Мобильник ломится от эсэмэсок, мы с Пашкой постоянно на связи. Сегодня впервые получила любовное стихотворение. Чуть не расплакалась от радости. Конечно, над словом Пашке еще надо работать, но не все одарены от рождения, как я. Выучила стишок наизусть:
Мне без Сони нету сна,
Мысль моя вполне ясна.
Я так счастлив был с тобой,
Без тебя не жизнь, а бой!
Какая проникновенная любовная лирика! Положила мобильник под подушку, но тоже не смогла заснуть. Вскочила посреди ночи – меня переполняло вдохновение. Отправила Пашке эсэмэску:
И я не сплю который день,
Закрыла солнце грусти тень.
Хочу, как раньше, рядом быть,
Любви не разрывая нить…
Надеюсь, Пашка и правда не спит, иначе я его разбудила.
Все утро родители ругались, кому из них заправлять постель. Мама говорила, что делала это вчера. Папа отвечал, что сделает это завтра.
– Как можно оставлять обнаженными интимные стороны жизни? – кричала мама, и волосы ее вились вокруг головы, как ядовитые змеи.
– Пусть все домочадцы видят, что белье давным-давно пора поменять, – спокойно, как удав, парировал папа.
Пришлось как-то разруливать ситуацию.
– Согласна застелить вашу постель, если кто-нибудь приготовит наконец завтрак!
Я была готова жертвовать собой ради спокойствия и порядка в доме.
Почему-то после моих слов папа и мама начали усиленно взбивать свои подушки. Потом расправили одеяло и в четыре руки аккуратно застелили постель.
– Соня, с тебя яичница. – Мама щелкнула меня по носу.
– Мне с колбасой и помидором. – Папа потрепал мои волосы.
Трудовая кулинарная повинность крадет мое детство – я сокрушенно разбивала яйца о борт накаленной сковороды…
После завтрака пришло электронное письмо от Ромки. Он тоже остаток лета провел на даче. Даже фотографию свою приложил – стоит такой смешной на каких-то бревнах, сзади забор покосившийся, вдали домик маячит. Эх, надо все-таки найти Новосибирск на карте… Заборы у них точно как в Подмосковье. Можно подумать, Ромка около дома Бурундуковых снялся.
Позвонила Женьке, договорилась выгулять с ней Собакина. Вот она раззавидуется. А то у них только рыбки да бабушка.
К вечеру сообразила, что уже целый день не получаю эсэмэсок от Пашки. Где же мобильник? Оказалось, он с утра лежит разряженный под подушкой моей незастеленной кровати. Вот я дырявая голова!
Вечером мы с Женькой гуляли с Собакиным и встретили в сквере Игорька Иванова.
Он пялился на меня во все глаза. А когда я спросила: «Что ты делал летом?», ответил: «Сейчас для меня важнее, что ты делаешь завтра?»
Договорились встретиться утром и пойти в кино. Игорек сказал, что у него гостит двоюродный брат, который должен понравиться Женьке.
Просто двойное свидание выходило! И хотя я все еще сохла по Пашке, лишить подругу личной жизни было бы с моей стороны по меньшей мере эгоистично.
Заметила на носу у Игорька прыщ.
Уже ложась спать, я подумала, что и сегодня не получила ни одной эсэмэски от Пашки. Ну надо же, каков нахал! Так разобиделась, что и сама не стала отправлять сообщение. Зато теперь меня не столь сильно мучает совесть по поводу завтрашнего похода в кино. Кто знает, может, Поляков вернулся в Москву, встретил там свою «Иванову» и поэтому не пишет? Разозлившись от этих мыслей еще сильнее, заснула со спокойной душой – ну завтра в кино я покажу Пашке, как одноклассниц на свидания приглашать!
Туманное московское утро мы с Женькой осветили своей красотой – смотрелись обе что надо! У Игорька даже челюсть отвисла при виде меня. Прыщ на его носу со вчерашнего дня, кажется, еще больше покраснел и раздулся.
Но брат! Брат у Иванова оказался неотразимым. Я думала, что всех таких красавцев уже давно в кино сняли. Он был высокий, мускулистый, а лучезарную улыбку не портили даже брекеты. Никогда не видела таких привлекательных брекетов! Хорошо, что мы пошли в кино, где можно было скрыть свой неуемный восторг во мраке зрительного зала. Я пробовала на вкус его имя – «Кирилл» и запивала кока-колой. К середине сеанса мне категорически потребовалось посетить дамскую комнату.
На выходе из туалета меня караулил Кирилл.
– Слушай, Сонь, мне очень неловко, но ты мне нравишься гораздо больше Жени. Нет, она, конечно, мировая девчонка, но мне бы очень хотелось встретиться с тобой… наедине…
Не дав мне опомниться, Кирилл раскрыл мою ладонь, вложил в нее записку и ушел. Я дрожащими руками развернула сложенную вчетверо бумажку, неровно оторванную от пакета из-под попкорна, и прочитала: «Завтра в 14.00 жду около твоего подъезда».
Вечером пришла эсэмэска от Пашки: «Извини, что не писал. Все дела, дела. Как ты?» Да, это уже не лирические стихи… Сколько ни крути, а «как ты» рифмовалось лишь с «кранты». Ложась спать, я размышляла о нашей с Пашкой любви и свечном фитильке – неужели он оказался так короток? А потом перед глазами встало неотразимое лицо Кирилла. И я заснула.
Утром позвонила Женьке и рассказала ей все про мой разговор с Кириллом и про записку. Женьку-то я всю жизнь знаю, а этого красавца только день… Мое сердце сжалось в ожидании ее ответа, ведь если она тоже запала на Кирилла, я не смогу с ним встречаться.
– Сонька, да я же сразу все про вас поняла! – сонно проговорила Женя.
– Неужели было так заметно? – сконфуженно спросила я.
– Заметно? Но ведь очевидный же факт. Я с первого взгляда его узнала!
– Кого узнала? Ты о чем?
– Да Кирилла твоего! Мы же его в зеркале видели, ну, когда гадали. Просто вылитый! Так что иди уже, собирайся к своему суженому…
Сегодня я впервые надела подаренный Розочкой комплект нижнего белья. Не знаю зачем, просто захотелось. Из зеркала в коридоре на меня смотрела высокая девушка, щеки ее горели румянцем, а глаза – ожиданием счастья. Я захлопнула за собой дверь и застучала каблучками вниз по лестнице.
Уже завтра утром начнется новый учебный год, и первое сентября помашет лету букетом гладиолусов. Но до завтра у меня еще уйма времени. И еще столько всего может произойти…
