– Ты тоже не переносишь торжественных речей?
– Полагаю, мистер Найтингейл просто гордится ролью отца. – Джорджия сделала очередную затяжку. – Нет, я вышла сюда, потому что едва ли знаю кого-то из собравшихся и мне показалось, что лучше побыть наедине со своими мыслями, чем чувствовать себя одинокой в толпе незнакомцев.
– Ну, я могу представить тебя кое-кому. Это второй сезон, на котором я появляюсь. Все не так уж плохо, если сумеешь расслабиться.
– Значит, ты уже не новичок, – улыбнулась Джорджия.
– Это не самый плохой способ бесплатно есть и пить в течение полугода. К тому же приятно провести вечер с прекрасной девушкой на залитой лунным светом террасе.
Джорджия смущенно отвела глаза.
Молодой человек выпустил колечко дыма. Его уверенность в себе была очевидна без всяких слов.
– Позволь представиться. Я Генри Боуэн.
– Джорджия Гамильтон. Рада знакомству.
– С кем бы ты хотела тут встретиться? Впрочем, я был бы рад простоять здесь всю ночь, болтая с тобой.
– Но ведь ты меня даже не знаешь.
– Мне всегда нравились люди, предпочитающие компанию собственных мыслей. Они интереснее других.
– Вообще-то я с большим удовольствием посидела бы в открытом кафе в компании друзей или отправилась бы в джаз-клуб послушать музыку. Так что я не вполне соответствую данному тобой описанию, – улыбнулась Джорджия.
– Так почему бы нам этого не сделать?
– Что ты имеешь в виду?
– Не сбежать отсюда. Мы можем отправиться в Сохо или на Кингз-роуд. Впрочем, у меня есть идея получше. В Ричмонде сейчас намечается другая вечеринка, она начнется примерно через час, и мои друзья, которые наверняка тебе понравятся, как раз направляются туда. Мы можем выехать прямо отсюда, остаться там на всю ночь и позавтракать в Хитроу.
– Ричмонд? Хитроу? – Джорджию так и подмывало отправиться навстречу приключениям.
– Мне нравится аэропорт. И хорошо, что у меня нет с собой паспорта, иначе кто знает, куда бы нас в итоге занесло. Это одна из причин, по которой я пошел служить в армию, помимо того факта, что для университета я оказался слишком глуп, – мне нравится мысль о том, что можно вдруг оказаться где угодно.
Джорджия смотрела на него широко открытыми глазами.
– Но, если тебя отправят в другую страну, ты же окажешься на войне? Есть ведь и более безопасные способы путешествовать.
– Ты говоришь так, словно я тебе небезразличен. – Генри улыбнулся, и Джорджия почувствовала, как ее сердце пропустило один удар.
Она покраснела, радуясь, что в лунном свете этого не видно.
– Ну, что скажешь? Остаешься или едешь со мной?
– Я бы с радостью ушла отсюда, но, боюсь, речь затянется надолго. Кажется, мистер Найтингейл наслаждается звуком собственного голоса.
– Так давай просто сбежим.
– Как? Нас заметят официанты и тут же затащат обратно. У них, наверное, по лассо в каждом кармане.
Генри рассмеялся, и ей стало хорошо.
– Что ж, тогда давай искать пути побега.
– Тебе легко говорить – тебя тренировали для подобных действий.
Генри заглянул за балюстраду.
– Тут не больше четырех с половиной метров, – сообщил он. – И водосток тянется отсюда до самой земли. Как думаешь, ты справишься?
– Ты что, шутишь? Когда я жила в Париже, я сбегала из окон, расположенных на высоте в два раза больше этой.
– Ты интригуешь меня все больше.
Генри полез первым. Он спустился за считанные секунды. Джорджия перекинула через балюстраду сначала одну ногу, затем другую и прошлась вдоль края террасы, чтобы последовать за Генри. Когда девушка схватилась за трубу водостока, ей показалось, что сердце бьется у нее в горле. У нее свело шею.
– Почему нельзя было просто выйти через дверь? – крикнула Джорджия, изо всех сил цепляясь за трубу и скользя вниз.
А потом ее ступни коснулись земли. Генри схватил ее за руку и повел к калитке в конце сада.
– Сезам, откройся, – сказал он, поворачивая тяжелую ручку.
Они оказались на задней улочке Белгравии и помчались, смеясь и задыхаясь, мимо белых домов с террасами, словно узники, сбежавшие из тюрьмы.
– А вот и моя машина, – сказал Генри, подводя Джорджию к маленькому «фиату».
Он открыл для нее дверцу, и девушка забралась внутрь.
Когда мотор заурчал, Джорджия стала наблюдать за тем, как рука Генри передвигает рычаг передач на первую скорость, как мелькает полоска загара на его твердом запястье.
– Я чувствую себя непослушной девочкой.
– И тебе это нравится, правда?
«Фиат» ехал быстро, проносясь по улицам, которые были незнакомы Джорджии. Генри рассказывал ей об Уэльской гвардии: о строгом полковнике, о том, что их полк недавно получил направление в зону Суэцкого канала.
Когда они проезжали через реку по мосту, Джорджия восхищенно вздохнула.
– Тут так красиво! – сказала она, чувствуя, что от открывшегося вида у нее кружится голова. – Раньше я очень любила гулять вдоль Сены.
– Тогда давай прогуляемся по пешеходной дорожке, – предложил Генри, показывая направо и останавливая машину у маленького пирса.
Генри выключил мотор и уронил руку на спинку пассажирского сиденья.
– Как думаешь, торжественные речи уже закончились? – Он улыбнулся.
Джорджия отметила, что у него чудесная улыбка и идеальные зубы – намек на хорошие гены.
– Они, наверное, выслали за нами поисковую партию. Боже, знаешь, я ведь даже не успела поблагодарить хозяйку вечера.
– Она твоя подруга?
– Ни разу в жизни ее не встречала. Это приглашение устроила моя тетя.
– Тогда хозяйка даже не заметила ни твоего прибытия, ни отъезда, хотя, я уверен, кое-кто из мужчин тебя запомнил.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что люди замечают, когда самая красивая девушка вдруг исчезает с вечеринки.
Джорджия опустила взгляд на колени и почувствовала, как Генри поворачивается на своем сиденье.
– Посмотри на меня, – прошептал он.
Она повернулась, и его пальцы погладили ее под подбородком, а затем он обхватил ладонями ее лицо.
– Можно тебя поцеловать? – медленно спросил Генри.
Джорджия знала его меньше часа, поэтому была уверена в том, что не должна ему этого позволять. Но в этом замкнутом, тесном пространстве, после того, как они вместе бежали, держась за руки, по темным улицам, ей казалось, что поцелуй будет едва ли не самой естественной вещью на свете.
Девушка кивнула, и их губы встретились.
Генри тихо застонал, словно наслаждаясь ее вкусом, и Джорджии понравилось, как это прозвучало, понравилось, что при этом она почувствовала себя красивой и желанной.
Рычаг переключения передач упирался ей в ногу, и это причиняло дискомфорт, но, когда язык Генри проник ей в рот, Джорджия почти перестала замечать неудобства.
