и большая деревянная беседка с круглым столом в центре, и мечта сибарита - диван-качели с небрежно перекинутым через спинку шотландским пледом, и даже теннисный корт.
- В теннис играешь? - улыбнулась я, вспомнив первое впечатление, которое произвел на меня Забелин.
- Играю. И корт свой люблю. Он у меня грунтовый.
В чем прикол грунтового корта, я не знала, но поняла, что это - круто, раз хозяин им так гордится.
Вдалеке виднелся флигель для прислуги и домик для гостей. «Версальских» фонтанов, слава богу, не наблюдалось. Зато я заметила искусственный пруд с деревянным мостиком и штук пять альпийских горок, которые мне показались совершенно мудацкими ландшафтными решениями.
- Дизайнер убедил, а я теперь сомневаюсь. По-моему, они тут не очень, - перехватил мой скептический взгляд Забелин.
- По-моему, тоже. А вот прожекторы мне понравились. С ними - ощущение, будто на бал попала.
- Скорее в берлогу, - усмехнулся Андрей. - Ну что, пошли в дом?
- Пошли.
Жилище Забелина отличалось большими просторами, минимализмом, тишиной и отсутствием каких-либо запахов. Здесь было много всего светлого, хромированного, стеклянного и функционального. На столике в гостиной - ни одной милой безделушки, фотографии или журнала. Идеальный порядок и чистота сродни той, что бывает в операционной, свидетельствовали о том, что дом обслуживает много людей.
- На первом этаже я почти не бываю. Эта зона предназначена для общения с визитерами, но я уже давно никого к себе не приглашаю.
- У тебя что, нет близких?
- Есть. Мать. Сын. Сын учится в Англии. Видимся несколько раз в год. Еще у меня есть сестра. Младшая. Она живет в Москве, но ее я, по возможности, навещаю сам. Во-первых, она неплохо готовит. Во-вторых, как только мне надоедает у нее находиться, я под благовидным предлогом сваливаю. А вот выставить болтливую сестренку отсюда мне как-то неудобно.
- Не любишь дискомфорт и беспокойство?
- Не выношу. Я очень замкнут.
- Стало быть, с женщинами ты здесь тоже не встречаешься?
- Нет, здесь не встречаюсь. Еще вопросы будут?
- Пока нет.
- Тогда пошли на второй этаж в мое крыло. Там поуютнее будет.
Апартаменты Андрея состояли из огромной спальни с расставленными вдоль стен фотографиями Хельмута Ньютона (очевидно, из лимитированных серий), кабинета в английском стиле с камином, диваном, книжным шкафом и столиком для игры в карты и просторной черно-белой ванной комнаты со встроенным в стену телевизором. Были еще гардеробная со шкурой белого медведя на темном деревянном полу и большой балкон с мягкими коричневыми креслами.
Пока Забелин открывал бутылку вина, я рассматривала висящие в кабинете свидетельства об изобретениях.
- Ты что, занимаешься наукой? - спросила я.
- Раньше занимался. Теперь поддерживаю.
- А, понятно. У каждого миллиардера должна быть своя идея фикс, в которую он материально вкладывается.
Фехтование, студенты, искусство. Не важно. Главное - что-то публично спонсировать. Это сейчас модно.
- Плевать на моду. Я просто делаю то, что нравится.
Из «Записок" Забелина
Ученые
Все эти партнеры, директора, банкиры, консультанты люто надоели. Все. Как вороватые совдеповские красные директора, так и под копирку изготовленные юноши с западными МВА, яппи, бля. Так бы и подавил как всех этих старых козлов, так и мозгляков в костюмчиках. Что-то меня вообще в последнее время люди раздражают… только баб и терплю, хотя в бизнесе они стремительно утрачивают вторичные половые признаки.
Баб и ученых… ученых особенно жалко… Бляди-реформаторы развалили науку - единственно ценное, что им досталось от совдепии. Двадцать лет издеваются над людьми; те, которые пошустрее, разбежались, а оставшиеся последний хрен без соли доедают.
Плевать мне на великую свою родину, а особенно на ее гнилые власти. А ученых сентиментально жалко… наверное, старею. Единственная публика, от которой не тошнит, глаза хоть и пуганые, но осмысленные.
Благотворительный фонд придумал назвать «Энигма», теперь кажется, что вычурно и пошловато. Управляет сестра, никому не доверяю, спиздят у ученых и глазом не моргнут.
А сестрица на удивление раскрутила фонд! Гранты на исследования, семинары, сборники научных трудов регулярно публикуют, шесть монографий в плане стоят. Особая гордость - современнейшая лаборатория по материаловедению, целиком из Геттингена выписали.
И удивительно: мало кто знает, что «Энигма», уже солидная и раскрученная научная фирма, с потрохами замой счет. Типа благодетель, но тайный. А мне это, как ни странно, глубоко по фигу… Мне на ученом совете посидеть по кайфу… На людей нормальных посмотреть…
Ну точно старею…
- А давай в ванну залезем? Прямо с вином, - предложил Забелин.
- Давай. Я так часто делаю.
- С мужчиной или с вином?
- С вином.
- Кто бы сомневался, - улыбнулся он, расстегивая молнию на моей юбке.
Мы сидели в пене и болтали о всякой фигне, когда неожиданно Андрей спросил:
- У тебя богатые родители?
- Нет. Откуда такой вопрос?
- У тебя довольно большая квартира, машина не из дешевых, шмотки. Хотя о чем это я? Ты ж настоящее произведение искусства. С меценатом повезло?
- Не хами. У меня нет мецената.
- Разве? А мужчина на фото в твоей гостиной - это брат или, может, сын?
- Это Мишка. Мы жили вместе. Он погиб. Машину и квартиру купил он. - Я встала, намереваясь вылезти из ванны. Слушать дальше издевки Андрея мне не хотелось.
- Извини. Я думал, у тебя кто-то есть. - Забелин взял меня за руку и потянул вниз.
- А с тобой я просто так подъебнулась? Чисто по пьяни? - продолжая стоять, спросила я.
- Типа того.
- Идиот.
- Забываешься. - Забелин тоже поднялся и мягко развернул меня к себе.
В этот раз он целовал меня очень долго и очень нежно. Потом мы переместились в спальню, и на моем теле не осталось ни одного уголка, которого он не коснулся губами или пальцами. Забелин умел дарить удовольствие. Когда он вошел, от силы и полноты ощущений я уже мало что соображала. Помню, как он сказал: «Ебать надо только любимых женщин». Сказал громко и четко. С нажимом на «только».
Заснул Андрей под утро. Спал он красиво, на животе, раскинув в разные стороны мускулистые руки и ноги. Я смотрела на него, и вдруг мое сознание стрелой пронзила мысль: «Что будет дальше?» Нет, это было не банальное беспокойство только что оттраханной бабы. Это был страх!
Блядь! Кажется, я попала! Если Макс узнает о моей связи с Забелиным, он меня прикончит. Без колебаний. Да, он друг и все такое, но слишком высока цена вопроса. И дело тут не только в бабках. Для Макса допустить хоть малейшую вероятность того, что я проболтаюсь Забелину об афере, означает добровольно забронировать себе тюремную камеру.
Сроком лет на пять, а то и больше. Потому что Андрей его посадит. Непременно посадит.
Итак, если я остаюсь с Забелиным, мне грозит
