— Я как чувствовала, что ты сегодня заглянешь. Заказывай, дорогой!
Он посмотрел на ряд коричневых бутылок, выставленных на полке за стойкой.
— Стакан сельтерской и немного лайма.
В голубых глазах Доры-Ли светилась накопленная годами мудрость. Без всякого сомнения, она знала, когда нужно говорить, а когда лучше помолчать, оставив человека наедине с самим собой. Она слегка подтолкнула широкий бокал по отполированной стойке и жестом показала Бурке на высокий табурет.
Бурке взглянул на пустые стулья.
— Если не возражаете, я возьму один из них и присяду за стол.
— Неплохая идея, — ответила Дора-Ли. — Поболтаешь с ребятами, и все проблемы как ветром сдует.
Бурке поморщился. Конечно, все уже в курсе, что Лоэтта проводит сегодняшний вечер с ковбоем.
Не успел он пройти и нескольких шагов, как мужчина в серовато-грязной ковбойской шляпе отодвинул стул.
— Присоединяйся к нам.
— Верно, — подхватил другой. — Что за радость пить одному?
Бурке сел. Парень мгновенно вытащил из кармана пять долларов. Боковым зрением Бурке заметил, что мужчины за соседними столиками сделали то же самое. Бурке поинтересовался:
— Почему вы уверены, что я проиграл?
Замолк автоматический проигрыватель. В зале повисло молчание. Мужчина с густыми черными усами сказал:
— Мы слышали, что Лоэтта почти что решилась, и видели, как Уэсс выехал на своих санях. Если это послужит вам утешением, док, то я ставил на вас.
— Я говорил тебе, что она выйдет за одного из наших, Бен, — вмешался еще один. — Не обижайтесь, док.
Никто не ждал, что Бурке ответит. Прекрасно. Ему не хотелось болтать. Парень, который заговорил с ним первым, подвинул поближе к Бурке корзиночку с кренделями.
— Я Уэйд Вилки. Мой братишка, Форест. Все одинокие мужчины рано или поздно встречаются в «Бешеной лошади». Клянусь, здесь веселее, чем дома с телевизором в обнимку.
— Верно, — согласился Форест. — Мы просто застенчивые ребята. Да и куда еще податься ковбою в городке, где женщины, хоть и хорошенькие, но составляют меньшинство.
— С нами все в порядке, не сомневайся.
— Это правда. Что делать, если женщин не хватает?
— Может, дать еще одну рекламу в газеты?
Разговор струился по бару свободно, как пиво. Обсудили нехватку женщин, цены на алкоголь, прогнозы на предстоящие снегопады и какую неведомую заразу, от которой гибнет скот в округе. Бурке не особенно прислушивался, но вдруг…
— Ты слышал? — крикнул кто-то.
— Похоже на звон колокольчиков.
Бурке сам не заметил, как оказался у окна. Все смотрели, как на другой стороне улицы останавливаются сани.
— Ничего не видно, — ворчали сзади.
— Уэсс слезает с саней, — комментировал мужчина, стоящий рядом с Бурке. — Протянул руку Лоэтте. Обнял ее, опустил на землю. А теперь он… ого, я… вот это да… он целует ее, вот что он делает.
Бурке охотно сделал бы то же самое. И главное, чтобы при этом поблизости не было мужчины, обнимающего сейчас ту единственную, что не выходила из головы более двух лет.
— Я готов отдать что угодно за один такой поцелуй, — восхитился Бен.
Мужчины затихли и начали рассаживаться за свои столики. А Бурке продолжал стоять у окна, сжав до боли зубы. Дверь распахнулась, впуская в комнату морозный ветерок и Уэсса Страйкера.
— Добро пожаловать, Уэсс, — крикнул один из парней.
— А, привет, старый черт!
Страйкер оглядел зал и покачал головой.
— Разве ваши мамочки не говорили, что подглядывать нехорошо?
Кто-то дал пинка соседу. Остальные улыбались в усы, либо откровенно хихикали.
— Возьми стул, — послышалось приглашение. — И расскажи нам все без утайки.
Бурке и Уэсс встретились взглядами.
— Спасибо, ребята, — сказал ковбой. — Но, кажется, первым делом я должен поставить стаканчик доктору.
Бурке смотрел, как приближается его соперник. Походка ковбоя стала заметно легче, а в его глазах он не видел ни укора, ни снисходительности. Бурке понимал, что женщине может понравиться трехдневная щетина и озорной огонек в глазах. Но ставить все это выше любви? Может быть, он заблуждается и Лили любит Страйкера?
— Хорошо провел время с малышкой Лоэттой? — спросили за соседним столиком.
— Она просто чертовка, эта Лу.
Ноги приросли к полу.
— Дора-Ли! — окликнул Уэсс. — Повтори доктору то, что он пил.
— Он пил сельтерскую, — подсказал кто-то.
Страйкер взглянул на стол, где сидел Бурке.
— Ты на дежурстве, док?
Бурке покачал головой. Уэсс крикнул:
— Тогда принеси ему ликер и пиво. Мне то же самое. Нет, Дора-Ли, лучше двойной.
Господи, что там за шум?
Лоэтта перестала напевать популярную мелодию. Она положила кисточку на ребро коробки, которую пыталась расписать. Склонив голову набок, она прислушалась. Непонятные звуки усиливались.
Лоэтта чуть приоткрыла дверь, потом распахнула ее.
— Уэсс! Бурке! — вскрикнула она, разглядев двух мужчин у крыльца. — Боже, что вы здесь делаете?
Завывание прекратилось. Оба идиотски улыбались.
— Добрый вечер, Лу, — изрек Уэсс. Он едва стоял на ногах.
— Ие-е-е зовут Лили, — промямлил Бурке.
Она всплеснула руками.
— Да вы пьяны!
— Т… думаешь? — спросил Уэсс, прижимая палец к губам. — Я, может, слегка и пер-ребрал, но только слегка, а наш милый доктор налакался как сапожник. Этот парень не умеет пить. После первого стакана он стал уже тепленький. А уж после третьего его совсем развезло. Как тебе понравился «Звездно-полосатый флаг» в нашем исполнении?
Ах, вот как называется этот вой! Лоэтта посторонилась, впуская незванных гостей. У обоих явно не слушались ноги.
С трудом процессия и добралась до гостиной. Бурке рухнул на колени.
— М-мм, — сказал он, пытаясь передвигаться по ковру ползком. — От тебя хорошо пахнет, Лили. Страйкер счастливый человек. И-и… он чудно поет.
Лоэтта медленно повернулась.
— Уэсли Страйкер! Что ты с ним сделал?
Даже сейчас Уэсс мог очаровательно улыбаться.
— Я тут ни при чем. Клянусь, мамочка. — Уэсс растянулся на тахте, его ковбойская шляпа съехала на бок, а глаза закрылись. Потом он замолчал и засопел.
Лу сняла шляпу, придвинула подушку поближе к голове Уэсса и накрыла его тряпичным одеялом. Затем проделала то же самое с Бурке. Потом собрала кисточки, закрыла банки с красками и выключила свет во всем доме. Покачивая головой, поднялась в спальню.
— Мужчины, — вздохнула она. — Глупые, милые, несносные мужчины.
— Доброе утро, Лу.
Лоэтта была на кухне. Она взглянула на красные глаза Уэсса, отросшую щетину на подбородке и помятую одежду. Достала из буфета кружку, напила крепкий кофе.
