После похорон, Розмари не нашла в себе сил остаться в доме, где все напоминало о случившемся. Она вернулась в свою уютную квартирку в Бруклине, бросив отца наедине со своим горем. Пока квартира пустовала, девушка разрешила Эштону пожить там, пока он не встанет на ноги и не снимет собственное жилье. Увидев ее на пороге, Эштан не ушел. Он остался, чтобы разделить боль Розмари, утешить ее. Кто, как не он, мог понять…. Они вместе оплакивали своих матерей и в этом находили пусть и зыбкое, но облегчение. И уткнувшись лицом в его колени, обливаясь горькими слезами, она поклялась, что сделает все, чтобы Эштон Харт получил то, что она украла у него. И пусть ее вины не было в том, что сделали их родители - незнание не лишает ответственности. А она знала. Теперь знала.
2010 год. Нью-Йорк.
Мик Фрейзер резко затормозил, заметив у ограждения на набережной знакомую фигуру. Какое-то время он просто наблюдал за ней, не решаясь выйти из машины. Ранние сумерки раскрасили небо над проливом Ист-Ривер в розовый цвет, играя яркими золотыми бликами в волосах хрупкой женщины, небрежно схваченных на затылке лентой. Склонившись над мольбертом, его бывшая жена сосредоточенное рисовала захватывающий дух пейзаж, простирающийся перед ней. Прозрачные голубые волны застывшие и неподвижные на первый взгляд, жадно поглотившее умирающее солнце в свои бескрайные объятия, наполняли неравнодушных зрителей обманчивой безмятежностью. Было безветренно и свежо, прохладой дышало все вокруг. Засыпающий день, оживающий город за спиной Розмари, разгорающийся огнями и неоновыми вывесками. Вечно спешащий куда-то Нью-Йорк, в гуле голосов которого звучали десятки языков. Смешение рас, культур и религий. Суета и грохот автомобилей, проносящихся мимо, но она была бесстрастна, одинока. Стена между ней и миром, такая тонкая и не видимая для других, казалась Мику непробиваемой и твердой. Он один знал правду, и чем больше ему становилось известно, тем глубже становилась пропасть между ними. Розмари всегда была такой. Она строила вокруг себя крепость, и стоило выпасть хотя бы кирпичику, кладка подвергалась целенаправленному укреплению. Разбить эти стены еще не удалось никому, и даже она сама не смогла бы выбраться, если бы захотела. Но она не хотела. Розмари нашла свой мир в том убежище, в котором скрывалась от других, от каждого, кто мог заставить ее чувствовать. Мик сумел нанести удар, найти уязвимое место, ослабить защиту. Но как недолог был хаос, который он устроил в размеренном и спланированном раю Розмари. Она не могла любить его, и ненавидеть тоже не умела. Холодная, как волны, которые ее руки перенесли на холст, неизбежная, непредсказуемая, неизученная и ускользающая. Всегда разная, но постоянная в одном - в своем равнодушии.
Взгляд Мика медленно прошелся по стройному телу, спрятанному от посторонних глаз под коротким бежевым пальто и старыми джинсами. Он знал это тело, как свое, но оно не принадлежало ему. Никогда. Не смотря на то, что именно он стал первым, кто разбудил ее чувственность. Розмари занималась любовью так же, как делала все остальное - вдумчиво и ответственно, без тени смущения и лишних сантиментов. Романтика и мечтательные вздохи под луной были чужды этой женщине. Иногда Мику казалось, что секс для нее такой же ритуал, как принятие душа по утрам и хороший завтрак. И то и другое, она делала с удовольствием, энтузиазмом, но без души. Мик изменял ей не потому что, не любил…. Он любил ее, очень долго любил. А потом устал. Ей не нужна была его верность, как и он сам. Брак стал для Розмари частью общей игры, которую она называла жизнью, и он хотел настоящей реальной жизни, без протокола и инструкций, без запланированных юбилеев и семейных праздников, устраиваемых напоказ. Конечно, он тоже не был святым праведником, и преследовал свои интересы. Роз богата и талантлива, известна и обожаема тысячами людей, а его самолюбие и честолюбие росло год от года, вместе с ее карьерой и успехом. Ему нравилось быть мужем Розмари Митчелл, купаться в лучах ее славы, пользоваться ее материальным благополучием и связями ее отца. Но никогда Мик Фрейзер не переставал быть ее обожателем. Кумир для многих, она была так же недосягаема для своего мужа, как и для толпы поклонников, осыпающих Розмари письмами и подарками. Можно ли смириться с этим? Не озлобиться и не очерстветь? Мик Фрейзер не смог. Далеко не каждый мужчина способен любить богиню, жить рядом с ней, мириться с ее прихотью и капризами, терпеть равнодушие и холодность. Мик нашел выход из замкнутого круга взаимного недопонимания. В разгульной жизни, в легкодоступных женщинах, в непомерных тратах и азартных играх, но ничто не способно заполнить пустоту в его груди. Рядом с Розмари Митчелл Мик не жил, но и без нее он жить не мог. Она, как наркотик, проклятие, наваждение, как самая тяжелая зависимость, от которой нет исцеления. Временами Мик ненавидел ее все душой за то, что не мог забыть, не мог уйти и стать, наконец, самим собой. И Мик сделал все, чтобы ушла она. На какой-то промежуток жизни его ярость заполнила дыру в сердце, и он обрел смысл. В мести, в гневе, в презрении. Именно так все и было. Уязвленное мужское самолюбие требовало расплаты, а когда все закончилось, наступило горькое отрезвление. Мик испытывал стыд, но впервые чувствовал себя свободным, готовым двигаться вперед. Боль дала силы, активировала что-то глубоко спрятанное, открыла осознание себя, как самостоятельной личности, со своими желаниями и возможностями. Розмари думала, что он пропадет без нее, без ее денег, сгинет в какой-нибудь грязной дыре или вернется туда, где она подобрала его. Но он казался сильнее. Гораздо сильнее, чем думал сам.
С трудом оторвав взгляд от Розмари Митчелл, полностью поглощенной своим новым увлечением, Мик повернул ключи зажигания, но так и не смог уехать. Выругавшись сквозь сжатые зубы, он вышел из глянцево-черного “БМВ”, громко хлопнув за собой дверью, и направился к ней. Мимо спешили люди, и никто не узнавал в небрежно одетой женщине известного фотографа, модельера и светскую львицу.
Мик медленно приблизился и остановился за ее спиной. Он заметил, как она напряглась, узнав его шаги.
- Что тебе нужно, Мик? - будничным равнодушным тоном спросила Розмари, не прерывая своего занятия. Выдавив из тюбика немного краски, она перемешала цвета кистью, нанесла на мольберт короткий штрих, еще один, еще…. Он заворожено наблюдал за каждым взмахом кисти, и ее длинными изящными пальцами. Без кольца….
- Ехал мимо, заметил знакомую фигуру. - спокойным и сдержанным голосом ответил Мик.
- Я не верю в случайности. Особенно в этом городе, где толпятся миллионы людей.
