Я не могла сопротивляться этому притяжению и мыслить трезво уже тоже была не способна. Приподнявшись на носках, я обвила его шею, зарывшись в отросшие волосы на затылке, с такой же несдержанностью целуя его.
Кирилл рвано прохрипел что-то и буквально пригвоздил меня к стене, срывая одежду, сжимая и оглаживая повсюду, осыпал поцелуями. Меня уже чуть ли не колотило от нарастающего возбуждения, мощной вулканической лавой хлынувшего по всему телу. Опустив руки, он сжал мой зад в ладонях, прижимая к окаменевшему в брюках члену.
— Лер-р-р-ра, — прохрипел Кир, заглядывая мне в глаза, и я сквозь туманную пелену впервые увидела его глаза цвета индиго, переполненные эмоциями и чувствами.
В них полыхал просто невероятный огонь, голодный и безудержный. Его ладони заскользили по моим бедрам, поглаживая. Кирилл чуть отстранился, и я услышала характерный звук расстегивающейся ширинки. Мои ноги уже подкашивались, и только стена за спиной не давала мне упасть в эту секунду без его рук. А я опустила взгляд, глядя, как он стягивает брюки и трусы до середины бедер, дальше даже не пытался. Кажется, его эрекция была на запредельном уровне возбуждения, оплетающие торчащий ствол вены набухли, как и тяжелая массивная головка.
— Бля, как же я скучал по тебе, Лера, — прохрипел Кирилл, снова захватывая меня в плен сильных рук и приподнимая над полом, втиснулся, раздвигая мне ноги и заставляя обвить его ими, и резко вошел одним движением, громко простонав мне в шею и, кажется, даже укусил в том месте где бился пульс.
От первого толчка мне даже было немного больно, но с каждым его движением снизу все сильнее завязывалось узлом безумное, одурманивающее желание как можно быстрее получить эту сладкую разрядку.
Кирилл не пытался сдерживаться, ускоряя ритм, он удерживал меня руками, подчиняя своим желаниям, насаживал все яростнее, обжигая горячим дыханием, целовал шею и плечи. Я расплавилась от жара его тела, от собственного пожара внутри. Оргазм накрыл меня почти сразу под общий громкий стон, утонувший в поцелуе, я потерялась в пространстве. Оглушающий, до взрыва космоса в голове, до исчезнувшего мира в глазах напротив. Растекаясь по затылку и груди и соединяясь с пульсирующей влажностью, заставил дрожать от феерического наслаждения.
Кирилл опустил меня на пол, и я почувствовала, как по бедрам стекает его «белковый йогурт».
Я, наверное, должна была рассердиться, разозлиться на него и на себя за безалаберность. Но я не могла. Я просто стояла в его объятиях, наслаждаясь его запахом. Так пахнет только он, из всех мужчин, которых я знаю, только у него особенный аромат. Почти неуловимый парфюм или гель для душа и его собственный мужской. Я была готова стоять так, пока не упаду, но Кирилл подхватил меня на руки и уложил на кровать, обняв одной рукой. А вторую подставил под голову и смотрел на меня опять пустыми глазами, без эмоций.
— Я поцарапал тебя, — сказал Кир, проводя пальцами по подбородку и щекам.
— Потому что ты как обросший полярник. Ты же на югах был. Зачем тебе шерсть на лице? — роворчала я, не зная, как теперь обратно переключиться на вредину Леру, когда мне так хорошо.
— Вечером побреюсь, когда вернемся.
Я хотела напомнить ему — та часть лица под щетиной не загорела, и он будет выглядеть смешно, но до меня дошел смысл сказанного. Он поедет с Ильей за Сашкой. У меня появилось ужасно страшное предчувствие, что с ними со всеми случится беда, а значит, выпускать их из дома нельзя.
Мы еще немного повалялись в кровати, Кир, как и обещал, рассказал мне о своих достижениях в науке.
— Ты хотела увидеть мои эмоции, но я привык их скрывать. Это уже трудно исправить. Но я могу показать тебе их в полном объеме. Такими, какими их не видит никто. Обнаженные, неподдельные и самые яркие.
— Как это?
— В лаборатории, где бассейн, есть оборудование. Покорми меня и пойдем, пока ребята не приехали.
— Даже не знаю, — задумчиво протянула я. — Не уверена, что на еду ты заработал!
