Больше не раздумывая, перевожу стрелку мышки вниз и кликаю на сообщение.
Первые секунды я так волнуюсь, что взгляд прыгает по знакомым буквам, но взбудораженный мозг никак не хочет придавать увиденному даже толики смысла. Лишь с третьей попытки мне удаётся спокойно прочитать то, что он написал:
"Извини, что нагрубил утром. Я не хотел"
И всё. Ни скобочек, ни смайликов, ни даже элементарной точки в конце предложения. Сухо. Как это на него похоже. Но... чёрт возьми, он мне написал! Значит, ему всё-таки не всё равно!
Отец часто повторяет, что очень важно, чтобы человек, которого я выберу для того, чтобы идти рука об руку по жизни умел просить прощения за свои проступки. Умел осознавать свою вину, признавать, что был не прав. Именно это отличает мальчика от мужчины.
Эмиль повёл себя утром как последний козёл, он довёл меня до слёз. Меня! Которая практически никогда не плачет! Но он осознал свою вину и извинился. И это накидывает ему несколько баллов.
На эмоциях вскакиваю с места и делаю несколько хаотичных бесцельных кругов по комнате, с глупейшей улыбкой на лице. Ещё недавно испорченное настроение уже не такое уж и дерьмовое.
В какой-то момент решаю, что нужно что-то ему ответить. Что-то нейтральное в его духе. Что-то типа: "принято". Взросло. Взвешенно. Да, именно так я ему и отвечу.
Падаю обратно на кровать перед включенным ноутбуком и открываю вкладку диалогов, состоящую всего лишь из одного его короткого сообщения.
Как только моё "взрослое" "принято" улетает адресату, значок с офлайн тут же меняется на онлайн. Он снова в сети и сразу же читает мой ответ. Я думала, что на этом наш диалог будет завершён - ну что ещё нам говорить друг другу? Но нет, на экране мелькает обнадёживающее "Эмиль набирает сообщение" и три мигающих точки.
Кажется, так пристально я не смотрела ни на что в своей жизни, как на эти крошечные точки...
"Ты сейчас дома?"
Зачем-то озираюсь по сторонам.
"Да"
"Не найдёшь для меня ещё кое-что?"
Зависаю. Он хочет, чтобы я оказала ему какую-то помощь?
По большому счёту, я могу отказать. За его необоснованную грубость я вообще могу отправить его куда подальше и буду права, но с другой стороны - он спас меня когда-то от обкуренного невменяемого придурка в клубе. Если бы не Эмиль... всё могло бы закончиться плачевно.
"Что именно?"
"Чёрная спортивная сумка, в ней то, что мне нужно. Принеси её"
"И где мне её искать? В комнате ничего такого нет"
"Она на чердаке"
Думаю несколько секунд и быстро набираю:
"Хорошо"
Признаюсь, он меня заинтриговал.
Захлопнув крышку ноутбука выхожу из комнаты и, дойдя до конца коридора, забираюсь наверх по шаткой приставной лестнице.
На чердаке темно и очень пыльно - в носу сильно щекочет и я несколько раз чихаю, затем врезаюсь во что-то головой и больно ударяюсь бедром о что-то твёрдое. Только лишь потом, подсветив себе фонариком телефона, нахожу на стене выключатель и захламленный чердак озаряется тусклым светом одинокой лампочки. Чердак как чердак - гладильная доска, лестница-стремянка, какие-то пыльные ящики, банки с краской, стопки газет. И только потом замечаю в углу, на куче составленных друг на друга коробок, современную спортивную сумку.
Воровато оборачиваюсь и, преодолев расстояние, без зазрения совести тяну на себя "молнию". Сейчас мы выясним, что же такого важного я должна ему отнести.
Может, там деньги? Пачки долларов, как в кино про гангстеров!
Травка?
Боже, хоть бы не расфасованный по пакетам труп!
Когда я наконец заглядываю внутрь, настроение хихикать пропадает. Я разочарована. Я думала, там будет что-то ценное, может, даже незаконное, но это...
