Платон говорил сбивчиво, лихорадочно целовал мое лицо, и мне казалось, будто железные обручи, все это время сдавливавшие мою грудь тревогой и страхом, лопаются один за другим. Слезы облегчения текли по щекам, и я ревела уже навзрыд. От счастья.
— Все равно ты гад! — всхлипывая, пыталась я припомнить обиду.
— Гад. Каюсь. Прости. Хотел, как лучше.
В объятиях Платона я снова почувствовала прежней Белочкой. Беззаботной, неприспособленной и безумно счастливой.
Глава 12
Однако нельзя зависнуть в состоянии безмятежного счастья, когда проблем выше крыши, а мы не на райском острове, где больше никого нет, зато есть все. Нам в первую очередь нужно вылечить Платона. Деньги на операцию нужны, на реабилитацию. Мне восстановиться в институте. Потом нужно было разораться с преступниками, чтоб не надумали еще навредить.
И тут стукнуло в голову — я ж еще официально замужем! И с этим тоже нельзя тянуть. Мало ли как можно использовать выписку из клиники!
Вспомнив то состояние беспомощного червяка, в котором я очнулась в больничной палате, я невольно вздрогнула, что не укрылось от Платона.
— Что такое? — забеспокоился он.
— Просто подумала, сколько всего надо сделать, — почти не соврала я.
— Фестина ленте, — Платон загадочно улыбнулся и притянул меня к себе.
— А с чего вдруг латынь? Да еще и поспешай медленно? Не просто так же? — уткнувшись носом в грудь Платона, я чуть не замурлыкала от переизбытка нежности. Потеряв практически все, что можно потерять, я осознала, как сколько радости приносят обыкновенные вещи. Те, которых не замечаешь, как воздух, когда они есть. Свое жилье, друзей, свободу, в конце концов. Правда, отношения с Платоном были всегда для меня значимы. Я жила ими, дышала. Но наверно, судьба преподнесла мне урок — благодарить нужно за все, что есть.
— Конечно, не просто так. Мы скоро поедем в Италию. Да-да! Я справлюсь, не волнуйся. Не хочу, чтоб из-за меня ты была лишена всех удовольствий. У меня есть заначка на свадебные хлопоты.
Да, я знаю, что колясочники тоже путешествуют по миру, во всяком случае в те страны, где есть для этого подходящие условия. Солнце, море и положительные эмоции порой делают больше, чем лекарства. Но сейчас, мне кажется, нужно сделать акцент все-таки не на удовольствии, а на лечении.
— Платош, — начала я осторожно. — Давай расставим приоритеты. Мы можем совместить полезное с приятным. Например, Саки. Там грязь чудеса творит. А нам даже чудо не нужно, просто лечебный фактор чтоб был. Ты и сам справишься, уверена.
Я поцеловала любимого в губы и потерлась щекой о его густую щетину.
— Так ведь?
— Так. Но Италию не отменяем. Массажист сказал, что динамика уже заметная, и скоро снова буду бегать.
Я даже зажмурилась от счастья. Судьба, так безжалостно отнимавшая у меня все, что только можно было, сейчас, кажется, начала так же стремительно возвращать. Наверно, убедилась, что я не сломалась и не начала ненавидеть весь мир.
Меня восстановили в институте. Возможно потому, что сама Вики Стас ушла по собственному, чтоб замять скандал со взятками — нашлись люди, которые нашли куда пожаловаться.
Потом зашевелился следователь, который вел дело Платона. Поймали Динку, когда она пыталась сдать в ломбард украденное кольцо. А поскольку уже знали еще грешки, которые за ней водились, то раскрутили по полной. Она пыталась свалить все на Вадима, который якобы просто влюбился в меня и хотел отбить у Платона. Ага-ага!
Потом потрясли клинику и выяснили, что при поступлении у меня в крови была чуть ли не лошадиная доза психотропного вещества. А так как, кроме кофе и пироженки в кафе с Динкой, я больше ничего не ела, то вывод очевиден.
Потом по составленным фотороботам и отпечаткам пальцев в моей квартире выяснили личности преступников, помогавших Вадиму. Они в свою очередь указали на него, как организатора. И всем было предъявлено обвинение в сговоре с целью убийства и завладения чужим имуществом. А конкретно моей квартирой.
