— Тетя Нелла, вы мне поможете? — спрашивает подбежавшая Ассунта.
Она очень похожа на мать: высокая, стройная, с такими же черными глазами и такой же белой кожей. К счастью, тяжелый характер матери не передался дочке, зато маленькая Ассунта такая же смелая, как и моя покойная сестра.
— Отец Ланзара хочет, чтобы я поборолась за звание королевы Великого времени, — объясняет она.
— Ну, для нас ты уже королева.
Она смеется:
— Знаю, тетя Нелла. Но это же совсем другое дело. У меня будет корона, и я должна буду возложить тиару на статую Святой Девы. Разве это не почетное звание?
— Конечно. Это считалось почетным, еще когда я была маленькой.
— Так ты мне поможешь?
— Обязательно. Но если ты хочешь победить, придется серьезно поработать. Кастеллука-Паджано не может проиграть.
Мы ВСЕ решили постараться, чтобы Ассунта стала королевой. Мы обошли весь Розето, потом отправились в Бангор, Мартинс-Крик и Пен-Аргил. Каждый день мы с Ассунтой и моими сестрами отправляемся продавать билеты. Сомневаюсь, чтобы кому-то удалось продать билетов больше.
Устав после очередного такого дня, я вхожу в дом с черного хода. На плите меня ждет ужин.
— Ты совсем себя уморишь из-за этого праздника. Мне кажется, ты хочешь, чтобы Ассунта победила, больше, чем она сама, — говорит Франко, отрываясь от газеты.
— Ты не понимаешь, Франко, — начинаю объяснять я, зажигая огонь под кастрюлей с пастой фаджоли. Твое детство прошло на Гарибальди-авеню. А я, когда в детстве приезжала в Розето, всегда чувствовала себя здесь чужой. Мы с сестрами могли только мечтать о том, чтобы принять участие в празднике, по-настоящему. Мы всегда плелись в хвосте процессии. Нас ни разу не позвали сопровождать королеву или хотя бы идти вместе с другими школьниками.
— Понятно, хочешь доказать всем, что вы не хуже других.
— Не всем, а самой себе. Я хочу, чтобы девочка из семьи Кастеллука стала королевой Великого времени, несмотря на то что ее мать росла на ферме в Делаболе.
Муж улыбается и снова берется за газету. Я кладу себе в тарелку пасту и сажусь есть.
В последнюю неделю Ассунта старалась изо всех сил. Я слишком волнуюсь, чтобы пойти в церковь и поглядеть на то, как продвигается соревнование. Я сижу дома и жду звонка. Наконец Ассунта звонит и говорит, что выиграла. Моей радости нет предела.
— Мама! — Ко мне в комнату входит Селеста.
— Поторопись, солнышко, надо еще отнести Ассунте ее платье, — говорю я, не поднимая головы от швейной машинки. Последняя примерка показала, что платье надо еще чуть-чуть ушить.
— Я готова. — Селеста поворачивается вокруг себя. На празднике она будет сопровождать Ассунту.
— Почему ты не в колготках?
— Я надену носки.
— Нет, надень колготки. — Я кладу на кровать готовое платье и иду в комнату Селесты, роюсь в ящиках, пока не нахожу белые колготки. — Вот, надевай. И побыстрее.
Я возвращаюсь в свою комнату и заворачиваю в простыню платье Ассунты. Франко и Фрэнки ждут нас на улице. Фрэнки против его воли сделали пажом Ассунты. На нем атласные панталончики и шляпа с пером.
— А где Селеста? — спрашивает Франко.
Я оборачиваюсь — ее нет.
— Ну и ребенок! — Я отдаю Франко платье и возвращаюсь в дом. — Селеста! — зову я. Она не отзывается. Я поднимаюсь в ее комнату. Она запуталась в колготках. — Дай помогу, — говорю я и помогаю ей одеться.
Мы сворачиваем на Дьюи-стрит и у дома Алессандро и Елены выскакиваем из машины, торопясь с платьем к Ассунте. Она ждет нас в доме. Ей сделали высокую красивую прическу. Я помогаю ей надеть атласное, расшитое на груди бисером платье с юбкой из нескольких слоев тюля, похожей на облако взбитых сливок.
Елена поправляет Ассунте платье. Мама смотрит на внучку и ахает:
— Ты так похожа на свою мать в день свадьбы!
У мамы на глазах выступают слезы. Елена обнимает ее.
— Ассунта, я хочу тебе кое-что подарить. — Мама достает из кармана маленькую коробочку, обтянутую бархатом, и передает ее Ассунте. — Твоя мать была моей старшей дочерью, и когда-нибудь я подарила бы это ей.
Ассунта открывает коробочку. В ней оказывается золотой медальон с сапфиром, который папа подарил маме много лет назад.
— Спасибо, бабушка. Это просто прелесть!
Ассунта наклоняет голову, и я застегиваю цепочку у нее на шее.
— Ты знаешь, что твоя мать хотела назвать тебя Селестиной, в честь бабушки? — спрашиваю я.
— Но так назвали меня! — гордо объявляет Селеста.
— Да, крошка. — Елена гладит мою дочь по голове.
Я смотрю на Ассунту:
— Но когда твоя мама умерла, отец только взглянул на тебя и тут же решил назвать в ее честь.
В глазах Ассунты стоят слезы.
— Жаль, что ее нет с нами.
— Жаль, — соглашается Елена, хотя, если бы Ассунта была жива, судьба самой Елены сложилась бы иначе. Мы обступаем Ассунту — нашу королеву Великого времени — и по очереди обнимаем ее.
Июльское солнце заливает площадь, когда Ассунта возлагает тиару на голову Святой Марии. Селеста и Фрэнки несут шлейф Ассунты, когда она всходит по церковным ступеням. Ей помогают подняться на специально установленный трон. Елена плачет. Когда-то робкая девочка, она выросла в высокую и сильную женщину, которой выпало самое большое для жительницы Розето счастье — увидеть, как ее дочь стала королевой Великого времени. Я радуюсь, думая о том, как мы, девочки с фермы, дожили до того, что одну из нас сделали королевой.
— Прекрасный день, — говорит Ренато, останавливаясь у палатки Алессандро.
— Да, просто чудесный, отец, — соглашаюсь я.
— Спасибо, что помогли и продали столько билетов. Благодаря вам я буду на хорошем счету у епископа.
— И не зря.
— Да, я хочу сделать столовую для младших школьников.
— Вам бы, отец, заниматься градостроительством, — говорю я. — Благодаря вам открылись новые школы и появился городской парк.
— Спасибо, Нелла, — улыбнулся он. — Но всего этого я не смог бы сделать без вашей щедрости.
Теперь, когда я смотрю на Ренато, я не вижу перед собой то лицо, о котором мечтала, и те губы, которые так хотела целовать. Я стараюсь больше смотреть на белый воротник-стойку — это помогает мне держаться спокойно.
— Нелла, я хотел сказать тебе: я уезжаю из Розето. Я получил назначение в Нью-Йорк.
Сердце у меня упало. Хотя мы и не ходим в церковь Богородицы на Маунт-Кармель и я не вижу Ренато, мне приятно знать, что он рядом. Ренато кажется мне частью Розето настолько, что я просто не могу себе представить город без него.
— Очень жаль.
