Мы одновременно подскочили со своих мест, и я понял, что выведут меня с этого самолёта в наручниках. Потому что я её придушу. Или изнасилую прямо на глазах у всех. В любом случае, я попаду за решётку, а оттуда прямиком в ад.
– Рассадите нас немедленно! Я не могу лететь рядом с этим человеком! – завопила она нечеловеческим голосом, и я потянул руку к её горлу.
Потом, какой–то подвыпивший финн поднялся с места впереди и сказал:
– Istu alas minun luonani! Ole hyvд.
Моя рука остановилась в нескольких сантиметрах от цели.
– Kiitos! – выдохнула она, отпихивая меня в проход.
Финн улыбнулся. Я, глядя на её удаляющуюся спину, зарычал:
– Вот сука!
Она дёрнулась и плюхнулась на сидение. Старый финн неодобрительно покачал головой, и я вернулся на место, пропустив его к иллюминатору. Остаток полёта, я смотрел, как она что–то разглядывает в экране своего телефона и вдыхал пары алкоголя, исходившие от моего нового соседа. Ярость во мне закипала с каждой секундой больше и больше.
Когда самолёт сел, она выпрыгнула из него и побежала к багажной ленте. Я не отставал. Её встретили двое охранников, о чём–то спросили, она судорожно обернулась и побледнела, увидев меня. Когда охранники перед ней расступились, она рванула дальше. Я, по–прежнему, не отставал.
Когда я поравнялся с ней, она выдала:
– Хоть пальцем меня тронешь, я тебя посажу за домогательства.
Я остановился, как вкопанный, и пелена, застилавшая мои глаза, стала спадать. Внезапно до меня дошло, что смотрит она на меня с наивной детской обидой, с которой посмотрела на меня в Таллинне, полтора года назад, застукав меня с Кристиной. Я заморгал, пытаясь решить, что делать дальше, но она дёрнулась в сторону, взяла свою сумку, и побежала к выходу из аэропорта.
– Алиса, постой! – крикнул я ей в след, но она рванула с большей скоростью, – Твою мать, дебил! – выругался я на себя, схватил свой чемодан и побежал за ней следом.
Выбежав на улицу, я тщетно пытался найти её, но она уже скрылась из вида. Провожая отъезжающие такси взглядом, я вслух сказал:
– Ну, сволочь же ты, Дворцов.
ГЛАВА 13
Встретили меня хорошо. Витя сразу же отвёз меня в автомобильный салон, чтобы я арендовал машину. Я остановил свой выбор на белом Мерседесе последней модели, сам не знаю, почему. Потом мы прокатились по Женеве, и наконец–то добрались до места. Я устроился в одной из спален роскошного особняка, и спустился к гостям, половину из которых в глаза не видел ни разу в жизни.
Несмотря на то, что все мои мысли были заняты прошедшим перелётом, я кое–как умудрился познакомиться с этими людьми, и даже смог расслышать несколько имён. Особенно мне запомнилась Даша. Поначалу, я чуть не взвыл от радости, когда уставился в спину, прикрытую длинными рыжевато–медными волосами. Когда обладательница этих волос обернулась, меня постигло разочарование.
Светло–серые глаза посмотрели на меня холодным взглядом, а потом её неестественно пухлые губы изогнулись в лёгкой улыбке.
– Привет! – сказала она, – Даша.
– Александр, – я кивнул, и переметнул свой взгляд на остальных, собравшихся в большой гостиной.
– Сергеевич?
Я дёрнулся и снова переключил на неё внимание. Потом растянулся в фальшивой улыбке:
– Да. Но не Пушкин.
Она приподняла брови, и перед глазами невольно всплыло лицо Алисы.
Вот в чём её главное отличие от всех баб, которые у меня были до неё и после. У неё, несмотря на холодно–голубые глаза, был тёплый взгляд. Искренняя улыбка. Она была настоящей: никогда не смотрела на меня расчётливо, не скрывала своего прошлого, своих эмоций. Если я её бесил, я получал по голове; если она меня хотела, я получал свою порцию безумной ласки. В ней сочетались два не сочетаемых качества: она была и святой, и дьяволом во плоти одновременно. Знаю, это звучит банально, но зачем лить пустую воду, если можно сказать всё простыми словами?
Девушка с рыжими волосами, Даша, что–то спросила, но я не услышал. Я ещё раз фальшиво ей улыбнулся, извинился, и удалился к Виктору.
– Пойдём куда–нибудь? – спросил я у него, и он отвлёкся от двух блондинок, поочерёдно перетягивающих его внимание на себя.
– Пойдём, пойдём, – он кивнул, а потом жадно сверкнул глазами, – Только ненадолго. Не хочу пропустить всё самое интересное здесь.
– Естественно, – я подмигнул ему, и направился к выходу из дома.
Встав на гравийную дорожку, я дошёл до машины и сел на водительское сиденье. Оглядев салон с вставками из красной кожи, я задумался всего на минуту, а потом вернулся в дом. Уже на пороге я столкнулся с Виктором.
– Ты куда? – спросил он удивлённо.
– Сейчас вернусь, – я бросил ему ключи от Мерседеса, – Одну минуту.
Поднявшись на второй этаж, я зашёл в свою спальню и посмотрел на открытый чемодан. Подойдя к нему, я залез в потайной карман и вытащил оттуда диск, который определённо нужно сжечь. Но я так и не решился.
Держа коробку в руках, я посмотрел на обложку с разбитой гипсовой маской, на странное название и улыбнулся. Вернувшись в машину, я занял своё законное место, завёл мотор и тронулся с места.
На самом деле, ночные клубы везде одинаковые. Даже когда я открывал «Палаццо» в Таллинне, я понимал, что сделать что–то эксклюзивное не выйдет, потому что в этом нет смысла. Конечно, я постарался: достал дорогую мебель, нанял дизайнера, но уже через полгода я понял, что это были бесполезные манипуляции. Выпивка, музыка, разодетые шлюхи и голодные до молодых женских тел мужики. Менялись только лица, а суть всегда оставалась одна.
Вот и сейчас, я стоял и потягивал щедро разбавленный содовой виски и слушал глупую болтовню Вити, оглядывая зал в поисках хоть чего–нибудь стоящего. Когда я уткнулся взглядом на хрупкую фигурку на танцполе, радостно вскинувшую руки, я чуть не подавился. А потом мои глаза снова застелила пелена и музыка в ушах прекратилась. Я стоял в оглушающей тишине и смотрел на спектакль, который явно не был предназначен для моих глаз. Но оторваться я не смог.
Платье задралось, одна мужская рука спустилась по её бедру, и его пальцы коснулись края чулок. Если бы в этот момент у меня была бензопила, я бы пошёл на танцпол с целью отрубить эти руки, не обращая внимания на обручальное кольцо их обладателя. Он склонился над её шеей, провёл по ней носом, и я увидел, что она заискрилась, как будто её кожа была проводником. Потом я перевёл взгляд на лицо: она посмотрела на меня, и в нём загорелся такой огонь, что я вынужден был судорожно сглотнуть ком, вставший в трахее. В следующую секунду, она резко повернулась к мужу лицом, и вцепилась ему в шею, притягивая для поцелуя. Когда его ладони переплелись с цепочками на её платье, я едва сдерживал вопль отчаяния. Я заметил, что татуировка на её правой лопатке стала больше. Теперь голубая птица была окружена цветами и лепестками. Я скользнул по ней взглядом и понял, что лепестки и бутоны спускаются почти до самой талии, на которой покоилась огромная мужская лапа. Когда я снова посмотрел на её лицо, она покачала головой.