Но меня такой ответ не устраивал. Такая блестящая многоходовка ради скромной квартирки в провинции? Смешно. Но правоохранительные органы основной мотив не интересовал. Нашли тех, кто причинял тяжкий вред здоровью Платона и кольцо, и на этом миссию посчитали законченной, а меня оставили в загадках.
Зато когда я получила разгадку, долго не могла прийти в себя. И снова почувствовала себя настоящей героиней какого-то романа.
Я получила заказное письмо. И в нем говорилось, что я должна вступить в права наследования всем имуществом господина Жан-Марка Леграна. А именно. Виноградниками в провинции в Эльзасе, винокуренным заводом в Эльзасе, родовым замком там же, особняком в п. Барвиха и картинами: …
Список картин я уже не смогла прочитать, так как в глазах зарябило. Снова пришла знакомая мысль — розыгрыш?! Иначе и быть не может, какой еще Жан — Марк ибн Легран? Я не наивная девочка, чтоб верить в тетушку или дядюшку из солнечной Бразилии. И уж тем более, из Франции.
Кому хоть раз не звонили по телефону и не писали на почту сообщения типа: «Вы стали счастливым обладателем и бла-бла..»
Стала перебирать в уме, кто мог так прикалываться. Вадим с Динкой под арестом. Может, его сестрица решила разыграть, раз уж насолить не может? Вариант.
— Белочка, что ты притихла? — поинтересовался Платон.
— Да опять меня достают, — досадливо отмахнулась я и хотела уже выбросить конверт в мусорку, но Платон перехватил руку.
— Подожди, выбросить всегда успеешь.
Я согласилась. Все-таки он имеет дело с документами и всякими бумагами и разбирается, что к чему.
— «Завещание…», — начал он.
— Реально? — тут я уже удивилась по-настоящему. И было чему!
Оказывается, я единственный ребенок этого самого Леграна, о котором и слыхом не слыхивала. Ядвига Эрнестовна — его жена, которой он отписал четырехкомнатную квартиру в Москве и небольшую сумму ежемесячного содержания. Не обделил вниманием он и ее детей от первого брака — Элину и Валдиса. Им оплачивалась учеба и полагалось несколько картин.
Теперь стало ясно хоть одно — откуда у меня такое экзотическое имя. И отчество Ивановна взялось не с потолка. Жан — Иван. От души спасибо, мама, что я не получила отчество строго по папиному — Ивановна-Марковна. И да, кроме этого, мое знание французского чуть ли не с пеленок. Пока мама была жива, мы каждый день минимум час общались на языке моих предков по отцовской линии.
Ну и еще появилось понимание того, к чему была эта пляска с танцами и бубнами вокруг меня. Еще бы! Женившись на мне, Вадим рассчитывал упрятать меня в психушку, признать недееспособной и тратить мое наследство в свое удовольствие.
Но осталась куча вопросов. Почему я ничего не знала об отце, и мама запрещала даже заговаривать о нем. Да и бабушка — предводитель отряда партизан!
Хотя, наверно, они были правы. Знай я о том, что у моего отца есть настоящий замок во Франции, я бы рассказывала об этом одноклассникам. Нетрудно представить, что тут же стала бы объектом для издевательств. Да, папа — французский аристократ — это еще более мифический персонаж, чем папа — полярник.
Мама меня просто охраняла от боли и насмешек. А так обычная воспитанная девочка, растущая в неполной семье.
Но почему тогда он ни разу обо мне не вспомнил, а тут вдруг наследство?!
Хотелось от обиды свернуться скорбным комочком и поплакать. Пожалеть маленькую девочку, которая отчаянно хотела хоть раз гордо пройтись по улице, держа за руку папу. Не говоря уже о том, чтоб когда-нибудь он забрал из садика или вообще пришел на выпускной. Хоть когда-нибудь!
Я шмыгнула носом и приготовилась разреветься, но Платон заключил в объятия и ткнулся носом в шею, согревая кожу своим дыханием.
— Моя маленькая Белочка! Ну ты чего?! Все ж хорошо! — теперь его губы целовали меня в висок, а голос нежно успокаивал. А я, вместо того, чтоб успокоиться, зарыдала в голос. Ну почему?! Если он оставил мне наследство, значит, знал обо мне и помнил? Почему тогда я выросла без него?
