Выхожу из магазина и сразу натыкаюсь на Арину. Водитель тянет за ней с десяток пакетов с покупками, а сама девушка с кем-то говорит по телефону. При виде меня кладет трубку и очень неискренне улыбается.
— О, привет!
Целуем воздух возле щек друг у друга.
— Какими судьбами?
— У меня же отпуск, — отвечаю.
— Ах, ну да, — мрачнеет, — И…Как у тебя дела?
— Отлично.
— Может, кофе выпьем?
— Давай.
Время еще есть, а слушать потом от папы, что «неужели я опять», не хочется.
Я заказываю латте с обычным молоком, она-с соевым. Сидим.
— Не жалеешь? — говорит после паузы.
— О чем?
— О том, что натворила! Поверить не могу, что ты могла вот так поступить. Еще и с Игорем. Он так тебя любил, так относился. А ты мало того, что изменяла, так еще и в день свадьбы…
— Так, послушай-ка сюда, дорогая моя, — очень стараясь не повышать голос, перебиваю поток излияний, — свое мнение о моих поступках держи при себе, ясно? Уж если кому меня судить, то уж точно не той, которая легла под женатого мужика ради бабла!
Расширив глаза, девушка комично хлопает пухлым ртом, как рыбка. Силиконовые сиськи под футболкой подлетают и опадают.
Достаю из бумажника пару купюр и кидаю на столик.
— Хорошего дня, Арин.
А потом просто ухожу.
В салоне красоты все мысли возвращаются к вечеру, а неприятный инцидент с «мачехой» отступает на какой-то там план.
У меня теперь идеально прямые, рассыпчатые волосы, красиво струящиеся до середины груди. Они сияют, как дорогой шелк. Макияж выбираю с акцентом на глаза.
Яр пишет, что вызвал такси, поэтому еду сразу домой. Готовлю ужин.
— Вау! — выдыхает Яр с порога кухни.
— Он же еще не готов, — киваю на пыхтящую кастрюлю.
— Зато я уже готов, — рычит, сжимая меня в объятиях.
— Даже не думай. У меня прическа и макияж.
— А я тебя хочу без прически с макияжем, — впивается в губы, сминая пятернями задницу.
И я забываю и про прическу, и про макияж, и про ужин, и про волнение о грядущем вечере.
Тренера Яра зовут Вадик. Да-да, этот сорока-сорокапятилетний богатырь представляется именно так. А потом легонько, будто боясь сломать, пожимает огромной лапищей мою руку и с широкой улыбкой, от которой безнадежно сбитый нос еще сильнее расплющивается, одобрительно подмигивает Яру. Достаточно специфическая, «типично бандитская», как сказала бы моя покойная бабушка внешность вкупе с очень низким и глубоким голосом, не отталкивает, а как-то даже располагает. Все благодаря искреннему добродушию, которым пропитан каждый жест и каждое сказанное этим мужчиной слово.
Он и Саня единственные, кто пришел без дам. Остальные — еще двое бойцов — Макс и Дима — с девчонками. Высокие, мускулистые, загорелые парни с короткими стильными стрижками под насадку практически неотличимы друг от друга. Зато девушки как Юг и Север. Высокая длинноногая брюнетка Вика и миниатюрная блондинка Аня со светлой, покрытой веснушками кожей. Первая, примерно, моя ровесница, второй чуть за двадцать. Первая — шумная и смешливая, вторая-скромная и зажатая.
Но в такой разномастной компании мне до странного легко и комфортно. Было до того, как на плечи Яра легла пара тоненьких ручек с тоненькими пальчиками, увенчанными розовыми ноготками, а в нос мне ударил запах тяжелого парфюма, смешанный с алкоголем.
— Давно тебя не видно, Ягуар. Сто лет прям. Я уже соскучилась, — из-за слишком сильно накачанных гиалуронкой губ речь невнятна.
Их обладательница брюнетка. Все. Больше никакой разницы с той давешней блондинкой нет.
Губы, скулы, линзы, сиськи, ну и километровые ноги. Все эти прелести чисто символически прикрыты блестящим нарядом. Платье? Комбинезон?
— Ты кто вообще? — Яр слегка пьян и очень зол. — Грабли убрала!
Резким движением сбрасывает руки девчонки и оборачивается, буквально убивая взглядом.