— Ты неисправима, Лера! — проворчал Кир. — Лучше не напрашивайся, а то будет как в тот раз.
— Ну и что, я, может, и хочу как в тот раз, — пожала я плечами и с удовольствием отметив, как замелькали искры в его глазах, спрыгнула с кровати, удрав в душ. Пусть мучается, морда шерстяная.
На кухне Кирилл занял стул у истыканной стены, к слову, на это место никто и никогда не садился почему-то.
— Ты вкусно готовишь. Кто научил?
— Повар в па… в ресторане Клима.
— Понятно. Хороший повар, — спокойно отреагировал Кир на упоминание его врага.
И вот наконец Кир мне открыл дверь в свою лабораторию. Ее бы я точно не сломала, слишком толстая. Надежная, металлическая внутри и только сверху замаскирована пластиком. Но толком мне Кирилл ничего показать не успел. Только он включил компьютер, как вошли Джексон и Илья.
— Кир, это одна из двух комнат, где она еще ничего не разгромила. Зря ты ее сюда пустил! — улыбаясь, сказал Илья.
— Ошибаешься, она единственная, которую Лера не разгромила, — сказал Кир, мельком глянув на меня. У него сейчас действительно глаза улыбались или мерещится?
Я решила, что это самый лучший шанс для меня, и, пока парни увлеклись разговором, я потихоньку выскользнула за дверь и закрыла их там торчащими в замке ключами.
— Лера! — послышалось из-за двери рычание трех зверей в клетке. — Открой немедленно!
Я не знала, смогут ли они выбраться, если я не вернусь, но была уверена, что не смогут, если я их отпущу к Климу. И, не слушая их грозные ругательства, нашла ключи от машины Ильи и второй раз в жизни села за руль автомобиля.
Глава № 24
Я был во власти эйфории уже пару часов. Меня не отпускали ощущения безмятежного счастья. Дорвавшись до желанного, налетел и овладел как сумасшедший, терзал ее губы, пока не сдалась, пока не перестала сопротивляться, подчиняясь мне и своему желанию. Кажется, я хотел всего одновременно — смотреть на нее, гладить и тискать в объятиях, целовать налившуюся грудь и манящие губы. От ее прикосновений и сладкого тихого стона мозг отключился полностью. Казалось, начнись сейчас ядерная война, меня бы это не остановило. Но и потом меня почему-то совершенно не волновало, что я забыл о защите, что могут быть последствия от такого необдуманного поступка. Все было неважным, менее значимым, чем то, что я испытывал, находясь рядом с Лерой. Сомнений не осталось, она для меня важна как воздух. Мне совершенно было не важно, чья она дочь, и я, видимо, сам себя обманывал, будучи уверен, что ее увлеченность не меньше моей.
Мысли, что ночью придется уехать, меня убивали, но я не хотел омрачать ими эти несколько часов, воплотившихся в жизнь из моих фантазий. И ее близости и голоса из моих снов почти каждую ночь там, где меня чуть не отправили на тот свет свои же.
Пока Лера кружила по кухне, я опять унесся в фантазии, потому что мне не хватило. Я нагло раздевал ее взглядом и уже разложил ее на столе и нагнул к подоконнику, и…
— Приятного аппетита, господин Скоморохов, — нежным голоском пожелала моя жизнь или моя погибель — пока непонятно. Но члену похер, он сразу дернулся, почуяв свою женщину рядом.
— Сумароков Кирилл, ну или… — Соколов Евгений, — поправил я, потому что хотел закрыть этот вопрос, объяснив, почему я ее обманул.
— Да без разницы. Все равно уедешь сегодня. Надолго или навсегда.
Лере явно это не нравилось, что во мне вызвало обратные чувства. Мне было до безумия радостно, что она не хочет расставаться. Но грустила она недолго и со словами «я сейчас» убежала в свою комнату, вернувшись, с робкой улыбкой протянула мне свой рисунок, на котором была моя счастливая рожа.
— У меня получилось нарисовать именно твою улыбку. А до этого все выходили как будто чужие, приклеенные. Я… дарю тебе этот портрет.
— Спасибо. Ты очень талантлива. А ты можешь нарисовать мне себя?
— О, нет! Только не это, — замахала руками Лера, нахмурившись. — Никогда в жизни!