На первый взгляд один хлам: какой-то потускневший кубок аж за 2015 год, полопавшиеся видавшие виды боксёрские перчатки, коробка нард. Пожалуй, это единственное, что действительно представляет хоть какой-то интерес - нарды ручной работы, явно не дешёвые, но если они ему так дороги, почему он не забрал их при переезде? С сумке лежат ещё какие-то принадлежности типа допотопного МП3 плеера, огромных наушников, ещё какие-то безделушки. Решаю, что не произойдёт ничего страшного, если я рассмотрю всё подробнее в своей комнате, поэтому вешаю ручку сумки на плечо и уже собираюсь покинуть этот пыльный островок, как вдруг замечаю под небольшим круглым окном необычный сундук. Добротный, деревянный, с нарисованными выцветшими цирковыми слониками на потрескавшихся стенках.
Опустив сумку обратно на пол, подхожу к сундуку и тяну на себя довольно тяжёлую крышку, а там...
...настоящий привет из далёкого детства. Пожелтевшие от времени альбомные листы с рисунками и самодельными открытками, потрёпанный плюшевый заяц без одного глаза, деревянный паровозик и маленькие вязаные детские пинетки.
Ясно одно - это мамины сокровища. Только мамы хранят такие милые сердцу вещицы.
Вынимаю открытку из цветной бумаги из кучки почти таких же. Ближе к центру криво прилепленный так же криво вырезанный цветок и надпись: "С 8 мартом мамачка. Эмиль" и огромное количество восклицательных знаков.
В какой-то прострации рассматриваю детские рисунки, на всех неизменно вся палитра существующих красок: вот двенадцатицветная радуга, вот зелёное поле с россыпью цветов, вот танк, дуло у которого в три раза больше самого танка.
А потом я нахожу стопку фотографий и вижу на них маленького Эмиля: сначала новорожденного с глазами-бусинками и практически лысой макушкой, затем в костюме супермена на утренникев детском саду, потом за школьной партой - с прилежно зачёсанной на бок чёлкой и без двух верхних зубов. Но что показалось мне самым удивительным, это то, что он везде улыбается - широко, открыто. Везде он выглядит таким счастливым. Кроме одного фото, рядом с ещё молодым отцом. Виктор выглядит худее, чем сейчас, и волосы его чуть гуще, а вот сам Эмиль насуплен и явно чем-то недоволен. Хотя не удивительно - чему радоваться, когда твой отец полный придурок.
А потом я вижу на фото её, его маму. Молодая чуть полноватая женщина с открытым взглядом и притягивающей взгляд улыбкой. Она обнимает сына одной рукой за худенькое плечо, а другой показывает куда-то на камеру... Или на того, кто делал это фото.
Объективно - моя мама красивее, выше, стройнее, но неужели надо бросать своих жён только потому, что с годами они теряют прежнюю привлекательность?
Неожиданно мне стало жаль эту женщину. И пусть этот невозможный Виктор все пятнадцать по десятибалльной шкале мерзости, но Ада говорила, что мама Эмиля его очень любит, и стало быть она сильно страдает сейчас... И мой отец тоже страдает. И Эмиль, хоть не показывает вида, переживает тоже!
Он такой счастливый на детских фото, по-настоящему счастливый. А сейчас его губы вечно сомкнуты, я ни разу не видела, чтобы он смеялся или даже улыбался так, как на этих фотографиях. Я даже думала, что в робота-Эмиля вообще не вживлена при рождении эта функция - улыбка.
Что же случилось? Почему он стал таким... холодным?
Ниже лежит ещё стопка фотографий, тянусь, чтобы рассмотреть и их, как вдруг...
- Лея? Что ты здесь делаешь?
Резко оборачиваюсь и врезаюсь взглядом в бледно-голубые радужки Виктора. Судя по его лицу - он не слишком рад меня видеть.
Подбираю неверной рукой выроненные от неожиданности снимки и поднимаюсь с колен.
- Эмиль... ваш сын попросил меня понести кое-что из вещей.
- Из этого сундука?
- Нет...
- А зачем ты полезла туда, куда тебя не просили?!
Эмиль совершенно не похож на отца внешне: Виктор ниже, не такой крепкий и цвет глаз совсем иной, но одна общая черта у них с сыном всё-таки есть - они оба по мановению невидимой волшебной палочки могут врубить на полную мощность режим "ненависть".
