Будет только хуже. Вечером ей предстоит надеть платье.
Только она вознамерилась вспотеть всем назло и переодеться в свою самую поношенную футболку, как толпа расступилась перед ней. Богоподобный, ошеломительный мужчина шел к ней, раздвигая людей, как Моисей – воды морские. Он был высок, выше ее на добрую пару дюймов. Гладкие пепельные волосы сияли ярче, чем у Дарби, хотя она была уверена: он не платил за прическу. Они были длинные, почти до плеч. Это делало его лицо более худым и привлекательным: рот, щеки и нижняя челюсть словно высечены из камня.
Гость носил свой костюм с почти небрежной элегантностью. Костюм не был помят, но в том, как одежда сидела на худощавом, долговязом теле, сквозила мужественность.
Дарби попыталась отвести взгляд, хотя бы подумать, кого он мог здесь встречать. Наверное, женщину. Девушка попыталась представить, каков он в постели, но, взглянув на его руки – длинные, элегантные, без колец на пальцах, – поняла, что угадать трудно. Холодный и отстраненный. Или изощренный и непоколебимый?
Она вздрогнула и выбрала последнее. Он выглядел слишком самоуверенно.
А потом человек в костюме остановился прямо напротив нее. Боже, он заметил, как она на него таращится. Дарби мгновенно уставилась куда-то за его спину, выискивая старика, которого ей надо было встретить. Боже. Сначала Шейн в примерочной, потом эти фантазии о северном божестве в аэропорте. Стоило выбраться из дома, и она стала распущенной девчонкой. Или ей просто стоит почаще выбираться из дома, когда она вернется?
Стоп. Она снова посмотрела на мужчину, и все встало на свои места. Ужасно. Невозможно. Северное божество. Северное. Скандинавское.
– Вот дерьмо, – пробормотала она про себя.
Пеппер сообщила, что гость – бизнес-партнер их отца. Значит, ему должно быть около шестидесяти. Может быть, чуть меньше. Этому... этому... золотогривому, романтичному мужчине, с внешностью модели, было всего тридцать с хвостиком. И он смотрел на нее.
Черт, черт, черт.
Очевидно, она загораживала собой табличку с именем. Ибо он направился прямо к Дарби.
Ей следовало ликовать. Лучше уж сопровождать золотовласого бога, чем мерзкого старикашку, верно? Не верно. Внезапно девушка с мукой ощутила каждый дюйм атласа и кружев, касающихся ее тела. И весь остальной, чуждый ей, наряд. Она была не Дарби, было бы гораздо легче, если бы она притворилась актрисой в костюме. Бесполым существом, не имеющим желаний и целей. Она не хотела ощущать себя женщиной. Будет утомительно играть в эту игру. Тяжело. Дарби с трудом сглотнула – горло пересохло. Боже, пощади душу маленькой распутной Золушки.
Мелькнула мысль, что в случае с Шейном она не думала так про свою сексуальность. Но его ей и не надо было обольщать, так? Ему нравилась обычная Дарби в старых джинсах. Перед Шейном не надо было притворяться. Она не планировала показывать Бьорнсену свой интерес. Просто была гораздо увереннее в роли хозяйки и сопровождающей.
Дарби обнаружила, что хочет, чтобы Шейн был здесь. Сию секунду. Он был единственный в этом мире, кто мог понять и поддержать ее. С другой стороны, сводить двух мужчин нос к носу она тоже не хотела.
Гость перекинул портфель в другую руку и протянул свободную ей. Она удержалась и не посмотрела на эти длинные тонкие пальцы. Это было не так уж трудно – она смотрела в его поразительно темные глаза. Волосы мужчины были такими светлыми, почти как белое золото, и Дарби ожидала увидеть голубые глаза. У Бьорнсена они были почти черные. Неожиданное сочетание. И немного... она не была уверена, но это что-то определенно лишало ее присутствия духа.
Он широко улыбнулся, и Дарби заметила ямочки на его щеках. Но гость потряс ее не этим. Его улыбка была не просто притягательной. По-мальчишески очаровательной и одновременно хищной. Дарби попыталась скрыть свои чувства, пожимая его руку. Та не была мягкой, но не была и мозолистой и жесткой. Изнеженная, подумала девушка и отпустила ее так быстро, как только позволяли приличия.
– Добро пожаловать в США, мистер Бьорн-сеч, – сказала она.
К счастью, шум аэропорта скрыл неуверенные нотки в ее голосе. Она чуть слышно откашлялась.
– Пожалуйста, зови меня Стефан, – ответил тот с сильным акцентом, но его дикция была четкой. Он отступил назад, оглядывая ее с головы до ног, и девушка пришла в замешательство.
– Твой отец рассказывал мне, какая ты красивая, но такого я не ожидал. Я думал, что ты... моложе. А ты настоящая женщина.
Именно такой она и была, это могла подтвердить щемящая, покалывающая боль в груди. Не говоря об ощущении чуть ниже. Чертово шелковое белье. Эта все Мелани. «Я – женщина, слышишь мой стон», – подумала Дарби, проклиная себя за отсутствие выдержки.
– Пенелопа, не так ли?
Звон в ушах исчез. Боже правый, ему же никто не сказал. Она убьет Пеппер.
– На самом деле я ее старшая сестра. Ей самой пришлось заняться одним делом. – Дарби с усилием улыбнулась. – Надеюсь, вы не против такой маленькой замены?
– У Пола есть вторая дочь?
Дарби не могла сказать, почему ее это укололо. Она же прекрасно знала, что отец не любит о ней говорить, и она платила ему той же монетой.
– Меня зовут Дарби. Извините, если я вас смутила. Вы давно знаете моего отца?
Выражение лица Стефана изменилось на секунду. Стало далеким, почти строгим. Потом он моргнул своими странными темными глазами, и улыбка вернулась.
Дарби всегда поражало, как люди могут включать и выключать свои эмоции, будто нажимая на внутренний рубильник.
– Нет, не очень давно, – проговорил Стефан (опять ямочки). – Не могу поверить, что он забыл рассказать мне про такую прекрасную женщину. Быть может, я просто не запомнил.
Гость был очарователен... и врал также очаровательно. Он ожидал увидеть Пеппер, и Дарби подозревала, что, несмотря на небольшое замешательство, он не напутан, встретив другую девушку. Какая ему разница? Может, она не столь прелестна и восхитительна, но, тысяча чертей, она постаралась кое-что для этого сделать. С одной стороны, леденец на палочке, с другой – совершенно другая женщина, так?
Однако, если ему вдруг взбредет в голову попробовать эту конфетку... Она планировала позвонить сестре, как только останется одна. Ей было плевать, что на ее месте сделала бы Пеппер, но сейчас скандинаву лучше забыть о своих намерениях.
– Большую часть времени я провожу на Западе, управляя фермой моей матери, – сообщила она, переходя к делу.
Дарби попыталась сделать это заявление максимально правдивым и одновременно приемлемым для человека такого уровня, как Бьорнсен. Если он не клюнет, будем играть по-жесткому. Это было лучшее, что она могла выдать экспромтом. Дарби отступила, пропуская шофера, который забрал багаж у носильщика.
