Мелодия закончилась, они вернулись к столику. Там уже стояли напитки, фрукты и какие-то замысловатые на вид пирожные. Гера поднял бокал с коктейлем и сказал:
– За нас! За то, чтобы мы больше никогда не расставались!
– За нас! – тихо повторила она, коснувшись своим бокалом края его, и отпила.
Коктейль оказался с минеральной водой, пузырьки защекотали у нее в носу, она не выдержала и чихнула, смутилась и рассмеялась. Гера смотрел на нее и улыбался.
– Расскажи мне о планах, – начала Наташа, – а то они у тебя грандиозные, насколько я поняла, да вот мне ты забыл сообщить!
– Разве? – удивился он. – Я же говорил, что сначала Чикаго, затем улетаем в Лондон.
– Это я поняла, – ответила она. – Но главное?
– Главное? Я люблю тебя! Что может быть главнее этого?
– И я люблю тебя, – прошептала Наташа. – Но у меня столько вопросов! Ты совсем ни о чем со мной не советуешься…
– Прости! Я так привык быть один, вот мне и странно что-то с кем-то обсуждать. Но я исправлюсь! И правда, куда приятнее все решать вместе! Понимаю, что для тебя, как и для любой девушки, главный вопрос – свадьба! Я угадал? – с улыбкой спросил Гера.
«Угадал, – подумала Наташа. – Но еще главнее то, что последует за ней. При одной мысли о брачной ночи мне становится дурно. И как же именно сейчас мне не хватает мамы! С ней, только с ней я смогла бы поговорить об этом!»
– Солнышко, что с тобой? – испуганно добавил он. – Ты так изменилась в лице!
– Подумала о свадьбе и сразу вспомнила маму, – тихо проговорила Наташа.
– Я тоже часто думаю о своей, – после паузы признался Гера. – Но ты же сама мне говорила… тогда в Лондоне, что наши родные умершие ждут нас там, на небе… Помнишь? Эти слова тогда поразили меня и принесли хоть какое-то утешение. Я всегда был более близок именно с матерью, но когда она погибла в автокатастрофе, мир в один миг рухнул для меня. Отец как-то отдалился, морально ничем мне не помогал, а потом, не прошло и года, женился на молоденькой девчонке. Ну ты все это уже знаешь. И каково мне было?! Мне тогда казалось, что весь мир состоит из одних предателей, что люди по природе своей злые и подлые. Я вообще не мог ни с кем общаться и постепенно привык находиться в одиночестве. Ребята в колледже? Каждый был занят только собой, так мне казалось. К тому же в подростковом возрасте все стремились лишь к одному – стать самым популярным в классе. А девушки? Они обращали на меня внимание, но я был жутко закомплексован из-за своей внешности…
– Из-за чего?! – изумилась Наташа. – Да ты красив, как греческий бог! – не выдержала она.
– Спасибо, – смутился Гера. – Но тинейджером я выглядел изнеженным и хрупким, к тому же очень походил на девчонку. Ты видела портрет моей мамы…
– Да-да, ты просто ее копия! – сказала Наташа, припоминая большой портрет, висящий в гостиной в Ноттинг-Хилле.
– И это увлечение игрой на флейте! – продолжил Гера. – Меня все взрослые в то время называли ангелом, и я не совсем понимал почему. Пока однажды не увидел запись своего выступления на вечере в колледже. Флейтист во время игры так складывает губы, что правда похож на какое-то ангельское создание, а при моей белой коже и светлых кудрях это было еще то зрелище! И я забросил свое увлечение флейтой. Мне хотелось быстрее выглядеть взрослым и даже брутальным и чтобы ничего ангельского в моей внешности не осталось. Мечтал ли я о любви? Естественно! Еще как мечтал! Но не мог найти девушку, с которой мы были бы на одной волне. Мое сердце молчало. На самом деле я обращал внимание на блондинок, видимо, подсознательно хотел найти девушку, похожую на мою мать.
– А я еще та блондинка! – не выдержала Наташа и рассмеялась.
Правда, немного растерянно. Она тут же вспомнила Каролину, о которой рассказывал ей Гера. И она по его описанию была именно блондинка. Укол ревности был неприятен.
– Да, ты полная противоположность образу, который я рисовал в мечтах! – ответил Гера и взял ее пальцы в свои. – Но это было… ты даже не представляешь мой шок… Я тогда как раз находился в крайне подавленном состоянии, но я вообще не люблю осень и часто впадаю в это время в депрессию. А уж в Лондоне, где хмурая пасмурная погода длится неделями и город кажется беспросветно серым, на меня так и накатывает! Я брел тогда по улице весь в своих грустных мыслях… и вдруг из тумана вынырнула девушка… Фонарь бросал тусклый свет на твои кудри, они были черными и блестящими, а глаза! Большие, черные… смотрящие, казалось, мне в душу. И этот дрожащий голосок: «Дориан!» Я тогда решил, что ты итальянка, – с улыбкой добавил он.
– А я… я была в прострации, – тихо сказала Наташа. – Я грезила наяву! Читала Уайльда, представляла Дориана Грея на улочке Челси, как он идет в распахнутом черном пальто, как его золотые кудри развеваются от быстрой ходьбы… И увидеть эту картинку наяву! Было от чего испытать шок!
– И все же ты поначалу влюбилась в Дориана! – заметил Гера.
– Тебе это неприятно? – осторожно спросила девушка.
– Было неприятно, – признался он. – Хотелось, чтобы полюбили именно меня, а не персонаж любимой книги. Я ведь влюбился конкретно в тебя!
– Правда? И сразу? – спросила Наташа и зарделась.
Все эти вопросы мучили ее, хотелось многое узнать. Ведь в первую встречу они почти ни о чем не поговорили.
– Сама подумай, – с улыбкой ответил он. – Если мой идеал изящная блондинка с голубыми глазами? А ты полная ей противоположность! Но в один миг я был поражен твоей красотой, твое лицо показалось мне таким родным, хотя мы были незнакомы. И именно это странное ощущение близости притягивало меня. Хотелось смотреть и смотреть на тебя… и никуда не отпускать!
– Вот и мне хотелось смотреть и смотреть на… ожившего Дориана, – сказала Наташа. – И поначалу я реально воспринимала тебя именно так. Но чем больше мы общались, тем дальше уходил книжный образ. Писатель создал своего героя изнеженным, слабохарактерным, падким до удовольствий, самовлюбленным эгоистом. Но мой Гера совсем не такой! И очень скоро я перестала ассоциировать тебя с Дорианом Греем, честно!
– Когда ты уехала, я долго не мог найти себе места, – после паузы тихо проговорил он. – И все задавал себе вопрос: почему мы расстались?
– И я! Я тоже спрашивала себя об этом же! – прошептала она.
Гера наклонился через столик и начал целовать ее. Она задыхалась от любви, чувства были настолько бурными, что в этот момент Наташа была готова на все. Вопросы больше не мучили ее, Гера успел столько рассказать, что она сейчас понимала: их соединила любовь. А она не поддается никакому анализу и никаким доводам рассудка. Ты просто любишь человека и часто сам не понимаешь, за что. И никакие рассуждения на тему – «бедная золушка – богатый принц» тут неуместны. Наташа четко осознала, что Гера влюбился в нее с первого взгляда, а время показало, что это была не мимолетная вспышка страсти, а настоящее глубокое чувство. И чего еще было ей желать?
