофе и книгами?
Джефф ухмыляется и опирается локтем о стойку, наблюдая, как я кладу лимонный пирог на язык и вздрагиваю от кисло-сладкого вкуса. О боже, это так чертовски вкусно. Я сглатываю, и Джефф приподнимает бровь.
— Это восхитительно, — говорю я ему, и он кивает, выпрямляясь.
— Это место принадлежит моим родителям. У меня диплом по бизнесу, поэтому я решил вернуться сюда и помочь им найти способ сделать это место прибыльным.
— Например, раздавая бесплатные пирожные и кофе? — спрашиваю я, и Джефф смеётся.
— Только для наших лучших клиентов, — добавляет он, и я понимаю, что мы вроде как флиртуем. Нехорошо. Вспыхнув, я снова сосредотачиваюсь на пироге и начинаю отрезать вилкой крошечные кусочки. Входная дверь открывается, звякают колокольчики, но я слишком занята тем, что пытаюсь не смотреть на Джеффа, чтобы заметить человека, приближающегося справа от меня.
— Дайте мне, пожалуйста, флэт уайт (прим. — кофе с молоком) — произносит знакомый голос, я поднимаю взгляд и вижу Черча Монтегю, стоящего через табурет от меня.
О, чёрт.
Выругавшись, я отворачиваюсь, так что к тому времени, когда он поворачивается ко мне, всё, что он может видеть — это моя спина.
— Ну, привет, — говорит он, весь сияющий и жизнерадостный. Почти уверена, что это означает, что он сумасшедший. — Я тебя здесь раньше не видел. — Есть краткий момент, когда я подумываю развернуться и сказать: «ха, я попалась!», но потом до меня доходит реальность того, что бы это значило.
Вся школа узнала бы.
Я была бы второй девочкой в этой школе и единственной, кто остался в живых.
Нет, спасибо.
Соскальзывая с табурета, я на мгновение прикрываю лицо одной рукой и бросаю взгляд направо.
— Уборная? — я открываю рот, и лицо Джеффа морщится, когда он указывает мне правильное направление. Крадучись, я ныряю под арку и попадаю в комнату, полную подержанных книг. Здесь запах ещё лучше, и это помогает немного снять беспокойство, когда я ныряю в уборную, а затем запираю за собой дверь.
