— В траве сидел кузнечик, совсем как огу-… фисташка, зелененький он был! Представьте себе! Представьте себе! Совсем как, блин, фисташка! — запела Аня, и получалось очень выразительно. — Ты в ней вообще помещаешься?
— Это для прогулок.
— Ага, у людей экипаж, у тебя — эпатаж…
— Ага!
— Почему не велосипед, сэр?
— Ха! Этот эксклюзив я приберег для нашего свадебного путешествия! В какую страну мира мы отправимся?
— Австралия…
— Водный велосипед! И свадебное путешествие длиною в жизнь! — он хохотал.
— Знаешь, а еще есть роликовые коньки… — Аня поняла, что легко ей не выскочить.
Славка сиял как воскресный самовар.
— Есть еще Мерс-галентваген и Хаммёр.
— Так уже лучше — кирпично-прямоугольное тебе идет больше.
Они сели в машину. Славка на удивление поместился и даже не упирался коленками в нижнюю челюсть. Машина завелась, и заиграла музыка: «Я сижу на поляне!»
Они посмотрели друг на друга и хором громко запели: «Я пятно среди белых акаций, я жду Мамаду-у-у!»
— Аннэт, ты откуда слова знаешь? — Славка искренне удивился.
— Я ее люблю, эту песню. У меня она еще на кассете была записана. Мамаду-у-у!
— И я люблю. Сидеть на поляне и ждать Мамаду.
— А я люблю манго. И «Манго-манго» тоже.
Они поехали. А Майя осталась. Её забыли. Забыла Анька, конечно. Хотя Майя была рада, что про неё забыли. Она честно снимала всё. От начала и до конца. Это был самый длинный и самый прикольный фоторепортаж. С петлей на шее тут были оба, правда, по очереди — сначала Славка, потом Анька. Шедевр!
Драки у ресторана не случилось. Славку пустили с поклоном. Это был его ресторан. Здесь было и красиво и вкусно. И играла классическая музыка, что никак не вязалось с его майкой и сланцами.
— Очень странное музыкальное сопровождение. Ты выбирал?
— Ага, — Славка с удовольствием уплетал мороженое.
— Это из детства — я ж играл на скрипочке.
У Ани отвисла челюсть.
— Не на скрипке! А именно на скрипочке. Настоящую скрипку не успели купить. А на маленькой и хрупкой скрипочке меня учили играть. Я её так берег, что старался не играть при первой же возможности.
— В смысле?
— В прямом — боялся сломать. Я всё время силу сдерживал, когда на ней играл. Она ж хрупкая. Мне её жалко было. Но музыку я люблю. У меня дед скрипач был. И бабушка из аристократов. Но об этом потом. Ты наелась?
— Более чем. Спасибо.
Ане очень хотелось достать зажигалку, но ей не хотелось обсуждать, зачем она её достала, если опять не закуривает и вообще не курит. Она просто постукивала пальцами по столу.
— Тогда по делу. Ань, надо тебе машину заказать, пока в свадебное не укатили. К нашему возвращению её как раз подгонят.
У Ани душа опять упала в пятки — он ничего не забыл. Но она понимала: нельзя показывать, что она боится — сразу сожрёт.
— Так подари мне свой Смарт — я согласная. Мне он подходит. И не париться никому.
— Это очень личная вещь, даже интимная, — Славка понял, что такими словами он выпадет из образа, а потому быстро поправился, — это будто ты трусы у меня возьмешь поносить… Не гигиенично.
Аня поняла, что Славка не врал про дедушку. И про бабушку тоже.
— Да уж… сравнил — так сравнил. Только тогда это больше похоже, будто бы ты носишь мои трусы. Причем — детские.
— Девушка! В платье из ситца! На грубость нарываешься! Скажи еще — стринги!
— Детские говорю! Дети стринги не носят. Даже девочки. Поэтому просто фисташковые с рюшечками.
Славка пыхтел.
— Ну ладно — давай мириться! Сам ведь про трусы начал — сам и получил…
— Ладно, мир. Кстати, как твоя фамилия?
— Тимофеенкова, а к чему это «кстати»?
— К тому, что скоро ты станешь Махнова, — Славка сказал это с гордостью.
— Не может быть… Не может быть такого счастья, — Аня громко сглотнула слюну, — хорошо, что не просто Махно…
Уже на следующий день Аня выбирала платье, кольца, машину, музыкантов и т. д. и т. п. А еще через день ехала в белоснежном лимузине с куклой-невестой на капоте.
Славик ехал следом в черном лимузине с куклой-женихом на капоте, соответственно. Едет Славик и не ждет сюрприза — расслабился. А невестушка ему приготовила кое-что. Наняла водителем своей машины гонщика. И, как его отрекомендовали, очень хорошего гонщика. Невеста отъехала буквально двести метров от подъезда и сказала водителю:
— Гони! Наша задача — оторваться от хвоста.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Водитель Славкиной машины оказался тоже «стреляным» воробьем и тут же смекнул, что первая машина уходит. О чем сказал клиенту, то есть Славику. Жених сначала не понял (мальчишник вчера и с утра для храбрости — понять можно), потом не поверил опять, но глаза всё видели сами. Тогда зазвонил Анин телефон.
— Вы что там вытворяете?!
— У нас не было выкупа.
— Чего не было?!
— Вы-ку-па. Понятно или по буквам повторить?
— Кончай дурить!
— Спокойно, Слава. Я — не Дубровский.
— Задницу надеру!
— Догони для начала. В общем, так: если догонишь — пойду за тебя, нет — не пойду, — и Аня отключила телефон.
Потом Славка сказал, что такого адреналина у него еще не было. Потом, потому что в это утро он, конечно, Аню с Сашей не догнал. Саша — водитель-супергонщик, как вы понимаете. Они оторвались и укатили в Суздаль. Пили шампанское, глядя на купола. Пила Аня, а он только делал вид, что пьет.
Саша больше молчал. На вид ему было от тридцати до сорока — очень смущала очень красивая, но какая-то ранняя седина. Глубокие «видавшие виды» карие глаза. Хорошо сложен, со вкусом одет. Но не модно. Его явно не заботило, как он выглядит. Если бы его спросили: во что он сегодня одет? Когда стригся? Брился ли сегодня? Он бы не ответил. В нем была какая-то внутренняя сосредоточенность. Но Ане было наплевать, кто, где и на чем сосредоточен, — ей был нужен собеседник, поэтому даже Сашу она-таки вытащила на разговор:
— А как бы ты поступил в такой ситуации?
Саша смотрел на Аню и молчал.
— Саш, я тебя спрашиваю: как бы ты в такой ситуации поступил?
— А я бы в такую ситуацию не попал.
Аня удивилась. Очень искренне.
— Это еще почему?
— Не думаю, что это твой первый финт ушами. Предыдущие должны были навести твоего жениха на размышления.
— Этот — один из моих лучших, если не лучший финт…
— Только под анестезией можно думать о свадьбе с тобой, — Саша улыбнулся, — но смотреть на такие финты глазами водителя очень даже интересно.
— Налей лучше мне шампанского, чем гадости всякие говорить, — Аню на самом деле эти слова не задевали.
