Пока не придет сон.
Во сне она увидит его, он будет ей улыбаться, словно не было в жизни ничего отвратительного.
* * *
А на том конце голый мужчина сидел в кресле и смотрел на спящую девушку. Он час лежал в ванне, обретал душевное равновесие. Но оказалось, что без глотка «чистого воздуха» душевное равновесие не обретается. А если просто смотреть на нее, просто смотреть, то…
Когда душа очистилась немного, он улегся спать.
Утром у Саши была интересная посетительница. Номер 6, девушка с восточной внешностью, скорее всего, китаянка или кореянка, или может помесь. Но на русском говорила совершенно без акцента.
— Привет, завтракаешь?
— Уже, — показала Саша на остатки завтрака.
— Я номер 6. Старожилка тут, — она улыбнулась, — Пошли ко мне?
Саша замялась.
— Не любишь ходить в гости?
— Да нет, просто чувствую себя тут не в своей тарелке.
— Ах, — махнула рукой гостья, — Это не удивительно. Привыкнешь.
— Не думаю, — хмуро протянула Саша.
— Привыкнешь. Я ведь привыкла.
Она присела, продолжая доброжелательно улыбаться.
— Сколько ты здесь? — не удержалась от вопроса Саша, — Ты выглядишь так естественно, словно тебе тут хорошо.
— Это правда, мне хорошо. А живу я здесь уже скоро как семь лет будет.
— Прости, но как ты это выдержала?
Вот на это номер 6 громко расхохоталась. А потом махнула на Сашу рукой и выдала:
— Милая моя, для меня это, — она обвела глазами пространство, — Был самый счастливый шанс. Занимаюсь тем, что нравится, кто бы позволил мне заниматься изучением рукописей по древнекитайской медицине на воле?
И видя Сашкино недоумение, добавила:
— Мне предстояло стать рабыней гнусного, отвратительного, немощного старика. Отец собирался отдать меня ему в жены, откупиться мной, — восточную девушку передернуло, — А вместо этого я попала к молодому, красивому, полному сил, щедрому мужчине. О, поверь, я довольна жизнью.
Пожалуй, с таким взглядом нельзя было не согласиться.
— Наверное, ты права, номер 6. Но у меня все было по-другому. Поэтому мне трудно будет когда-нибудь привыкнуть.
— А ведь ты права, ты совсем не похожа на остальных.
— Да, я знаю. Я далеко не такая красивая.
— Глупости. Я говорю о том, что ты не похожа на обычную рабыню, в которых мы все тут превращаемся.
— А на кого или на что я похожа, по-твоему?
— На хозяйку.
Тут они переглянулись и одновременно захохотали.
— Кстати, — заметила, перестав смеяться, номер 6, - Знаешь, что у тебя на шее?
— Знаю, ошейник собачий с номерочком.
— А вот и нет, милая. У тебя на шее очень интересное колье. Оно много побродило по свету, но почему-то всегда оседало на шейках любимых жен или наложниц. Про это колье ходят странные легенды.
— И что? Тут у всех ошейники с камнями по пуду, и сверкают не хуже чем все звезды на небе.
— Но такого ни у кого нет. Так что, думай, номер 44, думай.
— Откуда ты про это все знаешь?
— Была тут у нас одна девица, номер 4. Увлекалась ювелирным делом. Да, не смотри на меня так, сама работала по золоту и камням. От нее остался толстенный фолиант, в котором все мало-мальски известные украшения и камни собраны. Знаешь, как оно там называется? «Радужная змея». У этого украшения длинная история, сначала…
— Лучше расскажи, как вы тут живете, — прервала ее рассказ Саша.
— Ну слушай. Мы, то есть основная группа, живем здесь. Едим, спим, бездельничаем в перерывах между трахом, кайф, короче, — азиатка хихикнула, — Трахаться нас водят к хозяину. Ох, он в этом деле хороооош… Ну ты знаешь это не хуже моего, чего я буду распространяться, иначе ты бы здесь не оказалась. Есть еще одна группа наших девчонок. Это те, у кого тут дети родились, их восемь, они живут отдельно.
Так у него и дети тут есть… Восемь детей…
— А сколько тут всего нас, я имею в виду… Ах да, совсем забыла, сорок пять, да?
Восточная красавица поморщилась и сказала уклончиво:
— Нет, семнадцать девчонок выбыло.
О! Это уже интересно!
— Выбыло? Куда выбыло? Как?! Так отсюда можно выбраться?!
— Можно, но поверь, тебе не понравится то место, в которое они отправились.
— И куда они отправились? И почему мне не понравится, откуда ты знаешь?
— Потому что они отправились в бордели, — отрезала номер 6.
Вот как…
— А…
— Не задавай мне тех вопросов, на которые я не отвечу.
Саша надолго ушла в себя.
— Ну ладно, номер 44, заходи, как обвыкнешься. Найти меня просто, я здесь одна такая.
— Пока, — пробормотала Саша, проводив взглядом восточную девушку.
Номер 6 ушла, чуть насмешливо взглянув на Сашу. А той вдруг стало воздуха не хватать в четырех стенах, захотелось выползти на солнышко. «Радужная змея»… Даже змеи выползают из своих нор погреться, особенно, когда меняют кожу. Саше казалось, что вся ее прошлая жизнь, все, что в ней было хорошего, слезает с нее, оставляя болезненное ощущение голого мяса, выставленного напоказ.
На солнышке было приятно, все-таки целый месяц не выходила из комнаты, хочется на свет Божий. Глянула вниз. Развеселые костюмчики на девицах больше не привлекали внимания, Саша даже слегка удивилась, насколько быстро привыкла к гаремному «фону». Спустившись вниз к бассейну, увидела в самом центре присутствующего там «цветника» рыжеволосую красавицу, возлежавшую в соблазнительной позе на краю бассейна. Девица была топлес, демонстрируя всему миру сочные груди со следами ночных развлечений. В первый момент Сашу чуть не вывернуло, но потом изнутри поднялась спасительная стужа. Ну лежит полуголая. И пусть себе лежит, ей-то она не мешает. Прошла Саша к шезлонгам, уселась в один из них и потянулась за стаканом сока, стоявшим на столике.
— Ты кто? Я тебя здесь не видела? — голос напряженный, жесткий, на грани крика.
Саша не сразу поняла, что произошло, но только полуголая рыжеволосая девица с номером 45 на сапфировым ошейнике уже стояла прямо перед ней.
— Я номер 44.
— Почему я тебя не видела раньше?
Саша пожала плечами:
— Потому что меня только вчера перевели.
— Запомни, он мой!
— О, разумеется, он твой со всеми потрохами, — холодно ответила Саша, примирительно подняв руки.
Рыжая не сразу успокоилась, еще какое-то время стояла перед ней тяжело дыша.
— Ты бы прикрылась, простудишься ведь, — Саша не удержалась от реплики.
— Не хочу, пусть все видят отметины, что он на мне оставил.
— Ну ладно, как хочешь, — Саша поняла, что это диагноз, — Просто мы уже все видели, а ты можешь простудиться…
