в его шею, она уже расстегивала ремень джинсов. Как давно у Леши не было секса? Несколько месяцев. Хотелось ли ему просто разрядки, секса без обязательств со случайной теткой? Может и хотелось, тело так точно ответило столь активным попыткам расслабиться. Только это был не выход. Как и обычно, попыткой пойти путем попроще, он только бы усложнил и без того хреновую ситуацию. Разорвав крепкие объятья, он встал.
— Не, Лик, не. Голова такой хуйней забита, я не могу.
— Со мной забудешь обо всем, решайся, блять, — похабно лыбилась Лика.
— Не, да ну нахуй.
— Что, блять, сомневаешься, что смогу заставить забыть обо всех проблемах? А зря, теряешь пиздатейшую возможность.
— Да не сомневаюсь, забывать не хочу.
— Че, блять, особенная баба? — на этот раз Лика улыбалась даже глазами.
— Особенная.
Леша уставился на свои кроссовки. То, что он чувствовал, было не похоже на тоску и вину, какими застилало раньше. Говоря о Яне с максимально неподходящим человеком, Леша внезапно почувствовал тепло.
— Так чего, блять, не с ней, не с особенной?
— Поправить дела надо, не хочу, чтобы как раньше было.
— Ну поправляй-поправляй. Смотри, не проеби все окончательно, поправляльщик хуев.
Лика рассмеялась и ушла. Может она обиделась, хотя больше было похоже, что лишь развеселилась. Оставаться лишним в неудобном месте Леша больше не хотел, он поехал домой. Впервые с момента, как Яна ушла, он хотел вернуться в пустую квартиру и прочувствовать по полной, что именно потерял.
Заходящее солнце раскрасило небо в оттенки голубого и розового, цвет мыльных разводов. Катя коляску по не слишком ровным тротуарам, Яна задумалась о бренности жизни. Нежность неба вот-вот сожрет вечерняя дымка, ее деньги со временем так же растворятся. Неужели она зря насиловала себя, стала картинкой для последних ублюдков?
Шла Яна из платной детской клиники, в которой Марк и продолжал наблюдаться. Малышей педиатру нужно показывать каждый месяц. То, что Марк не пропустил ни одного дорогостоящего приема, тешило ее гордость. Даже новости о том, что ее сыночек здоров и развит на свой возраст, не поднимали настроения. Нужно вложить во что-то деньги, чтобы снова не начинать с нуля. Внимание задумчивой Яны привлек диалог двух мужиков. Стояли они у тачки с откинутым багажником. Тот, что постарше, кривился и громко ругался матом, пареньку помоложе было под тридцатник. Среднего телосложения, лысый, в стремных черных очках и типа модных шмотках. Нет, Яна не узнала ни одного из них, но она узнала предмет в багажнике и остановилась.
— Сколько, блять, за карбюратор свой галимый хочешь? А нахуй пойти не хочешь? — спросил взрослый дядька.
— Да хуй ты такой сейчас где выхватишь!
— Гарантий нихуя, лоха нашел? Паленый какой-то подцепил, с байка снял и мне впарить хочешь?
— Я показал тебе упаковку, мудила. Не видно, что не устанавливали эту хуйню ни разу?
— Да иди в пизду, другому кому за хуеву гору бабла впаривай, — дядька ушел, отбуцнув нормальный такой камень.
— Еблан хуев! Ну и пиздуй!
Не слишком учтиво Яна сама заглянула внутрь багажника, подтянув коляску с Марком поближе. Плевать ей было на недовольного продавца, она улыбалась, как психически ненормальная. Даже палец всунула в деталь, чтобы убедиться, что она реальна.
— Ты где его, сука, достал⁈ — разразилась она хохотом.
— Тебе чего, девочка?
— Немецкий, да?
Только теперь лысый посмотрел на Яну, сдвинув очки на нос. Яна активно качала коляску, строя рожицы Марку. Ей до сих пор было плевать на парня.
— Нормально шаришь в этой хуйне?
— Походу, больше твоего. За сколько отдаешь?
— Пятьдесят баксов. Надо?
— Ебать, — расхохоталась Яна повторно. — И этот долбоеб не взял? Как же тебе повезло, счастливчик хуев.
— Да пиздец повезло. Стою три часа ебаных, уже четверо не взяли.
— Сколько всего игрушек?
— Один, как видишь, что за блядский вопрос?
— Ой не пизди, — закатила глаза Яна. — У тебя хуев билет в счастливую жизнь, такие нахуй по одному не вручают.
Лысый продавец вовсе снял очки и пялился на Яну уже иначе. Он точно о чем-то думал. Яна же думала только о своем оравшем сыне, поэтому взяла его на ручки и стала напевать дурацкую песню.
— Молодая мамашка, тебе делать, блять, что ли нечего? Разберусь без советов малолетки, пожалуй.
Когда крышка багажника захлопнулась, Яна всерьез напряглась.
— Стой, мужик! Я реально шарю!
— Да в чем ты, нахуй, можешь шарить? Как залететь, чтобы в школу не таскаться? Иди, блять, малому кашки вари, механик от бога, блять.
— Стой, мудазвон ебаный! Ты же проебешься без меня к хуям! Тупой ты сексист! Я впарю твою карбуху за сотку! В два, сука, раза дороже!
— За сколько? — хихикнул лысый.
— Да-да, блять! Ты не ослышался! — выставила указательный палец Яна. — За сотку впарю уже сегодня, только разница моя. Пятьдесят тебе, пятьдесят мне за пиздеж и наводку.
— Охуеть процентик, не находишь?
— Без меня даже за тридцатник не впаришь!
— Реально знаешь, кто возьмет?
— Сначала скажи сколько этой хуйни у тебя.
— Пятьдесят.
— Пизда, — засмеялась Яна. — Я продам их все за три дня, только два условия: первое, ты с каждого получишь пятьдесят, как и хотел, остальное мне.
— Если каждый больше, чем за сотку впаришь, я башкой разъебусь от отчаянья, — хихикнул ей в ответ дядька. — Второе условие?
— Рожа твоя нужна. По всем точкам первый заходить будешь и пиздеть, потом буду я подключаться.
— Охуенно, конечно.
— Не ну, блять, ситуация у нас не айс. Посмотри на меня, кто, блять, всерьез воспримет девку с ребенком на руках? У нас клиентура не просто мужская, еще и ебанутая в край. Я ладить с такими дядями умею, только надо подготовить их, чтобы рты свои ебаные сначала хоть открыли.
— Да не умею я пиздеть, не заметила?
— Я научу, — пихнула его плечом в плечо Яна.
Яна понимала, насколько они нужны друг другу, только все равно сомневалась. Как часто ее воспринимали не всерьез и посылали? Она даже вспомнить, когда этого не происходило, не могла. Лысый парень впился зубами в кулак и слегка вскрикнул.
— Идет, блять. Затейка хуево звучит, но, как практика показывает, иногда ебнутые предложения выгорают лучше всего.
— А то, — кивнула Яна. — Тебя, как звать, кстати?
— Леша.
Яна брезгливо скривила губы. Полет в прошлое был не из приятных.
— Так значит, да, блять? Да уж, блять. Алешкой будешь, ок?
— Алешкой нахуй? Даже бабы так не коверкали, хотя когда ебешь, вообще похуй, кем там назовут. А саму-то как?
— Яна.
— Ну погнали, Янусик.
— Хуюсик, — рявкнула Яна.
Оба уставились на стильную черную коляску с видом