— Да я… Да ты что не помнишь? — взвизгивает девчонка.
Судя по выражению лица Яра, он таки не помнит.
— Не помню, отвали.
Взгляд девчонки натыкается на мое лицо и на руку Яра на моем плече, и она бледнеет, потом краснеет, открывает рот что-то сказать.
— Быстро! — рявкает Яр и девчонка испаряется.
А он прижимает меня крепче, целует в щеку.
— Не вздумай…
— Конечно, — перебиваю.
Он довольно долго смотрит в глаза для пущей уверенности, что я «не вздумаю». Видимо удовлетворившись увиденным, еще раз целует и возвращается к прерванной беседе. На меня еще несколько минут поглядывают остальные, ожидая реакции. Потом еще несколько минут тщательно скрывают удивление, что ее не следует. А после все снова становится легко и комфортно.
И горячо. Но не из-за капли выпитого алкоголя, но потому, что слегка поплывший взгляд Яра становится все жарче, а прижимает меня мужчина к себе все крепче.
— Идем танцевать? — спрашивает.
Киваю.
Взявшись за руки, мы ныряем в толпу танцующих, ловим ритм. Уж что, а танцевать я умею, да и Яр тоже. Мы двигаемся почти в плотную друг к другу, а горячие руки мужчины рисуют на мне обжигающие узоры, прижимают к его телу при любой возможности. Смеясь, я уворачиваюсь, стараясь не замечать, как тяжелеет его взгляд.
В какой-то момент Яр просто вдавливает меня в себя и глубоко целует. Точнее трахает рот языком и мне до головокружения хочется его руки под платьем, а его самого внутри.
Мы посреди танцпола. Вокруг люди. Да, бухие, а то и вмазанные — им не до нас. Но все равно, в другой момент, другому своему мужчине я бы не позволила себя так целовать и так касаться. А сейчас на все становится плевать. Я просто отдаюсь музыке и алчным ласкам мужских рук и губ.
Не замечаю, как мы оказываемся в кабинке туалета. Яр, неистово целуя, усаживает меня на столик у умывальника. Я вся превращаюсь в желание. Расстегиваю Яру рубашку, глажу покрытую мягкими волосками рельефную грудь, чувствую, как сильно колотится его сердце. Задыхаюсь под натиском жадных губ.
Устроившись между моими бедрами, Яр вжимается вздыбленным членом в промокший перешеек трусиков, трется, распаляя еще сильнее. Потом сдвигает их и входит.
Голодные спешные ласки, необузданное вожделение в затуманенном синем взоре, неистовые движения внутри отрывают от реальности. Перед глазами темнеет от крышесносных ощущений. Я в них теряюсь и не хочу, чтоб это заканчивалось.
Глава 28
То ли в Арине проснулось благоразумие, то ли отец оказался солидарен с моим мнением, но традиционного разговора так и не следует.
— Думаю, «мустанг» соскучился по папочке, — роняю в первый после отпуска рабочий день.
Машину починили, она выглядит как новенькая.
— Папочка не против, чтоб его и дальше отвозила мамочка, — звучит шутливо, но подтекст на поверхности.
— Она больше не может, у нее работа. Звони Сане.
И, получив глубокий поцелуй в губы, убегаю.
Понимание, что Яру не нравится, что я работаю, тревожит, но дни бегут, а он молчит и между нами ничего не меняется, потому я объясняю себе несколько услышанных намеков в разговорах тем, что он банально будет скучать, точно так же, как и я. Ведь я не смогу заезжать на тренировки, как делала почти всю минувшую неделю, а домой возвращаться буду иногда даже позже него.
Встреча с Игорем происходит еще через пару недель во время моей «обязательной» недели в компании отца.
Он ни капельки не изменился. Не похудел или наоборот не поправился. Не зарос щетиной, не «приобрел» синяки под глазами. Короче говоря, на человека в депрессии мужчина не похож. И от этого на душе становится легче.
— Здравствуй, Катя.
— Привет…
— Давай по кофе и за документы. Совещание завтра, но информации столько, что хорошо если выйдет за день обработать.
— А…Хорошо. Конечно.
Вот это «как ни в чем не бывало» дезориентирует. Не то чтоб я ожидала каких-то детсадовских разборок, но уж точно не думала, что все будет именно так. Без неловкости, по крайней мере, с его стороны.
