– А я была с Никатором…
– Когда я снова увидел тебя, то понял, что не могу больше держаться в стороне, а еще я понял, что снова буду подвергать себя опасности. Я больше не был хозяином самому себе, а контроль… умение владеть собой – цель всей моей жизни. Я понял уже тогда, что не смогу иметь и то и другое, но до сих пор…
Только теперь Лисандрос заставил себя принять окончательное решение, и на какое-то мгновение Петра засомневалась, какой путь он выберет. Существовала некая ужасающая тайна, которая не отпускала его.
Наконец он заговорил:
– Все началось в моем детстве из-за фантазий моей матери об Ахиллесе и его тайной уязвимости. Я понял из всего этого, что надо держать свои секреты при себе, но в то время это была для меня не более чем игра. Впереди была целая жизнь, денег – более чем достаточно, и я чувствовал, что могу править миром. Я считал себя сильным и защищенным, но на самом деле был легкой добычей для искусного манипулятора.
– Кем она и была… – подытожила Петра.
– Да, хотя не столько она сама, сколько люди, стоявшие за ее спиной. Ее звали Бригитта. Она была внучатой племянницей Гомера, о чем я узнал позже. Мы встретились случайно – по крайней мере, я так считал – на лыжном курорте. Она была искусной лыжницей, но скрывала это, постоянно падала, так что я начал учить ее, и мы постепенно прониклись чувствами друг к другу. Конечно, мы тут же забросили лыжи и уехали, чтобы побыть одним. Я был на верху блаженства. Я никогда не представлял, что девушка может быть такой красивой, милой, такой искренней…
Он прерывисто вздохнул и уронил голову на грудь. Его била дрожь, и Петра не была уверена, в одних ли воспоминаниях дело. Может быть, после стольких лет его любовь продолжала еще жить и мучить его?
Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но в последний момент остановилась и опустила ее. Похоже, он ничего не заметил.
– Конечно, я обольщался. Все это было хитроумной ловушкой. Ее подсунули мне специально, чтобы я потерял голову. Но даже когда я узнал, кто она такая, у меня не хватило ума на то, чтобы раскусить этот замысел. Я поверил ей, когда она сказала, что скрывала свое происхождение, потому что полюбила меня и не хотела вызвать никаких подозрений. Можешь представить себе такую глупость? А ведь мне было уже двадцать один год…
– А сколько было ей?
– Девятнадцать. Такая юная! Ну как я мог подозревать ее? Даже когда я узнал, что она использует фальшивое имя, что она подстроила нашу встречу… даже тогда я считал ее в своей основе чистой. Я должен был верить в это. Она была самым прекрасным, что когда-нибудь случалось со мной.
– Что же произошло? – спросила Петра.
– Мы планировали пожениться. Наши семьи пришли в бешенство: два недруга, забыв о вражде, объединялись перед лицом всего мира! Мой отец советовал мне повременить, но я ничего не слушал. Мы приехали сюда, чтобы побыть одни, и все лето провели в этом доме. Я не мог поверить своему счастью в те месяцы. – Он криво усмехнулся. – И я был прав, что не верил. Все это оказалось иллюзией, возникшей из-за моего трусливого нежелания признать тот факт, что Бригитта шпионила. Она не особенно много разузнала, но достаточно, чтобы семья Лукас смогла лишить нас выгодного контракта. Стало очевидным, что информация могла поступить от нее и что она подслушала мой телефонный разговор и смогла заглянуть в нужные бумаги. Сначала она все отрицала, но другого варианта просто быть не могло. Я обвинил ее.
– Что ж, это естественно, если ты почувствовал себя преданным…
– Нет, было еще хуже. Я был безжалостным, жестоким. Я наговорил таких вещей… Она умоляла простить ее, сказала, что начала как шпионка, а потом раскаялась, потому что действительно полюбила меня.
– Ты ей поверил?
– Не решился. Я насмехался над ней. Если она на самом деле раскаялась, почему не предупредила меня? Она сказала, что пыталась выйти из игры, но Никатор пригрозил ей, что все мне расскажет. Он обещал отпустить ее, если она выполнит одно последнее задание, что она и сделала.
– Но Никатор был в то время еще совсем юным! – возразила Петра.
– Двадцать лет – достаточно, чтобы строить козни.
– Но был ли он организатором всего этого?
– Нет. Инициатором был другой человек, их дальний родственник по имени Кронос, который работал в компании не более двух лет и старался отличиться. Этот отвратительный тип сразу сошелся с Никатором и использовал его.
– Так это было делом рук Кроноса, не Гомера…
– Нет, Гомер – кристально честный человек, гораздо лучше многих, занятых в этом бизнесе. Говорят, что, когда все выяснилось, Гомер снял стружку с Кроноса и отправил его на все четыре стороны. Кронос исчез. Я не знаю всех деталей, но у меня создалось впечатление, что Гомер был шокирован поведением Никатора. Быть безжалостным в бизнесе – это одно, но нельзя же втягивать в грязные игры невинных девушек! Никатор был безжалостен по отношению к Бригитте, когда она попыталась выйти из игры. Он уговорил ее на «последнее усилие», и та решила, что, если даст согласие, все закончится.
– Это исключено, – покачала головой Петра. – Раз он добился от нее желаемого с помощью шантажа один раз, то никогда бы не остановился.
– Я тоже так думаю. Он имел власть над Бригиттой, и мне надо было понять это и помочь ей. Но вместо этого… Ты представить себе не можешь, как жестоко я с ней обошелся!
Но Петра могла себе это представить. Лисандрос, с его вечной подозрительностью, думая, что встретил любовь и доверие, которые могли сделать его жизнь прекрасной, снова пришел в отчаяние, и это едва не погубило его.
– Я говорил такие вещи, – прошептал он. – Не могу тебе передать, что я наговорил и что это сделало с ней…
– Но она предала тебя!
– Она была еще ребенком…
– И ты тоже, – твердо сказала Петра. – Что бы ни случилось с ней, ответственность за это несут те люди, которые манипулировали ею. Не ты.
– Но я должен был защитить ее от них, – произнес он холодно. – А я не сделал этого. Между нами произошла ужасная сцена. Я выскочил из этого дома со словами, что не могу ее видеть, а когда вернулся, Бригитта исчезла. Она оставила мне письмо, в котором написала, что любит меня и просит простить ее, но не дала даже намека на то, куда ушла.
Петра не произнесла ни звука, только еще крепче обняла его.
– Сначала я не мог поверить в это, – тихо продолжал он севшим голосом. – Ходил по дому, искал ее. Я был уверен, что она где-то прячется. Я кричал, что мы что-то придумаем, что наша любовь стоит того, чтобы за нее побороться.
– Что ты сделал потом? – спросила она, гладя его волосы.
